Глава 7.
Но они не были поучительны для Македона. Дэмиен наблюдал, как генерал вскочил в седло и туго натянул поводья. Люди Македона казались потоком красных накидок, растянувшихся на половину длины процессии.
Прозвучали горны. Вверх взлетели знамена. Глашатаи заняли свои позиции. Акиэлосский глашатай был справа, Виирийский — слева; их знамена были подняты точно на одинаковую высоту. Виирийского глашатая звали Хендрик, и у него были очень сильные руки, потому что знамена были тяжелыми.
Дэмиен и Лорен ехали рядом друг с другом. Лошадь ни у одного из них не была лучше лошади другого. Ни у одного из них не было более дорогой брони. Дэмиен был выше, но с этим ничего нельзя сделать, говорил Хендрик с непроницаемым выражением лица. Хендрик, как начал понимать Дэмиен, имел что-то общее с Лореном, поэтому всегда было непросто сказать, когда он шутит.
Дэмиен ехал на своем коне рядом с Лореном во главе процессии. Это был символ их союза, Принц и Король едут бок о бок, как друзья. Дэмиен смотрел на дорогу.
— В Марласе мы будем жить в смежных комнатах, — сказал Дэмиен. — Это протокол.
— Разумеется, — ответил Лорен, так же не сводя глаз с дороги.
Лорен не выказывал никаких признаков недомогания и сидел в седле с прямой спиной, словно с его плечом вообще ничего не произошло. Он обаятельно беседовал с генералами и даже переговорил с Никандросом, когда тот обратился к нему.
— Я надеюсь, что пострадавший мальчик вернулся в ваш лагерь в сохранности.
— Спасибо, он вернулся с Паскалем, — ответил Лорен.
«За лечебной мазью?» — открыл рот Дэмиен, чтобы спросить, но не стал.
До Марласа предстоял день езды, и они держали хороший темп. Воздух был наполнен звуками: колонна солдат, опережающие всадники в начале, слуги и рабы в конце. Когда процессия проходила рядом, птицы разлетались, и стаи горных козликов разбегались по склону.
После полудня они добрались до пограничной точки, где стояли люди Никандроса и которая находилась под наблюдением Акиэлосской сигнальной башни. Они проехали ее.
Пейзаж не изменился; кругом лежали поля, густо покрытые зеленой травой после щедрых весенних дождей, вытоптанные по краям из-за движения их колонны. В следующее мгновение зазвучали горны, величественно и одиноко одновременно, и чистый звук был поглощен небом и широким простором вокруг них.
— Добро пожаловать домой, — сказал Никандрос.
Акиэлос. Дэмиен вдохнул Акиэлосский воздух. Он представлял себе этот момент во время долгих месяцев плена. Он не смог удержаться и взглянул на Лорена рядом с собой, чьи поза и выражение лица были расслабленными.
Процессия проехала через первые поселения. Располагаясь так близко к границе, они представляли собой большие фермы с рушащимися наружными каменными стенами, а некоторые напоминали импровизированные крепости с вышками и хорошо обустроенной оборонительной системой. Здесь движение армии не стало бы неожиданностью, и Дэмиен был готов к тому, что люди его страны отреагируют на это по-разному.
Он забыл, что Дельфа стала Акиэлосской провинцией всего шесть лет назад, а до этого, на протяжении всей жизни, эти мужчины и женщины были жителями Виира.
В дверных проемах собирались молчаливые женщины, мужчины и дети, вместе стоя под укрытием, пока мимо маршировала армия.
Напряженные и напуганные, они вышли из своих домов, чтобы посмотреть на Виирийские знамена, появившиеся здесь впервые за шесть лет. Один из наблюдателей соорудил из веток грубое подобие звезды. Маленькая девочка поднимала его над головой, повторяя только что увиденную картину.
«Знамя со звездой все еще имеет значение здесь, на границе», — сказал однажды Лорен.
Сейчас Лорен молчал, возглавляя процессию, и сидел на лошади с прямой спиной. Он не признавал своих людей с их Виирийским языком, традициями и преданностью, живущими своей скромной жизнью на границе. Он ехал с армией Акиэлоссцев, которые полностью держали под контролем эту провинцию. Он смотрел вперед; так делал и Дэмиен, ощущая с каждым шагом непрекращающееся давление от приближения к месту их назначения.
***
Дэмиен точно помнил, как поле выглядело тогда, и поэтому сначала не узнал его. Исчез лес из поломанных копий, не было больше взрытых борозд в земле и лежащих вниз лицами в вытоптанной грязи солдат.
Марлас был теперь буйством травы и диких цветов, колышущихся на ветру в приятном летнем воздухе. Здесь и там сонно жужжали насекомые. Стрекоза приземлилась, а затем улетела. Их лошади шли с трудом, увязая в высокой траве. Они вышли на широкую дорогу, освещенную лучами солнца.
Когда их процессия пересекла поле, Дэмиен осознал, что ищет следы того, что здесь произошло. Не было ничего. Не осталось никаких следов. Никто не сказал: «Это было здесь». Становилось только хуже, пока они приближались к крепости, словно единственным свидетельством прошедшей битвы было только чувство в его груди.
И затем в поле зрения возник сам форт.
Марлас всегда был прекрасен. Это был Виирийский форт в величественном стиле с высокими крепостными стенами и бойницами, чьи изящные арки выделялись на фоне зеленых полей.
Издалека он выглядел таким и сейчас. Это было внешнее очертание Виирийского архитектурного творчества, внутри обещающего высокие открытые галереи, украшенные резьбой, филигранной позолотой и декоративной плиткой.
Внезапно Дэмиен вспомнил, как в день победы срезались гобелены и рвались флаги.
Акиэлоссцы, мужчины и женщины, столпились у ворот, вставали на цыпочки, чтобы увидеть, как промелькнет их возвратившийся Король. Акиэлосские солдаты заполонили внутренний двор, и Акиэлосские знамена с золотым львом на красном фоне взвились повсюду.
Дэмиен осмотрел двор. Парапеты были разрушены и приняли новую форму. Каменная кладка снята. Камень сам по себе вывозился для строительства новых зданий, великолепные крыши и башни выравнивались в Акиэлосском стиле.
Дэмиен сказал себе, что считал Виирийские украшения расточительностью. В Арле его глаза молили об отдыхе; каждый день он мечтал увидеть пустую белую стену. Все, что он мог видеть сейчас — голый пол со снятой плиткой, разрушенный потолок, открытый, болезненно оголенный камень.
Лорен соскочил с седла, благодаря Никандроса за приветствие. Он прошел мимо рядов Акиэлосских солдат, выстроившихся в безукоризненном строе.
Внутри собралась домашняя прислуга форта, возбужденная и гордая, чтобы встретить своего Короля и служить ему. Дэмиен и Лорен были вместе представлены старшим среди слуг, которые будут в их распоряжении во время их пребывания в форте. Они прошли через первый ряд комнат во второй, завернули за угол и попали в смотровой зал.
В зале были выстроены две дюжины рабов.
Они стояли на коленях в два ряда, прижимая лбы к полу. Все были мужчинами в возрасте от девятнадцати до двадцати пяти лет, с разной внешностью и разной цветовой гаммой, их глаза и губы были подчеркнуты краской. Позади них в ожидании стоял Держатель Рабов.
Никандрос нахмурился.
— Король уже высказал свое предпочтение обходиться без рабов.
— Эти рабы предоставлены для использования гостем нашего Короля, Принцем Виира, — Колнас, Держатель Рабов, уважительно склонил голову. Лорен подошел ближе.
— Мне нравится вон тот, — сказал он.
Рабы были одеты в северном стиле в легкие газовые шелковые туники, которые были продеты через кольцо на их ошейниках и едва закрывали тело. Лорен указывал на третьего раба слева, с темными волосами и склоненной головой.
— Прекрасный выбор, — сказал Колнас. — Исандр, шагни вперед.
У Исандра была смуглая кожа, тело гибкое, как у молодого оленя, и темные волосы и глаза: цветовая гамма Акиэлоса. В этом он был похож на Никандроса; на Дэмиена. Он был младше Дэмиена, девятнадцати или двадцати лет. Мужчина — либо из уважения к Виирийским обычаям, либо чтобы угодить предполагаемым предпочтениям Лорена. Он выглядел как один из лучших рабов Никандроса, думал Дэмиен. Вероятно, редкостью было то, что его предложили гостям. Нет. Он был новым, его еще не брали в постель. Никандрос никогда бы не предложил королевской знати что-то меньшее, чем Первую Ночь раба.
Дэмиен нахмурился. Исандр зарделся от чести быть выбранным. Излучая застенчивость, он поднялся и затем встал на колени перед остальными рабами, предлагая себя со всей милой изящностью дворцового раба, слишком хорошо обученного, чтобы дерзко встать на колени прямо перед Лореном.
— Мы подготовим его и приведем к Вам этим вечером для церемонии его Первой Ночи, — сказал Колнас.
— Первой Ночи? — спросил Лорен.
— Рабы обучены искусству наслаждения, но они не возлежат ни с кем до их Первой Ночи, — ответил Колнас. — Здесь мы пользуемся теми же строгими классическими тренировками, которые используются во дворце. Навыки приобретаются через словесные указания и практикуются косвенными методами. Раб остается полностью нетронутым и сохраняет свою чистоту до его первого раза с Повелителем.
Глаза Лорена поднялись на Дэмиена.
— Я не знаю, как приказывать постельному рабу, — сказал Лорен. — Научите меня.
— Они не говорят на Виирийском, Ваше Высочество, — объяснил Колнас. — На Акиэлосском языке будет подходяще использовать простую форму обращения. Приказать рабу прислуживать значит оказать ему честь. Чем интимнее услуга, тем больше честь.
— Правда? Подойди сюда, — обратился Лорен.
Исандр поднялся с колен во второй раз, и по его телу пробежала легкая дрожь, когда он подошел так близко, насколько осмелился, прежде чем вновь упасть на пол, залившись краской. Он казался немного ошеломленным вниманием. Лорен протянул кончик сапога.
— Поцелуй, — сказал он, не сводя с Дэмиена глаз.
Его сапог был прекрасно выделан, его одежда осталась безупречной даже после долгой поездки. Исандр поцеловал носок сапога, затем лодыжку. Дэмиен подумал, что там уже была бы кожа, если бы Лорен носил сандалии. Затем, в мгновение невыразимой дерзости, Исандр наклонился вперед и потерся щекой о голенище сапога Лорена — знак исключительной близости и желания угодить.
— Хороший мальчик, — сказал Лорен, протягивая руку, чтобы погладить темные кудряшки Исандра, пока тот закрыл глаза и залился румянцем.
Колнас остался горд, довольный тем, что его выбор был оценен по достоинству. Дэмиен видел, что и домашняя прислуга вокруг них тоже была довольна, сделав все возможное, чтобы дать Лорену почувствовать себя желанным гостем. Они тщательно и продуманно отнеслись к Виирийской культуре и Виирийским обычаям. Все рабы были весьма привлекательными, и все были мужского пола, чтобы Принц мог брать их в постель, не оскорбляя Виирийских традиций.
Это было бессмысленно. В зале стояло две дюжины рабов, в то время как количество раз, когда у Лорена был секс, можно было пересчитать, вероятно, по пальцам одной руки. Лорен просто собирался притащить двадцати четырех юношей в свои покои, чтобы они сидели без дела. Им даже не удастся расшнуровать Виирийскую одежду.
— Может ли он также прислуживать мне в купальнях? — спросил Лорен.
— И на празднике для генералов этим вечером, когда они будут давать присягу, если Вам угодно, Ваше Высочество, — сказал Колнас.
— Это меня радует, — ответил Лорен.
***
Дом не должен был ощущаться так, как он ощущался сейчас.
Камердинеры облачили его в традиционное одеяние. Ткань оборачивалась вокруг талии и на плечах — вид официального Акиэлосского наряда, который можно снять, удерживая один конец и разматывая, пока человек крутится. Они принесли сандалии и лавровый венок ему на голову, в тишине совершая ритуальные действия, пока Дэмиен неподвижно стоял перед ними. Камердинерам не подобало говорить с ним или смотреть на его персону.
Повелитель. Он чувствовал их затруднение, их желание стать ниже; такого рода близость к королевской знати дозволялась только крайней покорности рабов.
Он отослал рабов. Он отослал их так же, как отослал их тогда в лагере, и стоял в тишине своей комнаты, ожидая прибытия камердинеров.
Лорен, Дэмиен знал, занимал смежную комнату, отделенную от его собственной единственной стеной. Дэмиен находился в Королевских покоях, которые обустраивал любой лорд, строящий форт, в надежде, что когда-нибудь в них остановится Король. Но даже оптимизм прежнего лорда Марласа не доходил до мысли, что главы двух королевских семей посетят форт одновременно. Для того чтобы сохранить их договоренность о совершенном равенстве, Лорен остановился в покоях Королевы, располагавшихся за стеной.
Вероятно, сейчас Исандр ухаживал за ним, игриво справляясь со шнуровкой. Ему придется развязать шнуровку костюма для верховой езды сзади на шее Лорена, прежде чем распустить ее через петельки. Или Лорен взял Исандра в бани, чтобы он раздел его там. Исандр зальется краской от гордости быть выбранным для такого задания. Прислуживай мне. Руки Дэмиена сжались в кулаки.
Он вернулся к политическим вопросам. Сейчас они с Лореном встретятся с небольшими старшинами северных провинций в зале, где будет вино и празднество, и придут генералы Никандроса, один за другим, чтобы присягнуть и пополнить ряды их армии.
Когда последний лавровый лист был пристроен, последний кусок ткани обернут на нужном месте, Дэмиен направился со своими камердинерами в зал.
Гости лежали на софах среди расставленных невысоких столиков или на низких, обложенных подушками, скамьях. Македон наклонился вперед, выбирая дольку очищенного апельсина. Паллас, красивый офицер-победитель, полулежал в изящной позе, говорившей о его аристократической крови. Стратон поправил свою кожаную тунику и вытянул ноги на софе, положив одну на другую. Все, чей ранг или титул давал право быть здесь, уже собрались, и каждый высокопоставленный северянин пришел присягнуть; зал был забит.
Присутствующие Виирийцы по большей части стояли, неловко сбившись в группы, один или двое осторожно устроились на краешках скамей.
И по всей длине зала сновали рабы.
Рабы в набедренных повязках носили закуски на маленьких подносах. Рабы обмахивали опахалами из пальмовых листьев лежащих Акиэлоссцев. Раб-мужчина наполнил неглубокий винный кубок для одного из Акиэлосских господ. Раб протягивал чашу с розовой водой, и Акиэлосска ополоснула в ней пальцы, даже не взглянув на раба. Дэмиен услышал звенящие звуки кифары и мельком заметил отточенные движения танца раба, за мгновение до того, как прошел через двери.
Когда Дэмиен вошел, зал затих.
Не раздались звуки фанфар и напыщенных объявлений, как было бы в Виире. Он просто вошел, и все пали ниц. Гости поднялись со скамей и упали на колени, прижимая лбы к полу. Рабы распростерлись на животах. В Акиэлосе не короли возвышали свой статус. Те, кто находился в их окружении, принижали себя.
Лорен не поднялся. Он не был обязан. Он просто наблюдал со своей софы, как целый зал распростерся пред своим королем.
Лорен принял элегантную расслабленную позу, положив одну руку на спинку софы и полусогнув ногу, демонстрируя изгиб бедра, обтянутого изысканной тканью. Пальцы его второй руки свисали с подлокотника софы. Шелк натянулся на колене.
Исандр распростерся на полу в дюйме от небрежно свешивающихся пальцев Лорена, его гибкое тело было обнаженным. Он надевал лишь короткую повязку, похожую на традиционную Васкийскую мужскую одежду. Ошейник подходил ему как вторая кожа. Лорен расслабленно сидел, и каждая линия его тела была со вкусом устроена на софе.
Дэмиен заставил себя пройти через повисшую тишину. Их парные софы стояли бок о бок.
— Брат, — приятным голосом сказал Лорен.
Глаза всех присутствующих в зале были прикованы к Дэмиену. Он чувствовал их взгляды, их ненасытное любопытство. Он слышал шепот — это действительно он, Дамианис, он жив, и он здесь — дополняемый бесстыдными взглядами, направленными на него, направленными на золотой браслет на его запястье, направленными на Лорена в Виирийской одежде, напоминавшего экзотичное украшение — так это Виирийский Принц. И под всем этим скрывались домыслы, никогда не высказываемые вслух.
Перед лицом этого Лорен держал себя исключительно корректно, его поведение безупречно, даже то, как он использовал раба, было актом безукоризненного этикета. В Акиэлосе хозяевам доставляло радость, если гость пользовался их гостеприимством. И еще Акиэлосским людям доставляло радость, когда члены королевской семьи брали себе рабов — символ мужественности и могущества и предмет для большой гордости.
Дэмиен сидел, слишком остро ощущая присутствие Лорена рядом с собой. Он видел весь размах зала со своего места, море склоненных голов. Дэмиен махнул рукой, подавая знак, что зал должен подняться с колен. Он увидел Барея из Мезоса, первого генерала после Македона, мужчину лет сорока с темными волосами и коротко стриженой бородой. Он увидел Аратоса из Харона, который пришел в Марлас с шестью сотнями солдат. Эандрос из Итиса с небольшим отрядом лучников стоял в задней части зала, скрестив руки на груди.
— Генералы Дельфы. Теперь вы видели свидетельства того, что Кастор убил Короля, нашего отца. Вы знаете о его союзе с захватчиком, Регентом Виира. Сейчас отряды Регента находятся в Айосе, готовые захватить Акиэлос. Сегодняшним вечером мы взываем к вашему обету сражаться рядом с нами и рядом с нашим союзником, Лореном из Виира.
Последовала напряженная пауза. Македон и Стратон присягнули ему еще в Рейвенеле, но это было до заключения его союза с Лореном. Этих мужчин просили принять Лорена и Виир, когда еще не успело смениться поколение с той войны.
Барей выступил вперед.
— Я хочу гарантий того, что Виир не оказывает неподобающего влияния на Акиэлос.
Неподобающее влияние.
— Говори яснее.
— Говорят, Принц Виира — ваш любовник.
Тишина. Никто бы не осмелился так разговаривать при дворе отца Дэмиена. Это было свидетельство строптивости этих командиров, их ненависти к Вииру — и к его собственному положению, вновь шаткому. Гнев поднялся в нем.
— Кого мы берем в нашу постель, не ваша забота.
— Если Король берет Виир в свою постель, это наша забота, — ответил Барей.
— Стоит мне рассказать им, что действительно произошло между нами? Они хотят знать, — сказал Лорен.
Он начал расшнуровывать свой манжет, протягивая тесьму через петельки, затем закатал ткань, чтобы открыть изящное запястье — и затем безошибочное золото рабского браслета.
Дэмиен ощутил, как изумленный гул прошелся по залу, ощутил его снедаемую любопытством подоплеку. Слышать, что Принц Виира носит Акиэлосский рабский браслет, отличалось от того, чтобы увидеть это воочию. Это был колоссальный позорный факт, золотой браслет — символ собственности Акиэлосской королевской семьи.
Лорен изящно положил запястье на изогнутый подлокотник софы, и развязанный рукав со свисающей шнуровкой навевал воспоминания об открытом воротнике тонкой рубашки.
— Я прояснил вопрос? — сказал Лорен на Акиэлосском. — Ты спрашиваешь, спал ли я с человеком, который убил моего брата?
Лорен носил рабский браслет с абсолютным равнодушием. Он никому не принадлежал, и аристократическая надменность его позы ясно говорила об этом. Лорен всегда обладал неотъемлемым качеством неприкосновенности. Он развил безукоризненную грациозность, откинувшись на софе, и его точеный профиль и непроницаемые глаза делали его похожим на статую. Идея, что он позволил бы кому-нибудь трахнуть себя, была немыслимой.
Барей сказал:
— У человека должен быть лед в венах вместо крови, чтобы переспать с убийцей собственного брата.
— Тогда ты получил свой ответ, — сказал Лорен.
Повисла тишина, в которую Лорен удержал взгляд Барея.
— Да, Повелитель.
Барей склонил голову, и неосознанно обратился Акиэлосским Повелитель, а не Виирийскими титулами Высочество или Величество.
— Что ж, Барей? — спросил Дэмиен.
Барей опустился на колени в двух шагах от возвышения.
— Я присягну. Я вижу, что Принц Виира стоит на вашей стороне. Это правильно, что мы клянемся здесь, на месте вашей величайшей победы.
Дэмиен принял все присяги.
Он сказал слова благодарности генералам и, когда появилась еда, обозначая окончание клятв и начало празднества, он выказал свое удовлетворение.
Рабы внесли еду. Камердинеры прислуживали Дэмиену, так как он четко дал понять свои предпочтения. Это было неловкое разрешение вопроса, которое вызывало недовольство всех в зале.
Исандр прислуживал Лорену. Исандр был абсолютно влюблен в своего хозяина. Он постоянно стремился сделать все наилучшим образом, выбирал для Лорена закуски и приносил ему только лучшие из них на маленьких неглубоких блюдах, меняя воду в чаше, чтобы Лорен мог ополоснуть пальцы. Исандр проделывал все это с прекрасной сноровкой, ненавязчиво внимательно и никогда не привлекая к себе внимания.
Его ресницы привлекали к себе внимание. Дэмиен заставил себя отвернуться.
Двое рабов вышли в центр зала, один из них держал кифару, а другой, постарше, встал позади него, выбранный за свое мастерство в декламации.
Лорен сказал:
— Исполни Падение Инахтоса, — и по залу пробежал шепот одобрения. Колнас, Держатель Рабов, оценил знания Лорена в области Акиэлосских эпических поэм.
— Это одна из твоих любимых, не так ли? — спросил Лорен, переводя взгляд на Дэмиена.
Это была одна из его любимых. Он просил исполнить ее бессчетное количество раз на вечерах, подобных этому, в мраморных залах своего дома. Дэмиену всегда нравились описания Акиэлоссцев, уничтожающих своих врагов, когда Нисос отправился убить Инахтоса и захватить его обнесенный стенами город. Он не хотел слышать ее сейчас.
Отрезанный от братьев своих
Инахтос на Нисоса стремглав нападает
Где тысячи мечей
Полегли безуспешно, Нисос клинок поднимает
Волнующие ноты военной баллады вызвали у генералов всплеск искреннего одобрения, и их оценка Лорена по достоинству росла с каждой строфой. Дэмиен взял кубок с вином. Обнаружил, что он пуст. Подал знак.
Принесли вино. Когда он поднял кубок, то увидел, как Йорд направляется к тому месту, где Гийон сидел вместе со своей женой, Луаз, слева от Дэмиена. Именно к Луаз, а не к Гийону, шел Йорд. Она окинула его любопытным взглядом.
— Да?
Последовала неловкая пауза.
— Я только хотел сказать… что я соболезную вашей утрате. Ваш сын был хорошим бойцом.
— Благодарю, солдат.
Она уделила ему то символическое внимание, какое леди могла бы уделить любому слуге, и вернулась к разговору со своим мужем.
Еще не успев осознать этого, Дэмиен поднял руку и подозвал Йорда. Приближаясь к возвышению, Йорд три раза пал ниц, неизящно как человек, только что надевший новый доспех.
— У тебя правильные инстинкты, — услышал свои слова Дэмиен.
Это был первый раз с той битвы при Чарси, когда он говорил с Йордом. Он ощутил, как это общение отличалось от тех вечеров, когда они сидели вокруг костра и обменивались историями. Он ощутил, как все теперь отличалось. Йорд долго смотрел на него, затем подбородком кивнул в сторону Лорена.
— Я рад, что вы с ним друзья, — сказал он.
Свет был очень ярким. Дэмиен осушил кубок.
— Я думал, когда он узнает о тебе, он потребует отмщения, — продолжил Йорд.
— Он знал все это время.
— Хорошо, что вы можете доверять друг другу, — сказал Йорд. И добавил: — Мне кажется, до того, как ты пришел, он никому по-настоящему не доверял.
— Не доверял, — ответил Дэмиен.
Вспышки смеха все громче раздавались по залу. Исандр принес Лорену гроздь винограда на небольшом блюдце. Лорен сказал что-то в одобрение и жестом указал Исандру присоединиться к нему на софе. Исандр просиял, застенчиво опьяненный. Пока Дэмиен наблюдал, Исандр оторвал одну виноградинку от грозди и поднес ее к губам Лорена.
Лорен наклонился вперед. Он накрутил кудряшку Исандра на свой палец и позволил кормить себя, виноградинку за виноградинкой — принц с новым любимцем. Дэмиен увидел, как на другой стороне зала Стратон хлопнул по плечу раба, который ему прислуживал; это был знак, что Стратон желает тактично удалиться и насладиться ласками раба в уединении.
Дэмиен машинально поднял кубок. Он был пуст. Стратон был не единственным Акиэлоссцем, который уходил вместе с рабом; мужчины и женщины в зале также позволяли себе это. Опьянение и рабы, изображающие сражение, разрушали запреты. Акиэлосские голоса становились все громче, ободренные вином.
Лорен наклонился еще ближе, чтобы интимно прошептать что-то на ухо Исандру, и затем, когда исполнение баллады достигло апогея, а столкновение мечей отдалось гулом в его груди, Дэмиен увидел, как Лорен хлопнул Исандра по плечу и поднялся.
«Бьюсь об заклад, ты никогда бы не подумал, что принц может завидовать рабу. Сейчас я бы поменялся с тобой местами в один удар сердца». Слова Торвельда.
Дэмиен произнес:
— Прошу меня простить.
Весь двор поднялся вокруг Дэмиена, когда он оттолкнулся от своего трона-софы. Пытаясь последовать за Лореном, он был пойман в прощальные церемонии; зал казался удушающим давлением тел и шума, и когда светловолосая голова исчезла у дверей, то одна за другой Дэмиена останавливали группы гостей, вставая на его пути. Ему следовало взять с собой собственного раба, тогда толпа испарилась бы, понимая, что Король желает уединения.
Коридор оказался пуст, когда Дэмиен наконец вышел в него. Его сердце глухо колотилось в груди. Он повернул за первый угол в проход, почти ожидая увидеть удаляющуюся фигуру Лорена. Вместо этого он увидел голую, пустую арку, с которой была снята ее Виирийская резная решетка.
Под аркой стоял Исандр, с его оленьими глазами казавшийся смущенным и брошенным.
Он был настолько смущен, что на мгновение просто уставился на Дэмиена широко раскрытыми глазами, прежде чем понял, что происходит, и упал на пол, прижимаясь к нему лбом.
Дэмиен спросил:
— Где он?
Исандр был хорошо обучен, несмотря на то, что сегодня все шло не так, как он ожидал; несмотря на то, что от него требовалось рассказать об этом довольно унизительном факте своему Королю.
— Его Высочество Принц Виира уехал на прогулку.
— Прогулку куда?
— В конюшнях могут знать, куда он направился. Этот раб может узнать.
Поездка, ночью, в одиночестве, уход с празднества в его честь.
— Нет, — сказал Дэмиен. — Я знаю, куда он поехал.
***
В ночи все выглядит иначе. Это был пейзаж воспоминаний. Старых камней и древних нависающих скал, павших королевств.
Дэмиен выехал из замка и направился к полю, которое он помнил, на котором десять тысяч Акиэлосских мужей столкнулись с Виирийской армией. Он осторожно направлял свою лошадь там, где земля уходила под откос или возвышалась. Кромка каменной плиты, обломок лестницы; по полю Марласа были разбросаны останки чего-то более древнего, древнее самой битвы — немого свидетеля разрушенных арок и разбитых, покрытых мхом стен.
Дэмиен помнил эти каменные глыбы, которые вросли в землю; он помнил, как передним фронтам приходилось обходить их и разбиваться вокруг них. Они были здесь до битвы, они были здесь до Марласа — останки давно падшей империи. Они были путеводной звездой памяти, отметиной прошлого на поле, которое могло стереть все.
Ближе; приближение было затруднительным, потому что оно было острым от воспоминаний. Это было место, где пал их левый фланг. Это было место, где он приказал своим людям атаковать несокрушимые строи и знамя со звездой, которое не дрогнуло. Это было место, где он убил последних солдат из Гвардии Принца и сошелся лицом к лицу с Огюстом.
Он спешился и намотал поводья на покрытый трещинами каменный столп, бывший когда-то колонной. Пейзаж был старинным, и обломки камней тоже были старинными; и он вспомнил это место, вспомнил взрытую землю и отчаяние сражения.
Преодолев последний каменный выступ, он увидел в лунном свете очертания плеч, белый шелк распущенной рубашки — верхняя одежда была снята, обнажая запястья и шею. Лорен сидел на каменном выступе. Его веста, так нехарактерно для него, была снята. Он сидел на ней.
Камень выскользнул из-под ноги Дэмиена. Лорен обернулся. На мгновение он смотрел на Дэмиена широко раскрытыми глазами и казался таким юным, но затем взгляд в его глазах изменился, словно вселенная выполнила неотвратимое обещание.
— О, — протянул Лорен, — прекрасно.
Дэмиен сказал:
— Я думал, тебе может понадобиться…
— Что?
— Друг, — сказал Дэмиен. — Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду.
— К чему сложности? — ответил Лорен. — Давай трахнемся.
Он говорил это, пока ветер теребил его расшнурованную рубашку. Они смотрели друг на друга.
— Я не это имел в виду.
— Может, ты не это имел в виду, но ты хочешь этого, — сказал Лорен. — Ты хочешь трахнуть меня.
Любой, говорящий такое, должен был бы быть пьян. Лорен был абсолютно трезв. Дэмиен вспомнил ощущение ладони, толкнувшей его на кровать, на своей груди.
— Ты думал об этом еще с Рейвенела. С Нессона.
Дэмиен был знаком с этим настроением. Ему следовало этого ожидать. Он заставил себя произнести слова.
— Я пришел, потому что подумал, что ты захочешь поговорить.
— Не особо.
Дэмиен продолжил:
— О твоем брате.
— Я никогда не трахал своего брата, — ответил Лорен, и в его словах послышался странный надрыв. — Это инцест.
Они стояли в том месте, где умер его брат. С ощущением растерянности, Дэмиен осознал, что они не будут говорить о нем. Они будут говорить об этом.
— Ты прав, — сказал Дэмиен. — Я думал об этом с Рейвенела. Я не мог перестать об этом думать.
— Почему? — спросил Лорен. — Я был так хорош?
— Нет. Ты трахался как девственник, — ответил Дэмиен, — часть времени. А оставшееся время…
— Как будто я знал, что делать?
— Как будто для тебя это было привычно.
Дэмиен наблюдал, как подействовали его слова. Лорен покачнулся, словно ему только что нанесли удар.
Лорен произнес:
— Не уверен, что в данный момент могу выслушивать этот твой особый вид честности.
Дэмиен ответил:
— Я не предпочитаю изощрения в постели, если ты интересуешься.
— Это верно, — сказал Лорен — Тебе нравится по-простому.
Весь воздух покинул легкие Дэмиена. Он замер, беззащитный, не готовый к этому. «Ты даже это будешь использовать против меня?» — хотел спросить он и не спросил. Лорен, стоя на своем, тоже дышал неглубоко.
— Он умер легко, — заставил себя говорить Дэмиен. — Он был лучшим из всех, с кем я сражался. Это был честный бой, и он не чувствовал боли. Конец был быстрым.
— Как зарезать свинью?
Дэмиену казалось, что он шатается. Он едва смог расслышать грохочущий шум. Лорен резко обернулся, чтобы всмотреться в темноту, откуда звук раздавался громче — это был приближающийся топот копыт.
— Ты послал и своих людей разыскивать меня? — спросил Лорен с гримасой на лице.
— Нет, — ответил Дэмиен и сильно толкнул Лорена, укрывая его за одним из огромных, надломленных каменных валунов.
В следующую секунду появился отряд, по крайней мере, из двухсот человек, так что воздух наполнился запахом проходящих лошадей. Дэмиен крепко прижал Лорена к камню и удерживал его на месте своим телом. Всадники не замедлили хода, несмотря на неровную землю и темноту, и любой человек на их пути был бы сбит с ног, растоптан под ударами множества копыт. Разоблачение было настоящей угрозой; под ладонями Дэмиена холодный темный камень дрожал от грохочущих копыт тяжелых смертоносных животных.
Дэмиен чувствовал Лорена, прижатого к нему, едва сдерживающего напряжение — адреналин в нем смешивался с его неприязнью такой близости, и чувствовалось его желание вырваться, подавляемое лишь необходимостью.
Внезапно Дэмиен вспомнил о верхней одежде Лорена, открыто лежащей на валуне, и об их лошадях, привязанных неподалеку. Их обнаружение значило бы плен или нечто худшее. Они понятия не имели, кто эти люди. Пальцы Дэмиена впились в камень, чувствуя мох и крошащиеся осколки под ним. Лошади мчались, огибая их валун, как стремительный поток.
И затем они исчезли, оставив их позади так же быстро, как и появились, удаляясь по полям в западном направлении. Топот копыт стих. Дэмиен не двигался, грудь Лорена прижималась к его собственной, и Дэмиен чувствовал неглубокое дыхание Лорена на своем плече.
Лорен оттолкнул его, вырвавшись и встав к нему спиной, тяжело дыша.
Дэмиен стоял, не убирая руку с каменной глыбы, и наблюдал за ним через пейзаж странных очертаний. Лорен не повернулся к нему, он просто неподвижно замер. Дэмиен снова видел его бледным силуэтом в тонкой рубашке.
— Я знаю, что ты не холоден, — сказал Дэмиен. — Ты не был холоден, когда приказал привязать меня к кресту. Ты не был холоден, когда толкнул меня на свою постель.
— Нам нужно уходить, — произнес Лорен; он не смотрел на него. — Мы не знаем, кто эти всадники или как им удалось обойти наших разведчиков.
— Лорен…
— Честный бой? — сказал Лорен, поворачиваясь к нему. — Не бывает честного боя. Кто-то всегда сильнее.
И затем со стороны форта раздался звон колоколов, сигнал тревоги, который подали их часовые, поздно заметившие появление неизвестных всадников. Лорен наклонился, чтобы подцепить свою весту, надел ее, передернув плечами, и не завязанная шнуровка свободно повисла. Дэмиен привел их лошадей, отвязав поводья от разрушенной колонны. Лорен безмолвно вскочил в седло, вонзил шпоры в бока лошади, и они оба помчались обратно в Марлас.