Патео долго смотрел в огонь, бесцельно перебирая пальцами листы пергамента.
– Мистика… Ересь, противная богам и человеческой природе вообще… Старый канцлер тоже любил порассуждать на эту тему. Этой Империей, барон, движут совсем другие силы, не имеющие никакого отношения к тайным забытым искусствам. Это страх, зависть, жажда власти и золота, и, пожалуй, немного любовь и честь… Мы, играя этими чувствами, сталкиваем лбами целые народы, выжимая для себя какую-то пользу. Если есть человек – значит, у него есть эти слабости, значит, его можно найти, и приложив определенное воздействие выяснить необходимое. Мне нужен этот человек, барон. Империя вновь на пороге больших перемен. Император собирается раз и навсегда решить вопрос с Великой Забринией. Церковь, напротив, готовит выступление против императора. Ходят слухи о странной активности среди кочевников, а Негус Бор с Адольфом Керримом планируют возвращение власти в руки аведжийцев. Я знаю, что в этой империи никогда не будет покоя, я сам приложил к этому руку. Но хотелось бы, что будущее наше отличалось от прошлого, хоть немного…
Джемиус повернулся на носках и странно посмотрел на генерала.
– Будущее? Его у нас может и не быть… По сравнению с этим все остальное лишь мелкая возня слабоумных детей, отбирающих один у другого старую игрушку.
Генерал вскинул седые брови и озадачено спросил:
– Что вы имеете в виду, барон? Уж не легенды ли о сбывающемся проклятии?
Джемиус снова сел в кресло и задумчиво помахал перед собою тростью, описывая странные фигуры.
– Проклятие… Нет никакого проклятия, генерал, все это жалкий миф. Есть страшная реальность, от которой нам никуда не деться, даже если мы получим все золото этого мира, и все враги наши будут униженно ползать в грязи. Человечество вымирает, генерал… Угасает, как токая свеча. Наши женщины рождают все больше мертвых детей, а те, кто выживают не так уж и долго остаются в этом мире. Каждая новая война уносит все больше и больше жизней, каждая новая эпидемия сильнее предыдущей, а мы как не могли лечить большинство болезней, так не можем и до сих пор. Все новое, что появляется у нас – считается порочным, и исчезает навсегда в церковной бездне. В провинции уже давно не новость заброшенные деревни и целые города. Люди тянутся в столицы, словно здесь есть спасение, а потом убивают друг друга на площадях за кусок хлеба…
– У вас есть серьезные опасения? Возможно, вы знаете, чем это вызвано? И кто за этим стоит?
– Увы, нет… Пока я вынужден полагаться только на собственные мысли, древние манускрипты и предчувствия…
– Ну, что же… Человечество выживало и будет выживать, и наша задача обеспечить это выживание. Мне понятны ваши рассуждения, но непонятна цель. Впрочем, я на это и не претендую. Вас заботит выживание всего человечества, а меня – всего лишь его малой части. Заботиться обо всех – слишком большой труд для старика, и слишком мало шансов дожить до благополучного конца. Мне не хотелось бы вмешиваться в ваши дела, барон, тем более что пока они не представляют никакой угрозы Империи, даже напротив, насколько я могу судить… И, конечно же, я не хочу никакой конфронтации, тем более, я не хочу оказывать на вас никакого давления, однако… Мне нужна ваша помощь, и я готов обсудить условия.
– Ни надо никаких условий, генерал. – Джемиус положил трость на сгиб локтя и продолжил. – Единственный человек в Лаоре, который может прояснить вам ситуацию с банкирами, единственный, насколько мне известно, выживший союзник Великого Торка – это Аттон Сорлей, наемник, по прозвищу "Птица-Лезвие"…
– Сорлей? Птица-Лезвие? Мне знакомо это имя… Где-то я уже слышал его.
– О да. Птица-Лезвие, пожалуй, наиболее успешный из всех охотников за головами Падрука. Список его жертв впечатляет. Помимо этого, Сорлей необычайно одаренный и опасный воин, и непростой человек. Его сложно найти, еще сложнее захватить, а шансы, на то, что он поделится с вами столь нужной информацией, вообще ничтожны. Тем не менее, он единственный, кто сможет вам помочь.
– Вы знаете, где его искать?
Джемиус загадочно улыбнулся, пригладил ухоженные волосы, и гордо вскинув голову, ответил:
– Да, мой генерал. И более того… Я его уже нашел.
Глава 9
Он отстраненно отложил сверток в сторону, сел прямо на землю и закрыл лицо руками. В зарослях вокруг шумел ветер, где-то совсем рядом тонко пересвистывались гурпаны. С юга потянулись серебристые низкие тучи, стало почти светло, как днем.
Он опустил руки бессильно привалился к мокрому дереву крыльца. В голове тупо билась одна мысль:
"А что ты ожидал?"
Резонный вопрос. Что можно было ожить от мародера? Что он позарится на кусок невзрачного серого метала?
Аттон покосился на сверток и вздохнул. Грязная серая ткань скрывала всего лишь тяжелую золотую пряжку, украшенную рубинами, пряжку, несомненно выдранную с корнем из широкого пояса Великого Герцога. В массивных зажимах еще остались кусочки материи. Аттон снова взял сверток и прикинул вес. Не менее двадцати карат чистейшего золота. За такую вещь любой торговец выложит не думая с полсотни колец. Аттон прикинул в уме свое теперешнее положение и решил, что пряжка ему, конечно же, сгодится. Предстоял неблизкий путь.
"Я ограбил грабителя…" – Аттон усмехнулся, сунул сверток в заплечный мешок, и задумался, вслушаясь в ночь. Начинался столь привычный и отупляюще въедливый диалог с самим собой.
"Этих денег мне хватит на долгое время. Купить оленя… Нет, лучше коня. Даже двух… Взять телегу и волов, и купить пару мешков овса. Не привлекая внимания добраться до Виеста…"
Он вытащил из мешка восковую руку, осмотрел ее со всех сторон и сунул обратно.
"Стоп… Ты начал не с этого… Зачем тащится в Виест? Зачем вообще пытаться встретится с ним? Это какое-то безумие…"
Аттон лег на спину и уставился в светлое ночное небо. Стоило ему подумать о Фердинанде, в висках тут же застучала кровь.
"Он заставил нас идти… Джайллар, как все просто… Мы могли скрыться в любой части Лаоры, но мы пошли, как нам было приказано… Все, уже все кончилось. Уже никуда не надо идти… Надо остановится и перевести дух… Но, Звезда…"
Стоило подумать о звезде, как кровь в висках застучала еще сильнее, в области затылка появилось странное жжение, и вдруг он почувствовал, что внутри его головы раздвигая ткани медленно разрастается горячий шепчущий шар.
"Звезда и дверь… Открой ему дверь… Звезда и дверь… Открой ему дверь… Открой… Открой… Открой… Открой… Открой! Открой!! Открой!!!"
Аттон стремительно сел. Голос в его голове то умолкал, то нарастал до крика. Он требовал, угрожал, молил…
"Джайллар! Я безумен! Открой…Я безумен! Открой ему дверь… Звезда и дверь… Открой ему дверь… Звезда и дверь… Открой… Открой… Открой… Открой!!! Безумен…"
Он поспешно вытащил бурдюк и сделал несколько глотков тепловатой воды. Со лба стекал холодный пот. Он вскочил на ноги и глядя в низкое небо заорал во всю глотку:
– Замолчи! Замолчи! Замо-о-олч-и-и-и-и-и-и!!!
"Звезда и дверь… Открой ему дверь… Звезда и дверь… Открой ему дверь… Открой… Открой… Открой… Открой… Открой! Открой!! Открой!!!"
Аттон рухнул на колени и обхватил голову руками. Шар внутри него разросся, стал обжигающим и вдруг исчез, оставив ноющую пустоту. Аттон упал на бок, прижал колени к подбородку и заплакал. Заплакал второй раз в жизни, по настоящему, исходя горькими горячими слезами.
"Оставьте меня! Я хочу жить сам! Я хочу принимать все решения сам! Я никуда не пойду, никуда я больше не пойду!!!"
Небо над головой равнодушно серебрилось низкими тучами. Закапал мелкий холодный дождь.
"Так всегда. В дождь, в грязи и в крови… Оставьте меня! Я хочу остановиться. Я хочу каждый день радоваться солнцу, я хочу женщину на каждую ночь, я хочу тепла и покоя, хочу забыть все… Все дороги, все тех, кого я убил, всех проклятых правителей, нелюдей и безумных слепцов… "