Глава 4

Я просыпаюсь в тех же чёрных леггинсах и серой тунике, что и вчера вечером. Я забыла переодеться и почистить зубы. Я чувствую себя отвратительно и у меня небольшое похмелье. Последнее, что помню, это как выпила стакан бурбона после того, как Роджер вышел из моей комнаты.

Что, чёрт возьми, со мной происходит?

Вот тебе и план быть жёсткой.

После нескольких минут бездумного разглядывания потолка, я наконец-то встаю с кровати. Ты будешь жёсткой. Я спешу в ванную, чтобы заняться своими делами и почистить зубы. Вернувшись в спальню, я сажусь на кровать и достаю телефон. Я замечаю новое голосовое сообщение от Марселя, и нажимаю «воспроизвести»:

— Эванджелина, это Марсель. Я в городе. Пожалуйста, позвони мне.

Мне нужно перезвонить ему, но в голове всё ещё беспорядок. Я решаю включить стереосистему, чтобы она играла по всему лофту, а потом приняла долгий душ. дЯ громко пою «Problem» Ariana Grande и пытаюсь стряхнуть с себя тоску.

Теперь, когда Роджер и Алекс уехали в Лондон, я хожу в нижнем белье, распевая от всего сердца. Я уговариваю себя быть жёсткой каждый час. Размышляю о своей карьере и о том, как я благодарна за неё. После того как нас с Патти уволили из звукозаписывающей компании, я решила, что не могу работать в офисе. К счастью, мне не пришлось беспокоиться об аренде, так как я унаследовал лофт моего отца.

Патти продвинулась вперёд в области связей с общественностью. Роджер решил сделать карьеру в музыкальной части бизнеса. Я мечтала стать следующим Эннио Морриконе. С того момента, как я посмотрела «Новый кинотеатр «Парадизо», моё сердце знало, что оно жаждало создать. Я была очарована, а партитура Морриконе преследовала меня во сне. Музыка обладает способностью вызывать неожиданные эмоции в самых неожиданных сценах. И как мои герои фильма, я хотела создать музыку, которая улучшила бы опыт кинозрителя.

Удивительно, но небольшая производственная компания связалась с Роджером через несколько дней после того, как меня уволили с лейбла. Роджер уже работал над несколькими инди-фильмами в качестве музыкального руководителя, поэтому неудивительно, что небольшая кинокомпания обратилась к нему. У моего лучшего друга была способность находить таланты и музыку. Только горстка людей знала, что я сочиняю, и Роджер был одним из них. Как только он получил направление от Козима Карп, которая руководила своим первым инди-фильмом, и двух её продюсеров, он обратился ко мне.

— Ты осталась без работы. И это может быть подходящая возможность. Она не слишком хорошо оплачивается, но была бы отличным началом. Просто прочитай сценарий и придумай тематическую музыку для одной из сцен, которые я выделил. Мне она понадобится через два дня.

Сначала я отказывалась, но потом поняла, что если я хотя бы не попытаюсь, то никогда не узнаю, смогу ли я сделать это как композитор фильма. Как только я закончила колледж, я открыла небольшую студию звукозаписи в своём лофте. В то время это была не самая современная студия, но она позволяла мне сочинять и записывать музыку. Первый день я провела за чтением сценария, а второй день пыталась придумать музыку для конкретной сцены. Выбрать это было нетрудно.

Фильм был о первой любви и душевной боли, которую она приносит. К тому времени, как я закончила читать сценарий, я уже сочинила музыку в своей голове. В течение нескольких часов после подачи музыкальных реплик, «Darling Films» и Козима Карп предложили мне мою первую работу в качестве композитора саундтрека.

Несколько лет спустя я обнаружила, что работаю над другой партитурой для той же производственной компании и директора. Я не видела окончательного варианта, но работала исключительно согласно режиссёрским указаниям. Я встречалась с Козимой несколько дней назад вместе с Роджером. И хотя это четвёртый фильм за последние три года, который я забила для «Darling Films», я всё ещё мало знаю о них, кроме того, что им удалось получить ряд хитов с тех пор, как они официально открылись пять лет назад. Два моих самых близких друга также работают с кинокомпанией — Роджер в качестве музыкального руководителя и Патти в качестве их публициста.

В отличие от моей студии в Санта-Монике, моя музыкальная студия здесь находится в маленькой угловой спальне лофта, которая раньше была обращена к кирпичной стене и легко могла быть принята за чей-то шкаф. Студия состоит из вертикального пианино «Steinway» и стола с Mac, монитором, тремя висячими плоскими экранами и синтезатором. В комнате есть звуконепроницаемые стены, которые могут выдержать действительно, действительно, абсурдно громкую музыку. С одной стороны стены находится книжный шкаф, в котором хранятся награды, которые я получила за последние несколько лет, работая в качестве композитора фильма. Мне никогда не приходило в голову отправить их в Лос-Анджелес. На моём столе две фотографии в рамках. На одной — мои родители в день их свадьбы, оба со счастливыми лицами. На другой — мы с Джулианом и его семьёй, сделанная всего за несколько дней до того, как в нашей жизни произошла трагедия. Над столом в рамке висит гравюра Эдварда Мунка «Крик», которую Джулиан подарил мне на пятнадцатилетие.

Как и студия в Санта-Монике, моя студия здесь — моя гавань. Я могу злиться сколько угодно. Я могу плакать, пока сочиняю. Я могу кричать, когда расстроена, не беспокоясь ни о ком. Я могу создать что-то, что не имеет значения ни для кого, кроме меня самой. Внешнего мира не существует.

Джулиана не существует.

Схватив третью чашку кофе и шоколадный круассан, который Алекс так предусмотрительно купил вчера, я сажусь за стол и набираю номер Марселя. После второго гудка он берёт трубку.

— Эванджелина, с тобой всё в порядке, дорогая? — в его голосе прозвучала тревога.

Нет! Твой великолепный сын занимался со мной любовью, бросил меня на следующий день и оставил только записку. А глупая я всё ещё хочет его.

— Да, я в порядке. Прошу прощения, Марсель. Меня только что затопило. — Я пытаюсь быть жёсткой. Я смотрю в окно, водя пальцем по стеклу.

— Дорогая, я в городе и хотел бы увидеть тебя как можно скорее, — говорит он без колебаний.

— У меня дедлайн, но он завершится не позднее четырёх вечера, — я продолжаю рисовать сердце на окне пальцем, прежде чем перечеркнуть его.

— Вот и хорошо. Ты хотела бы подъехать на Парк Авеню 740, или ты предпочитаешь встретиться где-нибудь ещё?

Мысль о посещении дома детства Джулиана и места, которое я когда-то считала своим домом, также нервирует меня. Шансы, что он там будет, невелики, но я не хочу рисковать.

— Вы не возражаете, если мы встретимся в ресторане?

— Да, конечно. Мы можем поужинать в Le Cirque в семь тридцать. Спасибо, Лина. Удачи.

— Увидимся. — Я вешаю трубку и впервые за несколько дней чувствую себя немного легче. Некоторые вещи никогда не меняются. Марсель всегда ужинал в Le Cirque три раза в неделю.

День проходит быстро, и когда замечаю часы в студии, уже три часа дня. Я отправляю музыку для первых нескольких сцен через Dropbox Роджеру и режиссёру. Как только я получу одобрение, то смогу обратиться к печально известному дирижеру Чедвику Дэвиду. Я не знаю, как бюджет инди-фильма сможет оплатить одного из самых известных и молодых маэстро в мире. Я думала о том, чтобы дирижировать своей собственной музыкой, но во меня нет столько уверенности, чтобы сделать это. Кроме того, я предпочитаю находиться в комнате с режиссёром, пока оркестр записывает партитуру.

До ужина с Марселем делать особо нечего. Я должна связаться с Эндрю, но мне нужно ещё немного побыть вдали от него. Хотя меня так и подмывает позвонить Джулиану, я этого не делаю.

Девять дней. Прошло двести шестнадцать часов с тех пор, как я покинула дом Джулиана. Ни одного звонка. Никаких сообщений. Никаких писем. Я прижимаю телефон к груди, как монахиня чётки. Абсолютно ничего. Я говорю себе, что была для него просто тёплым телом. Я была старым другом, который нуждался в утешении в свой день рождения. Почему я решила, что это будет значить для него больше? Я просто ещё одна жертва случайной связи с Джулианом Кейном. Но сердце отказывается забывать его. Когда я одеваюсь утром. Когда я пью свой кофе. Когда я смотрю на собак в собачьем парке. Когда я ем кекс. Когда я выполняю поручения. Даже когда я стираю бельё.

Моя личная жизнь похожа на повторяющийся цикл стирки.

Я должна поблагодарить этого британца за то, что он разбил мне сердце. Боль в груди и воспоминания о нашем времени помогли мне успокоиться. Каким-то образом мне удалось вписать Джулиана во все мои последние сочинения. Косима упомянула во время нашей вчерашней конференции, что партитура, которую я написала для определённых сцен, была самой интенсивной и страстной музыкой, которую она слышала за многие годы, напоминающей саундтрек Крейга Армстронга «Великий Гэтсби».

И хотя у меня имеются режиссёрские подсказки, которыми я пользуюсь, сочиняя, так или иначе, они всегда заменяются мучительными образами самого потрясающе красивого мужчины, которого я когда-либо видела.

Человека, продолжающего поглощать мой разум.

Сегодня меня в сотый раз мучают новые воспоминания… его сильные, большие руки касаются каждого изгиба моего тела. Его порочный язык проникает в меня так, как никто никогда не делал раньше. И хотя страсть насмехается надо мной, больше всего ранит мысль о потере дружбы, которую мы пытались восстановить.

Почему он не связался со мной?

Почему я не связалась с ним?

И почему я думаю о Джулиане, а не об Эндрю?

Я выхожу в гостиную и встаю рядом с окном, снова наблюдая за людьми, хобби, которое мне действительно нравится. Мелодия Ceelo Green «Fuck You» пронзает тишину.

Джулиан.

Человек, о котором я не могу перестать думать, наконец-то звонит мне. Я смотрю на телефон и продолжаю слушать мелодию звонка.