Поезд Екатеринбург – Владимир. Неподалеку от города Кунгур Неделю спустя

Мерно стучали колеса. Темнота за окном лишь иногда нарушалась проплывающими мимо пятнами света от фонарей. Хотя ноябрь еще только начинался, зима уже всерьез вступила в свои права, и вся земля была покрыта толстым слоем снега. Темные ели лениво бежали навстречу поезду. Вагон спал. Но к Алексею Плотникову сон не шел. Ни тихое покачивание вагона, ни убаюкивающий перестук колес никак не могли отправить его в страну ночных грез. Не спалось ему в поездах, и все тут. Сколько раз уже самыми разными способами он пытался преодолеть эту дурацкую особенность своего организма. Пробовал он и считать про себя, и читать какие-нибудь скучные статьи в газетах и… Да много всего перепробовал, но ничего не помогало. Могли, наверное, помочь снотворные таблетки, но Алексей всякую подобную химию на дух не переносил, считая, что в наше время и без того есть множество способов отравить свой организм. Уж лучше не спать… Как связаться с охраной? Ах да, кнопка в конце вагона! Скорее туда! Алексей выскочил из купе. Вот кнопка. Перед тем, как нажать ее, он на мгновение заколебался. А не сочтут ли его сумасшедшим? Меньше всего ему хотелось бы быть осмеянным, подняв тревогу из-за пустяка. Но за окном явно происходит что-то неладное. Страх победил доводы рассудка, и Алексей решительно нажал кнопку.

– Да успокойтесь вы! Мы все проверим. – Полицейский отключил связь и выразительно покрутил пальцем у виска.

– Что там? – лениво спросил адепт.

– У кого-то бессонница, отягощенная глюками, – раздраженно отозвался полицейский. – Тени ему какие-то мерещатся за окном!

– В такой-то темноте? – хохотнул еще один страж порядка. – И как он их только разглядел?

– Может, все-таки, проверить? – спросил адепт. – Мало ли что…

– Проверь, если не лень, – пожал плечами полицейский, отвечавший на вызов. – Все равно делать нечего.

Адепт сосредоточился, раскинув паутину сверхчувств вокруг поезда. Через мгновение лицо его исказилось страхом, а на лбу выступила испарина.

– Что такое? – всполошились полицейские. – Что происходит?!

Но адепт не отвечал. Он словно бы боролся с чем-то, пленившим его… и проигрывал. Гримаса страха превратилась в гримасу отчаяния, и в тот же миг взорвалось окно в их купе, и бесформенный сгусток непроглядного мрака ворвался через него в вагон. Черная тень мгновенно высосала жизнь из полицейского, тормошившего адепта. Послышался еще один звон с другой стороны, и второй сгусток тьмы просочился в купе под дверью. Он проигнорировал бесполезные выстрелы двух полицейских, и набросившись на одного из них, в считанные секунды оставил от него лишь сморщенную оболочку. Спустя пару секунд та же участь постигла и последнего стража порядка.

Тени вылетели из купе и понеслись по вагону, неся смерть. Адепт отчаянными усилиями пытался преодолеть паралич, но времени ему уже не было отпущено ни на что. В разбитое окно влетела летучая мышь и преобразилась в вампира. Он с торжествующей усмешкой шагнул к беспомощному адепту и припал к его шее, высасывая кровь.

По тону полицейского Алексей сразу ощутил, что тот счел его чокнутым. Что же, вполне предсказуемая реакция. Алексей вернулся в купе и растолкал попутчиков:

– Скорее собирайтесь! Готовится нападение на поезд!

Те просыпались неохотно, мало что понимая, но преобладающими чувствами у них в этот момент были недоумение и раздражение:

– Что?

– Какое нападение?

– Какого черта?!

Алексей лихорадочно натягивал на себя верхнюю одежду и спихивал свои вещи в сумки:

– Некогда объяснять! На нас вот-вот нападут! Если хотите жить, одевайтесь!

Он нисколько не сомневался, что говорит правду, как будто нечто свыше сообщило ему, что поезд обречен.

– Да ты, парень, спятил! – резюмировал мужчина лет сорока. – Приедешь в Москву – покажись психиатру!

Он завалился обратно на полку.

По лицу Алексея пробежала кривая усмешка:

– Как хотите. Я вас предупредил!

Он схватил свои сумки, рывком открыл дверь купе и вышел из него. Свет в вагоне не горел, и проводница почему-то никак не реагировала на поднятый им переполох. Навстречу ему медленно, покачиваясь в такт вагону, двигалась какая-то темная фигура, напоминающая человеческую. Поезд проехал мимо очередного фонаря, и его свет на мгновение вырвал из темноты лицо фигуры – мертвенно бледную маску, на которой выделялись ярко-алые губы и черные, бездонные глаза.

«Вот она, смерть!» – мелькнуло в голове Алексея, и он инстинктивно, схватившись одной рукой за поручень, сорвал стоп-кран. Эффект неожиданности сработал на него. От резкого рывка вампир упал. Грохот послышался и внутри всех купе: очевидно, с верхних полок падали спящие на них люди. Но Алексею не было до них уже никакого дела. Его охватило безумное, звериное желание выжить. Он бросился по вагону прочь от вампира, пролетел мимо купе проводницы, краем глаза заметив ее труп с разорванным горлом, и выскочил в тамбур. Отчаяние придавало Алексею силы, и он, с лихорадочной поспешностью открыв дверь, спрыгнул в морозную темноту.

К счастью, в этом месте не было насыпи, а то бы он непременно сломал ногу на обрыве. Боковым зрением Алексей видел, как в двери остановившегося поезда проникают стремительные фигуры, а в окна врываются бесформенные сгустки тьмы и летучие мыши. Начиналась резня…

«Бежать, бежать скорее, прочь отсюда!» – вот и все, о чем мог сейчас думать менеджер по продажам солидной фармацевтической компании. И он помчался изо всех сил. Бежать было трудно, ноги проваливались в снег, морозный воздух сбивал дыхание, но Алексей не останавливался до тех пор, пока его нога не наткнулась на засыпанный снегом маленький пенек. Он с размаху рухнул ничком. Чуть ошеломленный падением, Алексей медленно поднялся на четвереньки, выплевывая набившийся в рот снег, и обмер: перед ним, а точнее, над ним стояли две темные фигуры.

Его обуял дикий ужас. Он попятился, не вставая с четверенек, но одна из фигур шагнула следом, схватила его за воротник и рывком подняла на ноги. Алексей поднял глаза и прямо перед собой увидел лицо вампира, бледное, худое, напоминающее череп. В его черных глазах горела чудовищная жажда. Человек мгновенно попал под власть повелительного взгляда вампира. Страх ушел куда-то вглубь, а на первый план вышли полное безразличие и тоскливая обреченность.