- Это он.

Это он – и искра разгорелась пламенем, охватывая толпу. Это он. Это он. Дамианис. И вдруг это вторили все. Толпа начала толкаться, раздавались радостные восклицания. Женщина упала на колени. Мужчина рванулся вперед. Стражники были близки тому, чтобы оказаться сметенными толпой.

Они грубо втолкнули его внутрь. Публичная сдача Дэмиена достигла своей цели: он выиграл себе привилегию быть проведенным во дворец.

Если это сработает, если он успеет вовремя – сколько может длиться суд? Сколько времени сумеет выиграть Лорен? Суд начнется утром – сколько времени пройдет, прежде чем Совет вынесет свой вердикт, и Лорена отведут на публичную площадь, толкнут на колени, нагнут его голову и опустят на шею меч…?

Дэмиену было нужно, чтобы стражники отвели его в зал, где он встретится с Кастором. Он пожертвовал своей свободой за этот единственный шанс, он поставил на карту все. Он жив. Дамианис жив. Весь город знает, теперь от него не смогут избавиться тихо. Его должны отвести в зал.

На самом же деле, солдаты отвели его в пустые покои в восточном крыле дворца и шепотом обсуждали, что делать. Он сидел под стражей на одной из низких скамей и не кричал от разочарования, пока проходило все больше и больше времени. Это уже отличалось от его надежд; слишком многое могло пойти не так.

Засов на двери открылся, и вошли новые, тяжело вооруженные солдаты. Один был командиром. Второй нес кандалы. Он замер на месте, когда увидел Дэмиена.

- Заковать его, - сказал командир.

Солдат, державший кандалы, не шелохнулся, широко раскрытыми глазами уставившись на Дэмиена.

- Выполняй, - повторил приказ командир.

- Выполняй, солдат, - сказал Дэмиен.

- Да, Повелитель, - ответил солдат и покраснел так, словно сделал что-то неподобающее. А, может, и сделал: такое обращение могло быть расценено как измена.

Или же шагнуть вперед и надеть кандалы на запястья Дэмиена могло быть расценено как измена. Дэмиен сам завел руки за спину, и все равно солдат медлил. Все происходящее было сложным политическим предприятием для солдат. Они нервничали.

В то же мгновение, как руки Дэмиена были закованы, напряжение стало другим. Солдаты прошли точку невозврата. Теперь они думали о Дэмиене как о заключенном и стали вести себя грубее, толкая его из покоев в спину, громко и неистово крича.

Сердце Дэмиена забилось чаще. Было ли этого достаточно? Успел ли он? Солдаты толкнули его за угол, и он увидел протянувшийся коридор. Свершилось – его вели в главный зал.

Возбужденные, изумленные лица расходились по сторонам коридора, когда они проходили мимо. Первым человеком, узнавшим его, был старший слуга, несший вазу, которая разбилась, выскользнув у него из рук. Дамианис. Раб, забывший о приличиях этикета, упал на колени и остановился в мучительной неуверенности, должен ли он касаться лбом пола. Проходивший солдат замер, и в его широко распахнутых глазах читался ужас. Невообразимо, чтобы кто-либо поднял руку на Короля. И, тем не менее, Дамианиса вели в цепях, толкая его в спину древком копья, когда он шел слишком медленно.

Когда его втолкнули на собрание в главном зале, Дэмиен увидел сразу несколько вещей.

Церемония была в разгаре – зал с колоннами заполоняли солдаты. Половину толпы составляли солдаты. Солдаты охраняли вход. Солдаты выстроились у стен. Но это были солдаты Регента. Лишь небольшой почетный Акиэлосский караул стоял возле помоста. Виирийские и Акиэлосские придворные собрались в зале, словно приглашенные на представление.

И на возвышении стоял не один трон, их было два.

Кастор и Регент сидели бок о бок, возвышаясь над залом. Все тело Дэмиена среагировало на неправильность происходящего – Регент восседает на троне его отца. С ощущением подступающей тошноты, он заметил мальчика лет одиннадцати, сидящего на стуле рядом с Регентом. Взгляд Дэмиена был прикован к бородатому лицу Регента, его широким плечам, укрытым красным бархатом, и рукам, украшенным многочисленными кольцами.

Это было странно – Дэмиен так долго ждал, чтобы встретиться с Кастором, но теперь он казался каким-то посторонним. Регент был единственным захватчиком, единственной угрозой.

Кастор выглядел довольным. Он не видел опасности. Он не понимал, во что втянул Акиэлос. Солдаты Регента заполоняли зал. Весь Виирийский Совет был здесь, выстроившийся у возвышения, словно Акиэлос уже принадлежал им. Частью разума Дэмиен отметил все это, пока остальная часть продолжала искать, продолжала высматривать лица…

И тогда, как только толпа слегка расступилась, он увидел то, что искал: первый проблеск золотоволосой головы.

Жив, жив, Лорен жив. Сердце Дэмиена радостно забилось, и на мгновение он просто стоял и упивался видом, испытывая головокружительное облегчение.

Лорен стоял в одиночестве в круге освобожденного пространства слева от возвышения, по бокам его охраняли солдаты. Он все еще был одет в короткий Акиэлосский хитон, который был на нем в Твердыне Королей, но сейчас он выглядел грязным и изорванным. Слишком открытый и выдающий свою изношенность, он был унизительной одеждой для Лорена во время ответа перед Советом. Как и у Дэмиена, его руки были закованы за спиной.

Внезапно стало очевидно, что это представление и было судом Лорена, что он длился уже немало часов, и что теперь Лорен стоял с выпрямленной спиной только благодаря своей воле. Сами по себе долгие часы, проведенные стоя в цепях, наносили тяжелый ущерб и острую боль мышечного утомления, помимо грубого обхождения солдат и самого допроса: вопросов Регента и ровных, обдуманных ответов Лорена.

Но он не принимал во внимание цепи и одежду, его поза как всегда оставалась холодной и неприкосновенной. Выражение его лица было непроницаемым, но если знать его, то на нем можно было прочесть лишь смелость, которую Лорен сохранял, несмотря на то, что был один, был уставшим, вокруг не было ни одного друга, и он знал, что все близится к концу.

И тогда Дэмиена подтолкнули в зал острием меча, и Лорен повернулся и увидел его.

По нескрываемому выражению ужасающего узнавания, написанному на лице Лорена, было понятно, что он не ждал Дэмиена – что он не ждал вообще никого. На помосте Кастор подал Регенту короткий жест, словно говоря: «Видишь? Я привел его для тебя.» Казалось, весь зал покачнулся от подобного нарушения порядков.

- Нет, - сказал Лорен, переводя взгляд на своего дядю. – Ты обещал. – Дэмиен видел, как Лорен овладел собой, подавляя дальнейшую реакцию.

- Что я обещал, племянник?

Регент спокойно восседал на своем троне. Следующие его слова были обращены к Совету.

- Это Дамианис из Акиэлоса. Он был пойман у ворот сегодняшним утром. Этот человек ответственен за смерть Короля Теомедиса и за суд над моим племянником. Он его любовник.

Дэмиен увидел лица стоящих рядом Советников: старшего, преданного Герода; колеблющегося Одина, разумного Шелота и нахмурившегося Йурре. Там был и солдат, который вошел в покои Лорена после покушения на убийство в Арле. Там был и командир из армии Лорда Туара. Там был и мужчина в одежде Васкийских кланов. Они были свидетелями, все они.

Дэмиен был приведен сюда не для того, чтобы встретиться с Кастором или ответить за смерть их отца. Он был приведен сюда в качестве последнего доказательства на суде Лорена.

- Мы все слышали свидетельства измены Принца, - обратился Регент к новому Советнику, Мате. – Мы все слышали, как он подстроил улики в Арле, чтобы развязать войну с Акиэлосом, и как он отправил клановых кочевников перерезать невинных жителей на границе.

Мате жестом подозвал Дэмиена.

- Теперь мы видим подтверждение всех этих заявлений. Дамианис, принц-убийца, сейчас здесь, опровергая все, что до этого говорил Принц и доказывая раз и навсегда, что они заодно. Наш Принц лжет в порочных объятиях убийцы собственного брата.

Дэмиена толкнули вперед в зал, и каждая пара глаз была прикована к нему. Внезапно он стал экспонатом, тем доказательством, которое никто из присутствующих себе не представлял: Дамианис из Акиэлоса, плененный и закованный в цепи.

Казалось, Регент ищет понимание:

- Даже несмотря на все, что мы слышали сегодня, я не могу заставить себя поверить, что Лорен позволил рукам, убившим его брата, касаться себя. Что он лежал в Акиэлосской постели и позволил убийце брать свое тело.

Произнося это, Регент встал и начал спускаться с возвышения. Словно обеспокоенный дядя, ищущий ответов на вопросы, он остановился перед Лореном. Дэмиен заметил, как один или два Советника отреагировали на такую близость, опасаясь за безопасность Регента, хотя именно Лорен был обездвижен хваткой солдата, и его запястья были закованы в цепи за спиной.

В нежном жесте Регент протянул руку и пальцами отвел золотую прядку волос с лица Лорена, заглядывая ему в глаза.

- Племянник. Дамианиса удерживают. Ты можешь говорить открыто. Тебе не причинят вреда, - Лорен вытерпел медленное заботливое прикосновение, и Регент продолжил: - Есть ли какое-то объяснение? Может быть, ты не хотел этого? Может быть, он тебя заставил?

Глаза Лорена встретились с глазами его дяди. Грудь Лорена часто поднималась и опускалась под тонкой тканью хитона.

- Он не заставлял меня, - сказал Лорен. – Я лег с ним, потому что хотел этого.

Зал взорвался обсуждением. Дэмиен почувствовал, что за целый день вопросов это было первое признание.

- Ты не должен лгать за него, Лорен, - сказал Регент. – Ты можешь сказать правду.

- Я не лгу. Мы переспали, - ответил Лорен, - по моему решению. Я приказал привести его в мою постель. Дамианис чист от всех обвинений, приведенных против меня. Он терпел мою компанию только по принуждению. Он хороший человек, который никогда не играл бы против своей страны.