Она спрятала конверт с формулой в ящик стола, встала и направилась в лабораторию.
Мистер Деркс был в лаборатории один - все другие сотрудники ушли обедать. При виде секретарши мистера Элтона он застыл с пробиркой в руках.
- Ах, мисс Мэллисон, какой подарок судьбы - мы можем побыть вдвоем почти целый час! Как часто я мечтал об этом! Вы такая, такая...
- Оставьте ваши излияния, мистер Деркс, - сказала мисс Мэллисон с некоторым раздражением. - Я пришла сюда не за этим. Где бутыль с препаратом номер 68? Мистер Элтон просил меня спрятать его в сейф.
- Это очень благоразумно с его стороны.
Он окинул взглядом полку с бутылями, нашел ту, что требовалась, снял ее и вручил мисс Мэллисон. Бутыль была почти полной.
- Будьте с ней осторожны, - сказал мистер Деркс, - эта жидкость посильнее джина и куда опаснее, не говоря уж о цене.
- Благодарю вас, мистер Деркс, - сказала мисс Мэллисон вежливо.
- Не стоит благодарности. Как часто я себе говорю: вот если бы мисс Мэллисон была не секретарем, а химиком...
- Перестаньте, прошу вас.
- Но что поделаешь, - вздохнул мистер Деркс и снова взялся за свои пробирки.
Вернувшись к себе в офис, мисс Мэллисон поставила бутыль на стол и долго глядела на нее. Затем она вынула конверт с формулой из ящика стола, еще раз пробежала его глазами, вздохнула, положила исписанный листок в пепельницу и подожгла его. Бумага сгорела гораздо быстрее, чем те мосты, которые она сжигала за собой, но принцип был тот же. Потом она сняла с вешалки плащ, набросила его на плечи и ушла на обеденный перерыв. С одного бока плащ несколько оттопыривался, скрывая бутыль с препаратом номер 68, которую она унесла с собой.
Среди покупателей мистер Гросбюргер был более известен под именем "Диана Мармион", так как стоял во главе фирмы, выпускающей косметику и парфюмерию для "очаровательных -надцатилетних". Он не был одним из ведущих дельцов парфюмерного бизнеса, но все же сумел создать себе имя, сконцентрировав внимание на "свежем дыхании неискушенной юности", поле деятельности, менее эксплуатируемом его собратьями по профессии, которые специализировались на производстве "таинственно манящих" пряных ароматов для более зрелых дам.
Все эти тонкости благовонной промышленности были совершенно неизвестны Майклу Элтону, который не видел никакой разницы между духами и туалетной водой. Поэтому неудивительно, что вернувшись в офис мистера Гросбюргера после плотного ленча, Майкл не сумел найти правильный путь к сердцу этого бизнесмена и начал распространяться об экзотичности, восторге, влечении и даже страсти, которые возбуждал его новый препарат. Мистер Гросбюргер пытался прервать поток его красноречия, терпеливо объясняя, что он лично специализируется на очаровании, невинности и свежести утренней росы.
Но Майкла не так-то просто было унять. Заранее выработав свой подход, он продолжал нестись по прежним рельсам.
Наконец мистер Гросбюргер не выдержал и встал с места.
- Да поймите же, молодой человек, - сказал он, - что мои покупательницы - это нежные, хрупкие, юные создания, а не малолетние представительницы древнейшей профессии! Вам лучше обратиться в одну их французских фирм.
На лице Майкла Элтона мелькнула тень разочарования.
- Но вы же упускаете редчайший случай в жизни! - воскликнул он.
Это не произвело особого впечатления на мистера Гросбюргера, который только и делал целый день, что нюхал образцы духов, авторы которых повторяли то же самое. Но он не хотел прослыть ретроградом и потому сказал:
- Ну, что там у вас? Давайте сюда - может, я вам смогу что-нибудь посоветовать.
Майкл вынул из кармана свой пузырек и поставил его на письменный стол. Мистер Гросбюргер взял его, вытащил стеклянную пробку и поднес пузырек к носу. Он нахмурился, затем снова понюхал пузырек и сердито посмотрел на Майкла.
- Вы что, издеваетесь надо мной, молодой человек?! - гневно воскликнул он.
Элтон успокоил его. Он объяснил, что его препарат вовсе не духи, а новое вещество без запаха и цвета, некий активизирующий элемент, применимый к древнему искусству производства благовоний. Чтобы он лучше действовал, нужны особые условия, подобно тому, как вкус дорогого коньяка становится лучше, если его немного согреть. Мистер Гросбюргер слушал Элтона, колеблясь между негативным отношением, основанным на многолетнем опыте, и возможностью открытия новых перспектив на парфюмерном рынке.
- Дайте мне, пожалуйста, флакон ваших духов - безразлично каких, сказал Майкл Элтон, - сейчас вы все поймете.
Мистер Гросбюргер хмыкнул, но все же выдвинул ящик стола, достал флакончик с этикеткой "Утренние лепестки" и подал его Элтону. Тот добавил туда две капли своего препарата и хорошенько встряхнул флакон.
- Теперь будьте так добры и позовите сюда на минутку вашу секретаршу, - сказал он.
Мистер Гросбюргер нажал кнопку и вызвал мисс Бойль. Одновременно он с удивлением смотрел, как Элтон плотно затыкал себе ватой ноздри.
- У меня раздражение слизистой от длительной работы с препаратом, объяснил тот.
Первое, что приходило в голову при взгляде на мисс Бойль, была мысль, что природа обошлась с ней слишком сурово. Но так как альтернативное решение вопроса о секретарше вызвало бы еще более суровое поведение со стороны миссис Гросбюргер, супруги парфюмера, последнему пришлось смириться с малопривлекательной внешностью своей делопроизводительницы. Элтон улыбнулся ей и попросил разрешения капнуть немного духов на ее носовой платок. Мисс Бойль смущенно согласилась. Он осторожно отмерил две капли. Секретарша поднесла платок к носу и вдохнула аромат.
- Да это совсем как наши "Утренние лепестки"! - воскликнула она и слегка махнула платком, тем самым распространяя запах простеньких духов по всей комнате.
- Господи Боже, что с вами, мистер Гросбюргер? - воскликнула она вдруг. Ее удивление было вполне обоснованно: мистер Гросбюргер выглядел как человек, с трудом владеющий с собой и рушащий все внутренние преграды. Наконец он выговорил задыхаясь:
- Мисс Бойль, Гермиона, дорогая! Как же я был слеп! Простишь ли ты меня когда-нибудь?