*

- Расскажите о своей проблеме, Кирилл Алексеевич, - попросил я, потому что мужчина в кресле уже молчал довольно продолжительное время.

На вид ему было лет сорок, может чуть больше. В карте было записано, но мне было лень смотреть. Сегодня был день рождение Инги и она обещала ко мне прийти, ну как прийти забежать на пару часов как она обычно это делала. Она не была свободна, ну, а мне в общем - то было все равно. Мы хорошо проводили время и ни о чем не парились. Вечером мы не собирались особенно праздновать. Инга не хотела. Но посидеть вдвоем, распить бутылочку шампанского, и просто расслабиться, она была не против. Я даже приготовил ей подарок: серебряную подвеску в виде сердечка. Продавщица в ювелирном пыталась втюхать ещё цепочку, но я решил, что сердца будет достаточно. К тому же Анечке я дарил точно такой же, и она была в полном восторге.

А этот тип вклинился буквально в последний момент. А моя Анет с радостью его записала. Я бы тоже разделил ее радость, если бы не спешил домой.

- Ну, как проблема... Даже не знаю как это объяснить.

- Есть то, что вас беспокоит, - подсказал я, потому что мужчина снова замолчал, чем уже начинал действовать на нервы. Мне хотелось быстрее от него отвязаться, а он как нарочно тянул резину. На фиг было так торопиться тогда?

Он вздохнул.

- Именно. У меня есть некоторые фантазии, которые мешают мне жить. Вернее не мешают. Просто... они не совсем нормальны. И я не знаю, что с этим делать.

- Это сексуальные фантазии?

- Иногда.

- Это что - то запрещенное? - осторожно спросил я, уже точно уверенный, что зря Анька его записала. Не люблю что - то сложное. А вот разводы, одиночество, и поиск себя в мире - самое то для меня.

- Да. Знаете как в детстве у детей бывает воображаемый друг.

Это вероятно был вопрос, потому, что Кирилл замолчал.

- Да, конечно знаю. У вас есть воображаемый друг?

- Жертва.

- Простите? - я приподнял брови.

- Воображаемая жертва. Мне нравится насилие. Не это БДСМ - чушь по собственному желанию, а настоящее насилие. Когда жертва не знает, что ее ждёт, когда она боится не то что вас, а вашей тени, ваших шагов, вашего запаха. Когда она полностью зависит от вас, и готова выполнять любое желание, или не готова. Это мне тоже нравится.

- Вы когда - нибудь применяли насилие... Реальное, не воображаемое? - уточнил я осторожно.

- Нет. И никогда бы не стал этого делать. Мне достаточно фантазий.

- Вы бы хотели от них избавиться?

- Конечно. Это заставляет меня чувствовать себя каким - то... ну не то чтобы преступником, но, наверное, психом или садистом.

- Вы испытываете чувство вины за свои мысли?

Он долго молчал.

- Да. И ещё чувство страха, мне страшно, что я об этом думаю, что мне это нравится.

- А что именно вы представляете, Кирилл? Можно ведь просто по имени?

- Конечно, можно. - кивнул он. - Что я представляю? Представляю человека, которого мучаю, бью, унижаю.

- Это какой - то конкретный человек, которого вы знаете, знаменитость, или просто абстрактный человек? - уже более заинтересованно спросил я. Чего я только не узнавал сидя в этом кресле, но такое доводилось слышать впервые. Хотя скорее у меня просто не тот профиль.

- Обычно, которого я знаю.

- То есть в вашей воображаемой жертвой становится человек из вашего окружения, с которым вы общаетесь. Возможно, он вам не нравится, например начальник, а потом мысленно, вы с ним расправляетесь?

- Он может наоборот мне нравится. Или я могу его едва знать.

- То есть вашей жертвой теоретически мог бы стать я?

- Вполне.

Я усмехнулся.

- Звучит угрожающе.

- Так и есть. Существуют какие - то таблетки от этого?

- Да. Полно хороших лекарств, и разработана определенная терапия. Но лечение таких состояний проводит психиатр. Психолог может только выслушать и рекомендовать консультацию другого специалиста.

- То есть я зря пришел?

- Нет не зря. Психологическая разгрузка крайне важна. Мы можем поработать с этой проблемой. Это не получится сделать за один день. Но я повторю: если лекарственная терапия необходима, ее может назначить только врач-психиатр.

- Значит мне нужен психиатр?

- Давайте поподробнее обсудим вашу проблему, и я смогу дать вам четкий ответ, - я взял карандаш и лист бумаги, - Расскажите о своем детстве, пожалуйста.

Кирилл засмеялся.

- Почему вы смеётесь?

- Ну, вы все начинаете с одного и того же.

- Вы уже обращались к психологам раньше?

- Нет, это первый раз. Но я достаточно читал разной литературки. Всегда ищут корни проблемы в детстве.

- Потому что чаще всего они там.

Кирилл скривил губы.

- Не знаю. У меня была полная семья. Я был единственным ребенком. Меня любили.

- Какие у вас отношения с матерью?

- Довольно теплые, мы видимся раз или два в месяц, как получается из - за моей работы. Созваниваемся почти каждый день.

- А с отцом?

- Чуть реже.

- То есть с матерью отношения ближе? - въедливо уточнил я.

- Не то что бы ближе, но ей нужно мое внимание больше, чем мне или отцу.

- То есть ваши встречи и звонки происходят не, потому что вы этого хотите, а потому что этого бы хотела мать?

- Вы искажаете. Я делаю это потому что хочу, но, наверное, делал бы это чуть реже если бы не знал, что она во мне нуждается.

- Вы женаты?

- Да. Хотите спросить о моей жене? – изогнул бровь Кирилл.

- Конечно, если расскажете мне об этом.

Кирилл вздохнул.

- Ей 27. Мы женаты пять лет. У нее есть любовник и мы оба об этом знаем.

- О... Вы из - за этого здесь?

- Отчасти. Боюсь, как бы агрессия из фантазий не выплеснулась бы на нее.

- Вы ее любите?

- Люблю… - после небольшой заминки ответил мужчина, и поднял глаза на меня, - Если бы не любил здесь бы не был.

- Значит, вы говорили с ней об этом?

- Один раз. Она сказала, что это моя вина.

- Ваша? В чем?

- В том, что я другой. Грубый, невнимательный, какой - то ещё... - Кирилл задумался,- вспомнил - неухоженный. Если бы как вы гелем волосы заливал, может быть больше бы ей нравился.

- Но вы ведь понимаете, что не в геле дело? - я невольно провел рукой по волосам, - Она вас не любит.

- Может мы просто устали друг от друга. Так ведь бывает?

- Бывает, - вынужден был согласиться я, - значит вы ее простили?

- Нет, но я ее люблю.

- Понятно, - кивнул я - У вас есть дети?

- Нет. И уже не будет. От нее не хочу. Хотя не знаю... Пока есть много вещей, которыми нужно заниматься.

- Вы упомянули, что много работаете. Кем?

- Я бухгалтер в строительной фирме. Самая скучная в мире работа, - улыбнулся он, не то, что ваша - каждый день выслушивать психопатов.

Я записал его профессию.

- Это скорее у психиатров. А в психологии, всегда одно и тоже ничего нового и интересного.

- Неужели?

- У людей не так много проблем как кажется, в основном это неудовлетворённость жизнью. И у каждого она своя, кому - то не построить личную жизнь, у кого - то сложные отношения с родителями или неопределенность с карьерой.

- У кого - то мало денег, - добавил Кирилл.

- Нет. У кого мало денег ко мне обычно не ходят.

Он рассмеялся.

- Да, я не подумал. А почему вы выбрали именно эту профессию? Копаться в чужой душе это примерно так же как в чужом белье. Или вы любите чужое?

- Хм... Не проводил такой параллели... Мне было это интересно.

- А сейчас нет?

- Это моя работа. И я не думаю, что вы здесь, чтобы обсуждать меня, - немного резко сказал я.

- Тогда можем обсудить мою работу. Это маленькая должность в маленькой кампании, где у меня по сути три начальника, которым я подчиняюсь. Наверное, поэтому мне так необходимо чувствовать свою власть над кем - то. Как вы думаете?

- Вероятно. Вы получаете от этого удовольствие?

- Да. Только от этого.

- А в сексе?

- Только если использую какие - нибудь фетиши.

- Какие, например?

- Веревки.

- Вы связываете партнёршу?

- И довольно крепко.

- Но вы насколько я помню, сказали, что не любите БДСМ.

- Не люблю, но иногда прибегаю к этому. Есть реальная жизнь помимо фантазий, от нее тоже хочется получать удовольствие.

- Расскажите об одной из них, если можете, - попросил я.

Кирилл оживился.

- Когда я говорил о воображаемой жертве, я имел в виду постоянную фантазию, которая может длиться на протяжении нескольких месяцев, иногда лет.

- Лет? Ничего себе, - поразился я. И чем заканчивается такая фантазия?

- Убийством.

- Вы убиваете свою жертву? – спросил я, постукивая карандашом по столу.

- Да. Избавляюсь от трупа, и выбираю новую. Это самое сложное, потому что я не люблю часто менять жертв. А если мне не нравится наш союз, мне приходится его разрывать. Иногда правда это происходит по другим причинам.

- По каким?

- Жертва умирает сама.

- Как это? - я вытаращил на него глаза.

- От полученных травм. От сепсиса например, если я делаю некорректную операцию, вырезаю какой - нибудь орган или конечность, хотя чаще это происходит от кровопотери. Я же не врач, так пару медицинских книжек поковырял.

- О чем вы говорите сейчас? - в ужасе спросил я.

- Вы так побледнели, как будто я рассказываю о чем - то реальном, - рассмеялся он, - Расслабьтесь, Антон. Можно по имени? Эта только игра воображения. У меня оно просто очень живое. Так вот если я понимаю, что с такими ранениями человек вряд ли бы выжил, то мне приходиться делать логический исход своей фантазии. Иначе я не буду чувствовать, что это происходит на самом деле. Я всегда очень детализирую. Воспроизвожу в памяти каждую родинку на подбородке. Каждый дефект на коже, который был до меня, каждую татуировку, хотя они так портят женское тело.

Я выронил карандаш. У Инги была такая родинка. Но это ничего не значило. У скольких людей на планете есть родинки на лице. Но меня не отпускало чувство, что он говорит о моей подруге, потому что тату у нее тоже были.

- Кстати, не знаете, зачем они пишут эти дурацкие фразочки на ключицах? Кому они нужны?

- «Живи. Смейся…»

-«Люби», - закончил Кирилл не сводя с меня тяжелого взгляда.

Я судорожно нажал кнопку быстрого вызова на мобильнике и, не сводя глаз с Кирилла ждал ответ.