Глава 18 Кодекс
Если бы эта история была сказкой, рассказанной в палатке бедуинов, она приобрела бы совершенно иной поворот. У каждой истории есть свой ключ, у нашей был бы такой: Мы заключили бы союз и вернулись к нашему извечному предназначению - быть героями и защитниками города. Юлиан вернул бы себе свою человеческую сторону и начал бы вспоминать о давно забытой карьере на сцене.
Гизмо перестал бы сбывать краденое, и начал зарабатывать деньги честным путем в магазине компьютерной техники. Ева покинула бы катакомбы, а Клэр и Томас когда-нибудь нашли бы себе квартиру и обеспечили себе существование в городской системе. Мы бы, конечно, сплотились и стали друзьями. Кнопки быстрого набора в наших сотовых пополнились бы нашими именами. Мы бы были героями, каким видел наше предназначение Рубио. Ангелы - хранители для людей, незаметно живущие среди них, всегда готовые применить свои способности ради благого дела.
Но у нас не так.
Герои и святые - всего лишь зеркало.
А мы просто пантеры.
В тот вечер мы разошлись не вымолвив ни слова. Разбитая, окровавленная группка уставших личностей. Каждый сам по себе. Вдалеке слышались сирены пожарных машин.
В новостях сообщалось о пожаре, были собраны улики. Будущее скотобойни, в конце концов, было передано в руки города и различных общественных инициативных комитетов. Агентство недвижимости "Артемис" исчезло, при этом выяснилось, что реального человека по имени Джуна Талбот никогда не существовало. Полиция провела расследование по делу о страховом мошенничестве, но не пришла ни к какому результату. Еще несколько дней ветер разносил по городу запах сожженного дерева и расплавленного пластика, но и это воспоминание о нашей "семейной встрече" на старой скотобойне со временем улетучилось. По прошествии недели без убийств и пожаров, на первый план выступили другие новости.
Потом началась моя собственная история.
Мне пришлось ко многому привыкать, к некоторым вещам достаточно долго. А кое-какие так вообще никогда не станут для меня чем-то само собой разумеющимся.
Прежде всего, мне пришлось привыкать к тому, чтобы не быть убийцей. Это не просто, потому что вина, испытываемая нами, была словно ожог, даже шрам от которого может всю жизнь причинять боль. Рубио понимал это лучше, чем я.
Я должен был привыкнуть к тому, чтобы спокойно идти дальше, когда мимо меня проезжала полицейская машина, а не скрываться в ближайшем подъезде и к тому, чтобы не разглядывать подозрительно каждую женщину в темных очках или с голубыми глазами, выискивая ее тень. Мне нужно было привыкнуть к тому, чтобы видеть тени, но не забывать о скрывающихся за ними людях, привыкнуть к голосу Гэзель по телефону и к тому, что через несколько дней мы, наконец встретимся.
В нашем племени/клане рассказчиками являются женщины, но на этот раз с наступлением темноты рассказывать истории буду я. И начну я с вечера в Париже, когда на одной темной улице меня преследовали трое парней.
Гэзель постоянно уверяет меня, что привезет все бумаги и с новым паспортом не будет никаких проблем. Я на это надеюсь, но Чой,конечно,другого мнения. Но,по крайней мере,он одобряет мое желание закончить школу, как только все прояснится, и даже готов дать мне дополнительные смены. Однако зачем мне свидетельство об окончании школы, если я потом хочу учиться рисовать, для него загадка. Чой думает, что это идея Зое, и с тех пор каждый раз когда я прихожу на смену, он проповедует мне о том, что прислушиваться к советам молодых девушек, портит характер.
Юлиан погрузил Шекспира в самые дальние уголки своего человеческого мозга и еще больше сосредоточился на рытье в мусорках. Ну,теперь-то я знаю, что каждый сам должен найти свое предназначение. Томас по-прежнему продает газеты бездомных, Клэр забросила жонглирование и вообще куда-то исчезла. Ирвес думает, что она уехала из города, но я иногда вижу новые знаки на стенах. Ева по прежнему обитает в подземке. Уверен, что иногда она наблюдает за мной, а я уже не выискиваю ее в толпе.
Она появится, когда будет нужно, как и все остальные. И это главное. На Ютубе распространяется видео, снятое прохожим на камеру телефона, под названием "Suicide Trainrider": на нем хрупкая Ева с места запрыгивает на буксировочный крюк подъезжающего поезда. И я - фигура в пикселях - разбегаюсь на перроне, также запрыгиваю на поезд и взбираюсь на крышу, и все это прямо перед входом в туннель. Из-за расплывчатой съемки все это напоминает головокружительный и безрассудный трюк.
Я до сих пор привыкаю не ежиться и не оглядываться, когда захожу на территорию, куда раньше строго настрого запрещено было заходить.
Привыкаю к тому что, мать Зое терпеть меня не может. Она презрительно называет меня "этот кочевник" и винит любовь Зое ко мне в том, что ее жизнь так резко изменилась. Мне ее не особо жаль. В конце концов, она не единственная, кто вынужден справляться с новыми реалиями.
У Зое большие планы, она снова тренируется с Паулой. Из нас двоих, я осторожный провидец, а она мечтательная. Она наверняка бы понравилась Рубио. Подруга, у которой она оставляла Леона (Эллен), снова стала частью ее жизни, но больше времени она все равно проводит с Паулой. Возможно причина в том, что Эллен снова встречается с этим обманщиком Давидом, но я не думаю, что причина только в этом. Скорее это вопрос сброшенных оболочек. Некоторые вещи можно склеить, но целыми они от этого не станут. Или просто время ушло. Как у нашей братской дружбы с Гизмо. После нашего сражения на старой скотобойне, мы больше не общались. Он отремонтировал свой подвал и предпочитает заниматься своими делами. Иногда я сожалею о том, что трилистник распался. Но и у Гизмо тоже свой путь.
Мне не просто привыкнуть к тому, что между Зое и Ирвес по-прежнему царит гармония, на пересечении музыки и эмоций. Я не спрашиваю, как часто она сидит у него в звукозаписывающей студии. Иногда мы втроем ходим по клубам, но достаточно часто Зое одна куда-нибудь ходит с Ирвесом.
Как сегодня, когда она посреди ночи залезла по крыше в мое окно и забралась в постель, принеся с собой запахи битов, паров кока-колы и металлической пыли колонок.
- Привет, пантера,- шепчет она и целует меня полусонного. Ее присутствия достаточно, чтобы сон прошел. Я прижимаю ее к себе, обхватив лицо руками. Она смеется, когда я губами касаюсь ее век, лба и рта. Теплого, улыбающегося рта белоснежки, которого я так люблю.
- Ты была в "Exil"? - шепчу я ей.
- Угадал,- тихо отвечает она. - У Ирвеса новая музыка. Новые эффекты звучания. Ты должен ее послушать, она классная! - Зое смеется, целует меня, а я закрываю глаза и расслабляюсь. Не знаю, куда нас все это приведет, но когда я обнимаю Зое и прислушиваюсь вместе с ней к звукам города, то понимаю, что теперь я действительно счастлив. Рубио был прав, когда говорил, что мы не так уж несвободны как я думал. Все просто: я провидец, это мой город, а это кодекс:
Не убивай.
Будь начеку.
Все остальное в наших руках.