ГЛАВА ПЕРВАЯ

Было странно видеть миссис Прайс сидящей в первом ряду среди учеников, которые так её презирали. Не только потому, что я привык видеть, как она перед классом кого-то ругает, но… Выражение её лица… Слёзы на глазах, бледный цвет кожи… Дрожащая… Она дрожит. Я такого раньше не видел. Не у женщины, которая изображает себя такой властной. Кстати, говоря о «властности»… Я часто слышал, как Пирс разговаривает со своей маленькой бандой, обсуждая, будет ли миссис Прайс хорошо выглядеть в облегающем латексе с кнутом в руке? Большинство участников группы сказали, что она будет. Некоторые из них даже признались, что мастурбировали при мысли о ней… Один из группы сказал, что выпуклость её пениса портит общий вид. Увидев её, сидящей вот здесь… В ней нет ничего мужественного. Нет ничего властного. Она ничто. Может, мне стоит заставить её встать и доказать Пирсу и его банде, что у неё нет члена, спрятанного под её чёрной юбкой-карандаш? Нет, это нечестно. Речь идёт не о том, чтобы принижать её, несмотря на то, что она заставляет нас проходить изо дня в день. В конце концов, она просто старается держать нас под контролем. Вне школы она, наверное, человек. В глубине души. Где-то глубоко.

— Что ты делаешь? — спросила она кротким голосом.

Должен признаться, она меня удивила. Бóльшую часть времени в её голосе было много мужественности, но не сейчас. Теперь она говорила, как испуганная маленькая девочка. Если бы вы не видели, с кем я разговариваю, вас можно было бы простить, если бы вы подумали, что это говорит одна из многих учениц школы.

Я не ответил ей. Вместо этого я потянулся к стопке её папок, которые она положила на стол, когда впервые вошла в кабинет, и взял ту, которая была помечена как «регистрация». Я открыл её на первой странице; список имён мальчиков и девочек, которые должны сидеть передо мной на этом уроке.

— Когда я назову ваше имя, — сказал я, — скажите, пожалуйста, что вы здесь.

Одно за другим я называл различные имена из списка передо мной, не то чтобы этот список мне был нужен. Я знал их имена; это же мои одноклассники. Люди, которые мучили меня изо дня в день в течение последних двух лет, будь то оскорбления или физическое насилие. Я никогда не забуду их имён. И после сегодняшнего дня они так же не забудут моё имя. Через несколько минут перекличка была сделана. Для разнообразия все присутствовали. Хорошо. Я бы не хотел, чтобы они это пропустили.

Я отложил папку и окинул взглядом класс. Всё же жаль, что некоторые из них здесь и должны быть свидетелями этого. В классе двадцати пяти человек есть такие, как я. Они не заслуживают быть здесь. Они не заслуживают того, что происходит. Однако у меня нет выбора, кроме как включить их. Если я их отпущу, они наверняка кому-нибудь сообщат, что здесь происходит. Если бы я был на их месте, я бы пошёл за помощью, если бы меня выпустили. Мой взгляд остановился на Ребекке Кларк, которая сидела в центральном ряду класса практически у стены. Ребекка была одной из самых обсуждаемых девочек в классе. Она была больше сосредоточена на том, чтобы переспать с как можно бóльшим количеством мальчиков, чем на том, чтобы впитывать полезную информацию. Если верить слухам, а у меня нет причин в них сомневаться, она проглотила больше спермы, чем я проглотил горячей пищи. Конечно, она изо всех сил пытается привлечь внимание мальчиков своей внешностью; длинные тёмные волосы до её миниатюрной талии и большой груди, подчёркнутой обтягивающей школьной рубашкой. В отличие от многих других девушек, которые носили брюки, она всегда выбирала юбку. В перерывах на обед она даже находила время, чтобы немного скрутить её, чтобы показать больше ног. Иногда она закатывала её так сильно, что вы не могли бы подумать о ней как более чем о ремне. Я думаю, она будет беременна к восемнадцати годам.

Ребекка держала в руке мобильный телефон и отчаянно нажимала кнопки. Я взял пистолет со стола и направил его прямо на неё, глядя в прицел. Немного страшно, как можно было легко покончить с её маленькой никчёмной жизнью прямо сейчас. Простое нажатие моего указательного пальца — и её мозги обрызгают Дэвида Барлоу, сидевшего позади неё. Бедный Дэвид. Он один из хороших. Когда я не жалел себя, я жалел его. В отличие от Ребекки, мы оба, по крайней мере, очень старались в классе. Бóльшую часть времени мы просто изо всех сил пытались «понять это». Наша глупость была отличным источником развлечения для других одноклассников — некоторые из них были так же сбиты с толку, как Дэвид и я, тем, чему нас учили. Единственная разница была в том, что им было всё равно.

— Ребекка, — сказал я.

Мой голос был спокойным. Нет смысла кричать. Не нужно. Не всё время у меня есть пистолет. Ребекка подняла глаза и застыла, когда поняла, что смотрит в дуло девятимиллиметрового оружия.

— Будь хорошей девочкой, передай мне свой мобильный телефон…

— Я ничего не делала… — пыталась она мне сказать.

Насколько глупый, по её мнению, я? Что ж, скоро она поймёт, что со мной нужно считаться. Она поняла, что её слова бесполезны, и медленно встала.

— Пожалуйста, не стреляй… — захныкала она.

Она выглядит напуганной, но её трудно жалеть. Каждый раз, когда я смотрю на неё, я вспоминаю ту ночь; её рука на моей ноге, её дыхание на моём ухе, слова, которые она прошептала, блеск в её глазах, когда она сжала мою промежность…

— Я сказал, дай мне свой телефон.

Она прошла по классу и положила телефон на учительский стол, за которым сидел я. Я не сводил с неё глаз. В ту ночь, когда меня действительно пригласили на одну из многочисленных школьных вечеринок, это был редкий случай, и она подумала, что это хорошая идея — притвориться, что хочет меня. Шепча мне на ухо сладкие пустяки, она рассказывала мне, как всегда хотела заняться со мной любовью, но была слишком напугана, чтобы сделать это. Часть меня знала, что она просто обводит меня вокруг пальца, но другая часть меня, одинокая часть, хотела ей верить. Я был глуп. Ребекка не из тех девушек, которым нравится заниматься любовью. Она просто хочет трахаться с разными парнями. Пытаясь вести себя по-умному, она возбудила меня, когда Пирс и его банда ждали снаружи с мобильными телефонами наготове…

— Это всё? — спросила она, её дрожащий голос вернул меня в настоящее.

Я покачал головой. Нет, это ещё не всё.

— Поверь, я не отправляла никаких сообщений…

Я отодвинулся на стуле, чтобы оставить расстояние между собой и столом — достаточно, чтобы она могла пролезть.

— Залезай под стол, — сказал я.

— Что?

Было легко придумать наказание для Ребекки. С той ночи это всё, о чём я действительно думал. Заставляя её делать то, чем она дразнила меня. Сейчас хорошее время, как и всё остальное.

— Залезай под стол, — сказал я.

— Нет…

Я встал и подошёл к ней с поднятым пистолетом. Я прижал его к её голове, и она издала странное хныканье. Оно немного походило на визг собаки, когда вы встаёте ей на хвост.

— Я сказал… Залезай… Под… Под… Стол…

Она кивнула и обошла меня, чтобы добраться до места под столом. Как только она оказалась внизу, я снова сел на стул и подвинулся ближе к столу. Под столом я раздвинул ноги по обе стороны от Ребекки. Я слышал её плач, но меня это не беспокоило.

— Пожалуйста… Это зашло достаточно далеко… — сказала миссис Прайс.

Я бросил на неё взгляд. Я ещё даже ничего не начал. Она замолчала.

Свободной рукой я расстегнул молнию на брюках, чтобы не видели остальные ученики, хотя они знали, что я делаю, и вытащил свой пенис. Уже полутвёрдый. Не уверен, это из-за моего контроля над всеми или из-за того, что я собираюсь получить от Ребекки.

— Знаете ли вы, — сказал я миссис Прайс, — однажды я ходил на вечеринку, и там была Ребекка. Она рассказывала мне, как сильно я ей нравлюсь и что всегда хотела со мной заняться любовью. Она была такой любезной. Я никогда раньше не чувствовал такого от кого-то… До такой степени любезности. Знаете, чувство собственной значимости. Она говорила много хороших вещей. Она трогала меня. Поцеловала меня. Поглаживала меня сквозь брюки. Я искренне думал, что все мои дни рождения наступили сразу, когда она начала расстёгивать мои брюки… — я слышал, как Ребекка плачет из-под стола, говоря, как ей жаль, но мне было всё равно. — Следующее, что я помню, Пирс и его мелкие ублюдки врываются к нам… Смеются… Направляют на меня свои телефоны с камерами… Некоторые из них снимают видео… Я просто сидел там, обнажённый во всех значениях этого слова… Я не знаю, сколько людей посмотрели это видео… Видео, после которого они даже были достаточно любезны, чтобы разослать его по электронной почте… Знаете, в ту ночь, когда я вернулся домой… Я привязал петлю к своей шее и сел на край моей кровати и думал, что это лучшее, что можно сделать… Повеситься… Только мысль о том, что мои мама и папа обнаружат утром, что я качаюсь в петле, не позволила мне на самом деле это сделать. Вы знаете, каково это чувствовать себя так низко? Как будто вы не можете продолжать жить?

— Подумай и теперь о своих маме и папе, — сказала миссис Прайс.

Я покачал головой.

— Я никогда не стану тем сыном, которого они хотят. Теперь я это знаю. Им нужен кто-то умный в учебе. Им нужен кто-то, кто может что-то сделать для них в жизни. Это не я. Я ничто. Я никто. Если бы не то, что должно произойти сегодня — никто бы меня не вспомнил, когда я уйду. Никто… Ребекка, засунь его в рот. Если я почувствую зубы… я застрелю твоих друзей.

— Это не выход, — сказала миссис Прайс, — мы можем остановить их всех, мы разберёмся с этим… Мы можем…

— Ребекка… Чего ты ждёшь? — сказал я, прерывая отчаянное течение миссис Прайс.

Тысячи разрядов электричества пронеслись по моему телу, когда я почувствовал, как пальцы Ребекки коснулись моего затвердевшего члена. Так хорошо, как я всегда представлял. Я не мог не закрыть глаза на кратчайшие секунды, когда почувствовал, как её тёплый рот обволакивает мой член, скользя вниз от головки. Чувствую себя чертовски хорошо. Я знал, что именно так и будет. Слегка взволнованный, я обратился к остальным в классе: