— Потому что не мог, — немедленно ответил он. — Потому что я даже себе не признавался. Даже, когда произнесла эти слова. И раньше. И в течение двадцати лет. Если бы я признался в этом самому себе двадцать лет назад, я бы не выбрал тебя, зная, что не отпустил бы тебя. И когда мы были вместе, я не признавался сам себе, потому что не отпустил бы. Я уже и так бросил вызов правилам Доминиона, чтобы ты была со мной. Они обязаны были согласиться на мои требования. Они у меня в долгу. Но они никогда не позволили бы мне взять тебя в качестве пары. Если бы мы это сделали, они начали бы охоту за нами, в конце концов нашли бы и вынесли Приговор. Я должен был защитить тебя от этого ужаса. — Его глаза стали странными, и я поняла почему, когда он закончил: — Но, похоже, я не смог защитить тебя от всего.
— В конце концов, все получилось, как ты хотел, — успокаивающе прошептала я, сжимая его руку.
— Да, — ответил Люсьен не очень уверенно.
Я решила сменить тему на гораздо более радостную.
— Почему они так внезапно изменили свое решение о бессмертных, что вы можете брать себе в пару нас?
— У них были на то свои причины, — неопределенно ответил он.
Надо сказать, я была не в настроении принимать такой расплывчатый ответ. В моей жизни стало очень много странного и расплывчатого, не говоря уже о серьезном расплывчатом (другими словами, то, что скрывали от меня).
— Кажется странным, — пробормотала я, — сколько проблем они создали, а сколько горя причинили пятьсот лет назад, а потом, пуф, — я махнула рукой в воздухе, — все неважно. Разрешено совокупляться со смертными. Нам все равно.
Люсьен ухмыльнулся, затем уточнил:
— Хорошо, любовь моя, как насчет того, что у них были очень веские причины пересмотреть свое решение.
— Война? — прошептала я.
— Да, и это тоже.
— Этьен рассказал мне об их планах и...
— Не беспокойся об этом.
Не беспокоиться об этом? Он что ненормальный?
— Люсьен, то, что он мне сказал, довольно страшные вещи. Они не говорили это прямо, но мне показалось, что конкретная цель — ты. Как я могу не беспокоиться об этом?
Его руки сжались. Голос стал низким и твердым, когда он повторил:
— Лия, любовь моя, не беспокойся об этом. Ты же знаешь, я смогу сам о себе позаботиться. Что я должен сделать, так это лучше заботиться о тебе.
Это было мило, очень мило. Тем не менее я внимательно изучала выражение его лица.
Затем заметила:
— Ты же не собираешься мне ничего рассказывать, не так ли?
— Не сейчас. Мне нужно встретиться с членом Совета, обсудить кое-что, если они согласятся, то я тебе расскажу.
У меня было такое чувство, что другого выбора у меня не было, кроме как оставить все как есть. Поэтому я оставила все как есть и снова сменила тему.
— Ты все это время не кормился, — прошептала я, и его руки снова сжались.
— Тебе не нравится, если я кормлюсь от кого-то другого. Мне не нравится питаться ни от кого, кроме тебя. Поэтому я не кормился, пока не нашел тебя.
Боже, это было так мило.
— Спасибо, — тихо произнесла я, Люсьен наклонился ко мне, чтобы прикоснуться губами к моим.
Когда он снова отстранился, я выдержала его взгляд.
Я не хотела начинать этот разговор, но должна была. Мы начинали вечность вместе. Нужно было кое-что прояснить.
— Ты многое скрывал от меня, — тихо сказала я, стараясь, чтобы мои слова не прозвучали как обвинение.
— Было дело, любимая, мне жаль, — ответил он.
— Почему? — Поинтересовалась я.
Люсьен вздохнул и притянул меня ближе.
— Во-первых, я не говорил тебе об ограничениях на физическую близость и совместную жизнь, потому что хорошо тебя изучил. И, зная тебя, понял, что борьба будет долгой и изнурительной. Мне не нужно было, чтобы у тебя было больше боеприпасов, если можно так выразиться, чтобы справиться со мной.
Это, я должна была признать, было правдой.
— Во-вторых, я не рассказывал тебе о Мэгги, потому что она к нам не имела никакого отношения.
— Да, но это часть тебя, часть твоей жизни, — напомнила я ему. — И я влюбилась в тебя. Но даже если бы это было не так, мы ведь жили вместе. Ты знал обо мне все, и, наверное, чувствовал, что я хотела узнать о тебе все.
— Думаю, чувствовал, милая, но напомню тебе, что мы жили вместе очень короткое время, и лишь малую часть этого времени у нас были нормальные отношения. Не могу сказать, если бы мой отец не вмешался, рассказал бы я тебе о ней или нет. Но вполне вероятно, что со временем бы рассказал. Ты права, я хотел, чтобы ты была частью моей жизни на долгие годы, а это означало бы, что ты будешь рядом с моими друзьями и семьей. Существовала высокая вероятность, что кто-то из них мог проговориться. Секреты имеют свойство выходить на поверхность, честно говоря, когда ты узнала о Мэгги, я бы хотел, чтобы ты узнала о ней от меня.
— Я верю тебе, — тихо сказала я, и это вызвало улыбку Люсьена.
Затем он мягко продолжил:
— Эдвина сообщила, что сказал мой отец. Отчасти это правда. Я любил ее. Думал, что проведу с ней остаток вечности, я был счастлив. Мы были вместе семьдесят пять лет. Я был молодым вампиром, когда встретил ее, но я знал свое сердце и ее место в нем.
Ладно, внезапно мне не захотелось так подробно узнавать о Мэгги.
Люсьен видно увидел выражение моего лица, поэтому притянул ближе, наклонившись, прижав к кровати, продолжил:
— Но она умерла, Лия. Ее смерть привела меня в ярость, и я отомстил за нее. На это ушли десятилетия, лилась кровь, гибли вампиры, но я отомстил за Мэгги. И, пока я рассказываю тебе об этом, ты должна знать, я с трудом оправился от ее потери, причем совсем недавно. Вот как сильно я ее любил. Она была хорошей женщиной, и она делала меня счастливым. — Мое лицо, должно быть, что-то выдало, потому что Люсьен еще придвинулся, руки крепче сжались. — Она была хорошей женщиной, любовь моя, и она делала меня счастливым. Я скучал по ней. Я ненавижу это осознавать, что она пережила такую ужасную смерть от таких же, как я — вампиров, просто потому, что влюбилась в вампира. И эта любовь всегда будет настоящей. Но я не лгал тебе, когда говорил, что у меня никогда не было ничего прекраснее, что у меня есть с тобой. Ты — та, которую я искал пятьсот лет. Ты и я, нам суждено было быть вместе. Мэгги была моей парой, но она умерла. Ты — моя вторая половинка.
Втянув воздух, сердце перевернулось, я прошептала:
— Ты веришь во вторые половинки?
— Я не верил скорее всего до того дня, когда ты сказала, что любишь меня, я больше не мог отрицать, что чувствую к тебе то же самое. Тогда я все понял. Абсолютно.
Его тон был твердым, глаза, не отрываясь смотрели в мои, взгляд был непоколебимым и напряженным.
Он говорил серьезно. Абсолютно.
— Даже убегая от тебя, поверив твоему отцу, боль, которую я испытывала, теряя тебя, я часто думала, если бы мы были в любовном романе, то ты был бы моей второй половинкой, — призналась я.
Глаза Люсьена потеплели, а руки расслабились.
— Сожалению о твоей потере, что ты потерял ее, и как ты ее потерял, Люсьен, — прошептала я.
— Я тоже, — прошептал Люсьен в ответ.
Я продолжала:
— И мне жаль, что я поверила Этьену, сбежала, не поговорив с тобой.
Его губы дрогнули, и он повторил:
— Мне тоже.
— И все же, — начала я, защищаясь, — ты скрывал от меня кое-что и...
Его рука поднялась, опустилась на мой подбородок, большой палец скользнул, прижавшись к моим губам.
— Мой отец напал на тебя, это было его решение, он ответит за свой поступок. — Его большой палец скользнул с моей губы к щеке. — Но ты права. Я скрывал от тебя кое-что, когда укрощение было завершено, и это дало моему отцу возможность посеять семена сомнения у тебя. Это была моя ошибка. И я оставил тебя без защиты. Не думал, что я буду так долго отсутствовать. Я понятия не имел, что они затаились, только и ждут, чтобы осуществить свой план. Но… во всем этом должен признать, я шокирован, что кто-то из них прикоснулся к тебе, даже мой отец. Напугал тебя. Угрожал. Поделился с тобой тем, что скрывал. Да. Но главное, что он схватил тебя, никто из них, а именно мой отец.
— Может нам, стоит подробнее поговорить об этом, — предложила я. — Что ты планируешь?
— Марчелло и Катрину поймали, как ты уже знаешь. Они дожидаются меня. Космо и Рейф охотятся на Нестора. Его они тоже схватят. Я разберусь с ними, а потом выслежу своего отца, разберусь с ним
— Разберешься с ними как, э-э... точно?
Его губы сжались, глаза загорелись, мне даже стало не по себе, но этот его огонь (да, я сумасшедшая) было совершенно потрясающе, он сразу же ответил: — Я буду их пытать, пока они не начнут кричать и умолять сжечь их. Тогда я сожгу.
Я была не уверена о своих чувствах по этому поводу.
Поэтому повернулась, прижалась к нему и прошептала:
— Дорогой, разве это немного...?
Он прервал меня.
— Это моя культура, Лия. Вот как мы относимся к подобным вещам. Это не только принято, это ожидаемо. Так и будет сделано.
— Но ты был женат на Катрине, — напомнила я ему.
— И она дважды пыталась напасть на тебя. Этого достаточно, я попросил разрешения у Совета выследить ее и покончить с ней. И они согласились, Лия. Без запинки. Но сейчас все было еще хуже. Гораздо хуже. Они не только проникли в дом наложницы, жестоко обращались с ней, пугали и лгали ей, они связали ее служанку, которая также находится под моей защитой. Далее, мне передала их слова Эдвина, они планируют революцию. Так что их смерть не только ожидаема, но и необходима для безопасности твоего народа и, в некотором смысле, моего.
Этого я не могла отрицать.
Его рука оставила мой подбородок, чтоб он смог обнять меня, напомнив:
— Теперь это твой мир, любимая. Ты должна научиться принимать такие вещи.
Я кивнула, потому что он был прав. Хотя это было дико, страшно, но опять же, у меня было много времени, чтобы привыкнуть к нечто подобному.
— У тебя есть еще какие-нибудь вопросы? — спросил он.
Я отрицательно покачала головой.
— Тогда мы должны поговорить о Церемонии Предъявления прав, — заявил он.
Я моргнула.