Виктория покачала головой, потом аккуратно извлекла из складок накидки кусочек пергамента, вытащила из рукава стилет и вывела на пергаменте одно слово.

Большая Ма глянула ей через руку и пробормотала:

– Не трудись, я не умею читать…

Виктория отложила стилет и побарабанила пальцами по столу.

– Это имя нельзя произносить…

– Вот как? Даже здесь? Звучит неприятно… Но ты можешь сказать мне на ухо.

Виктория перегнулась через стол и прошептала имя. Большая Ма вздрогнула и покосилась на нее. На мгновенье Виктории показалось, что в больших черных глазах мелькнул страх. Женщина в кресле долго думала, перебирая пальцами цепочки в волосах и наконец, глядя Виктории в глаза, произнесла:

– Я даже не стану спрашивать, чем насолило тебе это отродье… Думаю, что у каждого жителя этой земли есть повод ненавидеть его и желать ему тяжкой смерти. Но я не могу… Это не в наших силах, девочка моя. Его постоянно окружает сотня Истребителей Зла. Поверь мне, будь это возможно, я сама, совершенно бесплатно удавила бы тварь собственными руками. Но это невозможно…

Виктория отвернулась.

– Тело за тело, Молли… Таков Закон Тихого Дома.

Взгляд Большой Ма потемнел. Она тряхнула гривой и указала Виктории на стол.

– Тело за тело, девочка моя. Возьми свой самый острый нож и быстро добей этого ублюдка, пока он не пришел в себя. Я ни слова не скажу тебе. Но то, о чем ты просишь – невыполнимо.

Виктория встала и прошлась по комнате. Она заглянула спящему юноше в лицо, и провела ладонью по холодному лбу. Краем глаза она заметила как напряглась женщина в кресле.

– Хорошо, Молли. Тогда вот тебе еще одно имя. – Она быстро подошла к креслу и прошептала слово. – Это человек должен жить.

Большая Ма усмехнулась.

– Вечно?

– На это у тебя тоже вряд ли хватит сил, – Виктория натянуто улыбнулась, – Он должен жить, хотя бы до тех пор, пока не сдохнет тот, первый.

Глава 14

Архиепископ вошел в тесную низкую келью, осторожно опустился на колени и коснулся лбом холодного пола. Перед ним на пыльном возвышении покоился обломок пористого серого камня, с едва заметным отпечатком босой ступни. Стилизованное изображение ступни покрывали стены кельи, перемежаясь с грубо высеченными буквами из забытого алфавита. Архиепископ наскоро, глотая окончания, пробурчал молитву, тяжело поднялся, и дважды коснувшись кончиками пальцев переносицы, вышел во двор.

Наголо бритые послушники, кривя изможденные аскезой скуластые лица, махали тяжелыми метлами, скребли кожи, тащили на спинах мешки и корзины. Архиепископ, морща нос, поспешил со двора во внутренние покои. В кабинете его уже ждал пожилой монах-секретарь.

– Ваше Святейшество, глава Святого Ордена прибыл, и ожидает встречи с вами.

– Так скоро? Впрочем, не важно. Вряд ли наша беседа будет долгой, – Архиепископ расположился в своем кресле, сложил на груди короткие руки и холодно проговорил:

– Брат Питер, сообщи епископу Корраде, что я приму его немедленно.

Монах удалился. Гумбольдт задумчиво потер виски и придвинул к себе тяжелый ларец из черного полированного камня. Несколько мгновений он вглядывался в крышку, потом решительно накрыл руками свое неясное отражение и пробормотал:

– Ведущий рыб в бездонные пучины познает истину, но день его истек…

В коридоре послышали шаги. Архиепископ поспешно отодвинул ларец, и поднял на вошедшего маленькие злые глаза. Глава Святого Ордена Истребителей Зла епископ Алес Коррада был молод, строен и высок, и всем своим видом напоминал морского угря. На его худощавом бледном лице, украшенном великолепными закрученными усами, лихорадочно блестели огромные немигающие глаза. Его черный плащ был туго перетянут широким поясом, с которого свисал церемониальный меч Истребителя. На пороге кабинета Коррада небрежно коснулся пальцами переносицы и чуть склонил голову.

– Архиепископ Гумбольдт… Владыка Новергана… Мое почтение.

Гумбольдт ответил приветственным жестом и указал гостю на кресло.

– Епископ Коррада. Рад видеть вас в добром здравии…

Молодой епископ расстегнул перевязь, распахнул плащ, продемонстрировав перетянутый кожаными поясами металлический панцирь, и уселся в предложенное кресло, положив меч на колени. Гумбольдт внимательно следил за действиями главы Ордена. Коррада театральным жестом расправил усы и улыбнулся, при этом его худое длинное лицо приобрело какое-то отталкивающее выражение, словно из-за выпученных, немигающих глаз на старого архиепископа холодно посмотрела, таящаяся в неведомом, ужасная древняя тварь. Гумбольдту на миг показалось, что в кабинете запахло кровью.

Все также улыбаясь, Коррада обвел глазами комнату.

– Ваша скромность всегда служила украшением церкви, архиепископ. Скромность, добродетель, порядок. Все, как записано в первой главе Книги Возвышения. Скромность, в мыслях, суждениях, всеобщий порядок, незапятнанная добродетель. Здесь нет места злу, нет места ереси, нет ничего лишнего и суетного. Господь любит такие убежища веры, и посылает вам знаки, не правда ли?

Гумбольдт хмуро глянул на епископа и ответил:

– Не думаю, что обмен любезностями входит в часть ритуала, епископ. Давать толкование великим книгам вы можете у себя в пыточной. Думаю, что вашим приспешникам-палачам будет полезно послушать. А у меня нет на это времени. Заботы о пастве отбирают слишком много сил. Постарайтесь кратко изложить суть вашего визита и возвращайтесь в Дрир.

Коррада, продолжая улыбаться, закинул ногу за ногу, и расправил складки плаща.

– О, эта ваша трогательная забота о пастве. Прибыльное предприятие, не так ли? Впрочем, о чем это я… Ах да… Я собирался проконсультироваться у вас об особой природе зла, но вижу, что вы не готовы к таким наставлениям в данный момент, а потому просто еще раз изложу ту маленькую просьбу, на которую вы так и не соизволили ответить. Или, быть может, ваш ответ затерялся где-то на просторах Великой Империи? Ведь такое бывало, и не раз. – Коррада вопросительно поднял брови.

– В повторении нет нужды. Я не посылал ответа главе церкви, ибо считаю, что есть разумный предел нашей власти, переступить который означает обрушить на себя гнев Богов.

– Возможно, вы оговорились, архиепископ, и хотели сказать – гнев Императора? В этом случае, я бы вполне понял вашу позицию. Мы прогневаем Богов, если будем бездействовать, и благодаря нашему бездействию свершится это неслыханное богохульство. Напомню вам, Ваше Святейшество, что вопросы, связанные с престолонаследием по-прежнему являются частью церковной компетенции. А в данном и конкретном случае вердикт Отца-Настоятеля, главного хранителя традиций Империи, был однозначен. Этот брак не должен состояться. Аведжийские женщины – носители плохой крови. Этим миром должны править потомки Великих Правителей, чистокровные покорители нелюдей, победители зла. – Коррада закончил свистящим шепотом и не мигая уставился куда-то вдаль.

Глядя на Корраду архиепископ поморщился. Молодой Священник говорил как одержимый, казалось вот-вот и изо рта у него потечет желтая пена.

– Чистая кровь… Не тронутая злом… Нужно не листать родословные, епископ, выискивая древние пороки, а лечить разум и бессмертные души людей. Господом нашим Илларом нам дана эта власть, и воспользоваться ею в полную силу – вот наша прерогатива. Вести людей к свету, прочь от хаоса, ценить каждую душу, пусть и заблудшую – вот задача священнослужителей. Правитель Империи волен изъявлять любые желания, и мы не должны мешать ему.

– Вы слишком много времени провели в беседах с покойным канцлером, архиепископ. Я думаю, что это сказалось на вашем видении мира. Поэтому напомню… Мы – истинные правители этих земель. Мы даем и отбираем надежду. Это мы – страх и боль, которые Господь наш послал человечеству для очищения. Это мы – добро и благость, которые Господь наш послал для возвышения. – Коррада подался вперед, глаза его лихорадочно блестели. Когда он говорил, с тонких губ его слетали капельки слюны. – Империя и императоры ничто перед могуществом служителей Иллара. Вся суетная власть – порождения Хаоса, и только Святая Церковь в силах придать порядок этим рядам. Его Святейшество Архиепископ Вальтер попросил меня освежить в вашей памяти Второй Канон. Или в этом уже нет нужды? Возможно, что разум ваш уже опутали цепкие щупальца Хаоса, и тянут его в мрачную бездну, откуда нет возврата?