Он отпускает меня с удовлетворенной улыбкой и что-то говорит напоследок своему более молодому спутнику, прежде чем покинуть комнату. А потом голубые глаза снова передо мной, на короткое мгновение. И он опять убирает волосы с моего лица.

— А теперь спи, Солнышко. — Его горячее дыхание щекочет мне ухо, пахнет дубом и ванилью его напитка.

Прежде чем я успеваю понять, что все это значит, он исчезает. 

В течение всего вечера время ползет вперед так, как оно всегда делает во время таких событий. Вяло. Я в ожидании своей таблетки. Это единственное, что теперь отделяет день от ночи. В конце концов, дверь открывается, и входят другие рабыни. Мужчины насытились, и теперь им пора заняться делами и оставить нас здесь, в подвале.

Сегодня вечером здесь еще три девушки. Они входят в комнату, как зомби в состоянии наркотического опьянения, и сползают по стене на цементный пол. Я могла бы приказать им, что делать прямо сейчас, и они не стали бы спорить. Зависимость - это единственное, что имеет для них значение. Очередной крючок. Они делают то, что им говорят, а потом получают то, чего хотят.

У нас есть с ними что-то, что нас объединяет, но я им не доверяю. Просто не могу. Потому что в последний раз, когда я пыталась сблизиться с другой рабыней, - она рассказала об этом Арману. Моим прощальным подарком от этой короткой дружбы была сломанная рука и вывихнутая челюсть. Напоминание о том, что происходит, когда ты предаешь Армана.

Я смотрю сквозь пустоту, которая является моей камерой, и изучаю лица девушек. Они все молоды, как и я. Худенькие и, наверное, когда-то даже хорошенькие. Теперь их глаза запали, а кожа потускнела. Потрескавшиеся губы и сухие ломкие волосы. Это заставляет меня задуматься, как я должна выглядеть в их глазах. Как я вообще выгляжу. Я уже ничего не помню.

Я хочу, чтобы они ушли, решаю я. Потому что мы не похожи. Вот что я говорю себе, когда они тоже смотрят на меня. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, где мне не нужно беспокоиться, кому доверять или что говорить. Я хочу вернуться к подсчету линий на стене, но потом вспоминаю правду. Мой разум слишком хрупок, чтобы принять это прямо сейчас. Что у меня так легко отняли надежду. Что я не выберусь отсюда через семь дней.

Что я вообще отсюда не выберусь.

Если только я не найду другой способ. Цепи вокруг моих лодыжек недостаточно длинные, чтобы обернуть вокруг шеи. Я знаю, потому что пробовала. Все в этой комнате было учтено. Рассчитано. И, когда это меня подвело, я попыталась использовать единственную силу, которая у меня была. Спровоцировать Армана и даже Каролину на насилие, которое, в конце концов, освободит меня. Но и это не сработало. Я обдумала все варианты, которые были в моем распоряжении, и таблетки были единственной вещью, которая имела смысл. Единственный вариант, который у меня оставался.

А теперь и их нет.

Оцепенение снова рассеивается. Тщательно построенное святилище, которое я создала, чтобы защититься, было разрушено незнакомцем с голубыми глазами. Ненавижу его. Я ненавижу его так сильно, что у меня даже слезы текут из глаз.

Мне нужно оцепенение, чтобы выжить. А он забрал это у меня.

Теперь у меня есть только эта комната. Мои безмолвные мысли. И эти девчонки, которые пялятся на меня так, словно я принадлежу этому месту. Как будто мы одинаковые.

— Что он с тобой сделал?

Тощая брюнетка с акцентом нарушает молчание. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что ее вопрос адресован мне. Я видела ее раньше, но она никогда со мной не разговаривала. Так почему именно сейчас? Я не хочу с ней разговаривать. Я не хочу ни с кем разговаривать.

Она ошибочно принимает мое молчание за явное замешательство.

— Четвертый парень, — настаивает она. — Мистер Николаев. Он тебя трахнул?

Они все наклоняются ближе, ожидая моего ответа. Но я продолжаю молчать.

Брюнетка поворачивается к подруге.

— Видишь, я же говорила, садист.

— Нет. — Блондинка качает головой. — Я в это не верю. На ней нет никаких следов.

— Какое это имеет значение? — спрашивает третья девушка. — Почему ты хочешь знать, что он с ней сделал?

— Потому что, — объясняет брюнетка, — Алексей Николаев - затворник. Он никогда не выходит из дома. Никогда не доходит до действий. У него нет рабов, и он никогда даже не был на аукционе. И все же сегодня он пришел сюда. Это уже само по себе достижение. Слухи ходят всегда, но увидеть его лично... Даже Арман удивился. Он не хотел, чтобы он был здесь с ней из-за своей репутации, но никто не вправе ему отказать.

— Что за репутация? — задает одна тот же вопрос, что вертится у меня в голове.

— Он Вор, — шепчет брюнетка. — Из красной мафии.

 — Он не просто Вор, — усмехается блондинка. — Он советник Виктора Соколова. Босса. Алексей Николаев имеет репутацию человека безжалостного ко всем, кто ему перечит.

Русская мафия?

— По-моему, у него деловые отношения с Арманом, — бубнит брюнетка. — Что-то пошло не так, и мистер Николаев этому не рад. Арман пытается все разрулить. Но одна из девушек сказала, что слышала, как Алексей за ужином спрашивал о своей рабыне.

Все снова смотрят на меня, хотя я всего лишь безмолвная участница этого разговора. У меня нет для них ответа. Я не знаю, чего он хочет. Но я надеюсь, что больше никогда его не увижу.

Дверь открывается, и на этот раз входит Арман. Он пьян, и его взгляд нацелен на меня. Что, по-моему, никогда не бывает хорошим сочетанием. Он спотыкается и хватает меня за волосы.

— Что он с тобой сделал? — спрашивает он. — Ты пострадала?

Я не отвечаю. Я никогда ему не отвечаю.

Он качает мою голову взад и вперед, выдергивая часть моих волос.

— Не валяй дурака, девочка!

А потом, к моему облегчению, он отпускает мои волосы и обходит меня сзади. Затем он быстро засовывает свои толстые отвратительные пальцы прямо в меня.

— Я так и знал, — насмешливо бросает он. — Этот человек - сплошное шоу. Ты целехонька. Ты не пострадала, маленькая сучонка. Так что, может быть, я задержу тебя еще на некоторое время, хорошо?

Я отворачиваюсь от его насмешливых слов. Напоминания о том, что я никогда не освобожусь из своей клетки. Я жажду темноты. И она приходит в виде его кулака мне в лицо.