– Но вы для них были преступником, убийцей, к тому же использовавшим запрещенный артефакт! – горячо заговорила Лианэль, приняв, однако, его замечание насчет тыканья. – Вы сами поставили себя вне закона!

– Что же, я нисколько не сомневался, что для оправдания попытки своих соплеменников совершить убийство (не арест, заметьте, а именно убийство!) с целью ограбления вы найдете уйму «веских» аргументов. Вот только я с ними не согласен.

– А что вы скажете о своем налете на здание КУ?

– Тут другая история. Я вовсе не ставил целью причинять вред жизни или здоровью ваших собратьев. Но в камере московского КУ сидел лич, жизнь, а точнее, не-смерть которого принадлежала мне, так как он являлся убийцей моих родителей!

– Но в нормальном обществе самосуд неприемлем!

– В принципе, я могу если не принять, то понять такую точку зрения, – спокойно произнес Дмитрий, и лед медленно стал уходить из его глаз. – Но для оправдания действий ваших собратьев в данном конкретном случае она не подходит. Они ведь даже не особенно пытались воспрепятствовать мне в совершении казни. Напротив – они спокойно позволили мне прикончить эту мразь, и только после этого, когда я оказался в стратегически невыгодном положении, напали на меня и моих друзей. Так что не надо о недопустимости самосуда! Это здесь совершенно ни при чем! В общем, как видите, в том, что эдемиты пали от моего меча, столько же их вины, сколько и моей. Это уже выходит за рамки одиночного конфликта – это полновесная война, кстати, абсолютно мне ненужная, которую ваша раса развязала против меня. И эти эдемиты – такие же жертвы войны, как и ваш собрат, лежащий в этом зале. Разница только в том, что он погиб за правое дело, защищая людей, а те – потакая дурным наклонностям Пириэла, которому место не в Совете Высших, а в тюрьме строгого режима.

– Что вы теперь собираетесь делать? – глухо поинтересовалась Лианэль, на которую против ее воли речь Дмитрия произвела некоторое впечатление. – Мстить всей нашей расе? Прикончить меня?

– Не надо делать из меня маньяка или какого-то апостола зла, леди! – с легким раздражением произнес Дмитрий. – Никакой вендетты я начинать не собираюсь, так как ни до вас лично, ни до вашей расы мне нет особого дела. А вот до тех людей, которые сейчас находятся в паре гротов отсюда – очень даже есть! Я бы и не подумал вас спасать, ибо считал, что все вы, эдемиты, одного поля ягоды. Но то, как вы сражались, чтобы не дать этим тварям добраться до беженцев, произвело на меня впечатление. Я сейчас собираюсь спасти этих людей и вывести их из пещеры подальше отсюда.

– У пещеры есть другой выход?

– Да. И он ведет в другой мир.

– В какой?

– В Нордхейм. Оттуда вы и они сможете попасть куда угодно. Я доведу их.

– Вы с такой легкостью перебили этих тварей! Почему вы не пойдете сейчас наружу и не очистите от них город?

– Этого я делать не буду. Сюда идет мой главный враг, а для моего сражения с ним ни место, ни время не подходят.

– Почему?

– Не много ли вопросов, леди? Впрочем, ладно – кое-какое время у нас еще есть. Вы ведь наверняка знакомы с историей возникновения Нордхейма…

– Конечно. Гибель пяти миров.

– Точно. Так вот, повторения подобного здесь я не хочу. Можете передать своим собратьям, что я ищу способ уничтожить Лонгара Темного, являющегося нашим общим врагом, но без фатальных последствий для Пандемониума. Я не прошу мне помогать, но пусть, хотя бы, не мешают.

– Зачем вам это, Дмитрий?

– О чем вы?

– Вся это тяжелая и смертельно опасная борьба. Эта ноша, ответственность за судьбы мира – она не для ваших плеч. Отдайте нам Каладборг! Мы сможем лучше им распорядиться и грамотно разделаемся с Темным. Мы ведь, как-никак, высшая раса, и спасать миры для нас более привычное, а главное, вполне посильное дело. Вы весь на эмоциях и, при всем уважении к вашим боевым способностям, все-таки, дилетант. Если даже не погибнете в этой войне, то Каладборг поработит вашу душу. Отдайте его нам, и вы решите сразу все свои проблемы! Обещаю, что я сумею уговорить Совет прекратить преследование вас и ваших друзей, исключая инферийку, естественно. Но она-то сможет за себя постоять…

– Мягко стелете, леди, – с кривой усмешкой произнес Дмитрий. – Только я, уж извините, не могу доверить вам спасение моего мира, потому что любая высшая раса обладает здоровой долей равнодушия к судьбам низших…

– Разве я сейчас не защищала ваших соплеменников?

– Вы играете в шахматы, леди? – неожиданно спросил Дмитрий.

– Я знакома с этой игрой. Пожалуй, это одно из лучших изобретений человечества.

– Так вот, если в начале партии идет борьба даже за пешки, то в середине и в конце, когда ставки повышаются, и противостояние достигает кульминации, жертвуют не только ими, но и фигурами разного достоинства ради достижения конечной победы. И жалость с эмоциями тут ни при чем – ведь это всего лишь деревянные или костяные фигурки! И я уверен, что вы, эдемиты, как хорошие шахматисты, когда ваша партия с Лонгаром Темным войдет в стадию кульминации, а затем в эндшпиль, и вопрос будет стоять «победа или смерть», без зазрения совести пожертвуете человечеством, принеся его на алтарь своей победы. Простите, но этого я позволить не могу.

– Вы не правы, – произнесла Лианэль. Слова Дмитрия привели ее в замешательство.

– Возможно, сейчас вы так не думаете, но держу пари, время изменит вашу точку зрения.

– Нет!

– Даже если мое мнение несправедливо относительно вас лично, в чем я совсем не уверен, то, в любом случае, не вы одна принимаете решения в Верхнем Мире. А большинство всегда будет действовать из соображений высшей пользы. Так что давайте закончим этот бесполезный разговор. Каладборг я вам не отдам и не надейтесь!

– Но…

– Простите, леди, вы, конечно, интересный собеседник, но времени на разговоры у нас больше нет. Я ухожу и увожу людей. Хотите идти со мной – пожалуйста, нет – до свидания!

– Что вы хотите взамен?

В глазах Дмитрия вновь блеснули кристаллики льда:

– Мне не нужна плата за спасение моих соплеменников!

– Я не про это. Я обязана вам жизнью…