Глава 11

Рейна

Мы остаемся на ночь в моей квартире после того, как Ашер отказался от моей миллионной попытки заставить его уйти. Он даже позвонил Иззи, сообщив, что я проведу ночь с друзьями.

Друзья. Пф, неважно.

Ашер, наверное, последний человек, которого можно было бы считать моим другом.

Я шпионю за ним, когда он моет посуду на кухне — без использования посудомоечной машины. Затем он кладет остатки макарон с сыром в кастрюлю и убирает ее в холодильник.

Серьезно, почему он продолжает делать для меня подобные вещи? Это только заставляет меня чувствовать себя еще более тревожно.

Я ухожу туда, где проснулась, и закрываю дверь. Она так похожа на мою комнату в доме Алекса, только в этом шкафу полно кожаных юбок и брюк, последних модных сумок и обуви.

Со вздохом я ложусь на кровать и смотрю в потолок. Мой телефон и сумка лежат на тумбочке. Ашер, должно быть, принес их, когда привёл меня сюда.

Я открываю Инстаграм, а затем набираю сообщение.

Рейна Эллис: Ты здесь?

Его ответ следует незамедлительно.

Cloud003: Для тебя, всегда.

На моих губах появляется улыбка. Я сейчас так нуждаюсь в друге, и не хочу беспокоить Наоми или Люси длинной историей так поздно.

Конечно, я могла бы позвонить Джейсу, но эта анонимность придает мне много смелости.

Рейна Эллис: Сегодня я стояла на краю крыши и угрожала покончить с собой. Я не хотела, ты же знаешь. Только хотела поторговаться за что-то другое, но пока стояла там, что-то продолжало тянуть меня.

Cloud003: Ты поддалась этому?

Вот что мне в нем нравится. Он не осуждает меня, когда я говорю о подобных вещах.

Рейна Эллис: Нет, иначе я бы не переписывалась с тобой прямо сейчас *смайлик с высунутым языком*

Моя попытка пошутить проваливается.

Cloud003: Но ты думала об этом.

Рейна Эллис: Да, но в то же время нет.

Cloud003: Как так?

Рейна Эллис: Не могу этого объяснить. Со мной был кто-то еще, и, стоя там, я почувствовала странную свободу и рассказала ему то, что держала в секрете девять лет, то, чего больше никто не знает, то, что, я думаю, я бы никогда не сказала, если бы не стояла на краю. Есть что-то такое освобождающее в том, что тебе больше нечего терять.

У него уходит несколько секунд на ответ.

Cloud003: И какова была его реакция?

Я прикусываю нижнюю губу. Не хочу рассказывать ему об Ашере или о моей двойной личности, но в то же время хочу продолжить разговор с ним.

Он приносит мне спокойствие.

Рейна Эллис: Ему это не понравилось.

Cloud003:Что ему не понравилось?

Рейна Эллис: Что я стола на краю и угрожала спрыгнуть.

И тут меня осенило.

Гибель Арианны. О Боже мой — Арианна умерла точно так же, и я просто повторила сцену перед ним.

В глубине души я думала, что ему будет все равно, но тот взгляд, который он бросил на меня, был полной противоположностью равнодушию.

Он был на грани самого себя.

Рейна Эллис: Черт. Думаю, что причинила ему боль. Что мне делать?

Cloud003: Почему ты спрашиваешь меня?

Cloud003: Мне не нравится, что ты говоришь о других парнях, моя шлюха.

Я закатываю глаза.

Дверь с грохотом распахивается.

Я вздрагиваю, прижимая телефон к груди, как будто Ашер мог увидеть мою переписку с Джейсоном. Я имею в виду, это не измена. Мы друзья.

Так какого черта я прячу телефон?

Нет, я этого не скрываю.

Я просто не хочу, чтобы Ашер видел, что я писала о нем.

Он закрывает дверь, запирая нас обоих в комнате, и прислоняется к ней. Мягкий свет лампы отбрасывает тень на его потемневшие черты, делая их почти пугающими.

Вычеркните. Они пугают.

Хотя я чувствую себя легче теперь, когда он знает, что я не Рейна, Ашер все еще один из злодеев в моей истории, если не самый опасный.

Меня не тянет к другим злодеям. Я не сжимаю бедра, увидев их, как какая-нибудь влюбленная старшеклассница.

— Что... — мой голос звучит хрипло, и я прочищаю горло. — Что ты здесь делаешь?

Он не отвечает и вместо этого направляется ко мне. Его шаги медленные, размеренные и наполнены такой сексуальной энергией, что она разливается в воздухе и затягивается петлей вокруг шеи.

Я крепче прижимаю телефон к груди, словно он может спасти меня от захвата Ашера и телепортировать меня отсюда.

— Что ты делала?

Его вопрос рассеивается, как дым без огня, непроницаемый и удушающий.

— Ничего.

Мой голос звучит оборонительно и слишком громко, даже для собственных ушей.

— Да?

Внезапно он оказывается рядом со мной, и мне приходится поднять глаза, чтобы посмотреть на него.

Его тепло волнами разливается по моей коже, и я не могу отвести взгляд. Я ничего не могу сделать, кроме как пялиться как идиотка.

Когда я погружаюсь в его транс, он протягивает руку и выхватывает у меня телефон. Его брови хмурятся, когда он изучает экран, но нет никаких других признаков его настроения.

Я, наконец, вытряхиваю себя из ступора и выдергиваю телефон обратно.

Но уже слишком поздно. Должно быть, он видел ник или, что еще хуже, последние несколько строк моей переписки с Джейсоном.

Мои уши и лицо пылают от стыда. Неужели это должно быть так мучительно?

— Ты мне изменяешь, Рейна?

Его вопрос подобен пощечине. Моя щека горячая и покалывает там, где его воображаемая рука ударила меня.

— Н-нет.

Мои губы дрожат при этом слове.

Хотя я, возможно, и изменяла раньше, сейчас я этого не делаю и никогда больше не сделаю.

Какого черта я изменяла? Был ли это еще один способ оставаться отстраненной и не сближаться с Ашером? Потому что я знаю — уверена — я что-то испытывала к нему в прошлом.

Эти сильные чувства не возникли из ниоткуда. Они увеличивались на протяжении многих лет, и когда я наконец освободилась от амнезии, я просто выпустила их на волю.

Я позволил им поглотить меня заживо.

Он наклоняется так, что все его тело наклоняется ко мне.

— Почему я думаю, что ты изменяешь?

— Что тогда насчет тебя? — я прикрываю свое невежество, выпячивая подбородок. — Разве ты мне не изменял?

— Нет.

— Думаешь, я поверю в это?

— Мне все равно, во что ты веришь. У меня нет ни времени, ни энергии, чтобы сосредоточиться на ком-то другом.

Мое сердцебиение учащается, когда до меня доходят его слова. Он только что признался, что у него есть время и энергия только для того, чтобы сосредоточиться на мне.

Даже если это самый ужасный тип фокуса.

— Даже не в Англии? — бормочу я.

— Даже не в Англии.

Ну, черт. Как у него хватает силы заставлять мой пульс биться так сильно и быстро? Это проклятие?

Или, может, это что-то более сильное, что я отказываюсь признавать.

— Так, а ты? — повторяет он. — Изменяешь мне, я имею в виду.

— Нет.

Я произношу это слово со странной убежденностью, будто я никогда ему не изменяла, будто эта мысль даже не приходила мне в голову.

— Хорошо, потому что я плохо реагирую на то, что другие прикасаются к тому, что принадлежит мне. — его палец скользит по моей щеке, оставляя мурашки, когда он проводит по моей нижней губе чувственной лаской. — Ты моя, не так ли, королева выпускного?

Королева выпускного.

Моя грудь трепещет то синхронно, то несинхронно.

Не знаю, почему мне так нравится, когда он так меня называет. Возможно, потому что это не Рейна и не Рай. Это не кража личных данных и не путаница.

Это всего лишь я.

Его большой и указательный пальцы сжимают мой подбородок.

— Ответь мне.

— Я не принадлежу тому, кто хочет причинить мне боль.

Возможно, меня необъяснимо влечет к Ашеру, но я никогда, ни разу, не забывала, что он сделал со мной. Этот страх был диким и необузданным, и я почти чувствую, как повисла на крыше или как, те же самые пальцы душили меня с намерением покончить с моей жизнью.

Люди думают, что когда у вас возникают мрачные мысли о том, чтобы покончить с собственной жизнью, вы почувствуете облегчение, когда кто-то другой снимет с вас это бремя и закончит за вас.

Это неправда, по крайней мере, не для меня.

Тот ужас, который я испытала тогда, все еще пульсирует у меня под кожей, в крови. Это были одни из редких моментов, когда я думала, что не хочу умирать, что не могу уйти просто так.

Не думаю, что когда-нибудь забуду этот тип ужаса.

— О, но ты принадлежишь. — рука Ашера опускается вниз, пока не обхватывает мое горло. — Ты, блядь, принадлежишь.

— Но...

Он сжимает, перекрывая мне доступ воздуха и мои слова.

— Заткнись, не говори об этом. Не сегодня.

Не сегодня? Что, черт возьми, это должно означать?

Все еще сжимая мою шею, его большой палец поглаживает вверх и вниз точку моего пульса, будто успокаивая ее, ощущая ее, убеждаясь, что она там.

Есть что-то в том, как он держит мое горло в плену. Иногда это жестко, доминирующе и призвано доказать свою точку зрения. В других случаях, как сейчас, это почти... нежно, предназначено для установления связи.

— Ты никогда больше не провернёшь подобное дерьмо на балконе, поняла?

Он не сверлит меня взглядом. Вместо этого все его внимание сосредоточено на моей шее.

В чем именно его проблема? Он ведет себя странно для того, кто активно пытался покончить с моей жизнью.

Когда я не отвечаю — отчасти потому, что он едва позволяет мне дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить, — он кладет другую руку мне на затылок и заставляет меня кивнуть ю.

— Это означает «да». То есть: я больше никогда этого не сделаю, Ашер. Я не позволю людям увидеть меня такой. — затем он отпускает меня, убирая от меня обе руки.

Странный тип пустоты покалывает мою кожу, как будто я не хочу, чтобы он уходил.

Почему, черт возьми, я не хочу, чтобы он уходил?

Он подходит к кровати, и я наблюдаю за каждым его движением. Слово «останься» вертится у меня на кончике языка, но я его не произношу.

Очнись, Рейна, или Рай, или кем бы ты ни была, черт возьми.

Я ожидаю, что он уйдет, но он оборачивается. Опасная похоть на его лице застает меня врасплох, когда он тянется ко мне.

— Что...

Слова замирают у меня в горле, когда он хватает обе мои лодыжки в своей сильной, безжалостной хватке и притягивает меня к себе одним безжалостным рывком.

Телефон выпадает из моей руки и с грохотом падает на пол. Мои ноги раздвигаются, и кожаная юбка задирается до бедер, едва прикрывая ягодицы.