— Это плохая примета - не поцеловать свою невесту.

— Я не люблю целоваться, — отвечает она.

Но она не отстраняется, даже когда я наклоняюсь к ней, проводя пальцами по ее подбородку. Мое дыхание касается ее губ, и она дрожит.

— Ты поцелуешь своего мужа, — говорю я ей.

А потом мои губы прикасаются к ее губам. Поначалу лишь холод. Никакой реакции от нее. Но когда я запускаю руку в ее волосы и требую большего, она дает мне это. Ее рука цепляется за мою рубашку, и она приоткрывает для меня губы. Впускает меня. Я наслаждаюсь ее вкусом, пожалуй, слишком долго. До тех пор, пока она едва может держать себя в вертикальном положении. И тогда я отстраняюсь и  жалею об этом. Потому что я хочу большего.

Ее глаза скользят по моему лицу, ища ответы, которых у меня нет. Мне нужно рассказать ей свою тайну. Она должна быть в курсе. Это у меня на языке, но я не могу выдавить из себя ни слова. Я не хочу, чтобы она знала эту часть меня прямо сейчас. Я не хочу, чтобы она считала меня слабым, когда ей нужна моя сила. Когда я обещал защитить ее, у нее не должно быть никаких сомнений в том, что я способен на это.

Поэтому вместо этого я достаю набор для татуировки из ящика стола и кладу его на стол, пока она смотрит.

— Ты не против, если я причиню тебе немного боли? — спрашиваю я ее.

Она кивает.

Мои пальцы снова скользят по ее лицу, прижимаясь к шелковистой коже.

— Тогда нужно сделать вот что.

Она сидит даже не дернувшись, пока бью татуировку на ее руке. Эта девушка привыкла к боли. Ей нравится боль. Наверное, это единственное, что ей сейчас нравится.

Мне нравится дарить ей ее таким образом. Помечать ее как принадлежащую мне. Вид моей звезды и моего имени, вырезанного на ее плоти, пробуждает во мне чувство гордости, когда я вытираю остатки крови и перевязываю ее.

— Теперь все будут знать, что ты жена Вора, — говорю я ей. — И если они прикоснутся к тебе, они умрут.

Она не сомневается в этом. Она просто молча наблюдает за мной. Вдумчиво. Ожидая, что я буду делать дальше. Такая податливая.

— Эта звезда, которую ты носишь, имеет значение в нашем мире, Солнышко. Ты еще не доверяешь мне. Ты можешь никогда не доверять мне. Но эта звезда дает тебе силу. Защиту. И поэтому я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня.

Я беру ее другую руку в свою, такую маленькую, нежную и холодную, и провожу ее пальцами по повязке.

— Когда ты почувствуешь беспокойство или неуверенность, я хочу, чтобы ты касалась этой звезды. Всегда. Напоминая себе, Солнышко, об одном, в чем ты можешь быть уверена больше всего на свете. Что ты в безопасности, хотя бы потому, что это высечено на твоей коже. Тебе не нужны никакие другие доспехи, пока ты носишь мою звезду.

Во взгляде ее глаз, когда она смотрит на меня, читается сомнение. Неопределенность. Даже сейчас ее пальцы двигаются по повязке, пока она борется со своими мыслями. И я знаю, что в данный момент это шаг к прогрессу. Что ее можно исправить. Что я дал ей что-то, во что можно верить, каким бы незначительным это ни было.

Я удерживаюсь от того, чтобы коснуться ее. От такой манящей близости к ней. Но что я действительно хочу сделать дальше, так это раздвинуть ее ноги и погрузиться в нее. Трахнуть ее, наполнить ее и заявить на нее свои права таким образом. Не думаю, что она стала бы протестовать.

— Ты бы позволила мне трахнуть себя, — говорю я вслух безапелляционно. — Прямо сейчас, если бы я того захотел.

— Все, что захочешь, — отвечает она.

Я собираю материал ее платья и провожу им по коже ее бедер. Такой кремовой и мягкой под моими ладонями. Но реакции от нее не следует, хотя я весь горю от желания к ней. Она знает, что я использую ее. Она видит не меня, когда я смотрю на нее, а другого безликого человека.

И не так я планирую трахать свою жену в первый раз. Я позволил материалу упасть обратно к ее лодыжкам и отступил, протягивая ей только руку.

— Пойдем, — говорю я ей. — Тебе пора спать.