Глава 2

Мотор в маленьком кондиционере зашипел, нарушив тишину комнаты мотеля.

Элли пошевелилась на своем месте под тяжелыми одеялами. Высунула голову, и холодный воздух охладил ее щеку. Пробуждение по утрам одно из самых ее нелюбимых занятий. На самом деле оно стало совершено бессмысленным. Она практически постоянно чувствовала себя не способной двигаться, и ее сны обычно были приятнее, чем реальность.

Первой мыслью после пробуждения всегда была мысль о брате — и о том, как отчаянно она скучала по нему. Затем она пыталась вспомнить, кто спал рядом с ней.

Обычно это был клиент.

Какой-нибудь похотливый дальнобойщик, которому нужно теплое тело, чтобы спать рядом долгими одинокими ночами. Кто-то, кого дома с нетерпением ждала его любящая женщина.

Элли пошла по стопам своей матери. Она не гордилась этим, но не знала, как делать что-то еще, и это занятие поддерживало в ней жизнь. Плюс, она отчаянно нуждалась в компании. Одиночество ее пугало.

Да, ночи с мужчинами за деньги заставляли ее чувствовать себя жалкой, даже отвратительной. Но сейчас она почти оцепенела от этого. Она сказала себе, что использует их. А не наоборот. И пока ей удавалось верить в то, что она говорила себе, с ней все было в порядке.

И да, она всегда оставалась чьей-то грязной тайной. Но, по крайней мере, теперь хоть кто-то обращал на нее внимание. Это лучше, чем быть нежеланной дочерью местной шлюхи... или отвратительной сестрой, от которой ее брат всегда пытался избавиться. По крайней мере, теперь люди проводили с ней немного времени. Они даже платили за это. Ну, по крайней мере, большинство. Она могла пересчитать по пальцам двух рук, сколько раз ее обманывали. Дважды ее даже избивали. Просто еще больше переживаний, которые нужно задвинуть на задворки сознания, потому что если бы она этого не сделала, то, вероятно, сошла бы с ума.

Выпивая достаточно водки, она смогла скрываться в облаке небытия и чувствовать себя уверенной и сильной. Это был столь необходимый, хотя и короткий, побег, пока действие алкоголя не проходило, и она не обнаруживала, что еще более истощена, чем раньше, и так же одинока.

Но проституция практически семейное дело, так кто она такая, чтобы делать что-то другое? В конце концов, яблоко редко падало далеко от яблони. По крайней мере, так говорила ее мать.

Она неохотно приоткрыла один глаз. В номере мотеля царила кромешная тьма. Толстые шторы на широком прямоугольном окне комнаты не пропускали ни малейшего солнечного света, так что она понятия не имела, который час. Если сейчас утро, то сегодня ее шестнадцатый день рождения.

Сладкие шестнадцать.

Она расслабилась, когда вспомнила, что спала с Джонни. Он не был ее клиентом. Он ее парень. Ну, может быть, он и не стал бы так себя называть, но ей хотелось думать подобным образом. Родом из Калифорнии, он уже год водил грузовик, доставлявший выпечку из Техаса в Оклахому, чтобы собрать деньги на обучение в колледже. Они встретились однажды поздно вечером в закусочной за пределами Хьюстона и с тех пор вместе.

Ей нравилось находится рядом с Джонни. Она любила прижиматься к его твердому, теплому телу, когда они спали ночью. Любила чувствовать, как его дыхание щекочет ее лицо, когда он спал. Это убаюкивало ее так сильно, что обычно она засыпала еще на час, пока он осторожно не будил ее, чтобы они могли вернуться в дорогу. На самом деле Джонни был единственным мужчиной, кроме ее брата, который ей когда-либо даже нравился. Она надеялась, что он ее спасет.

Она повернулась к нему лицом.

И обнаружила, что его половина кровати пуста.

Коснувшись босыми ногами ковра, она выглянула из-за угла, чтобы посмотреть, горит ли свет в той части маленькой ванной, где находился туалет.

Свет не горел.

Его спортивная сумка? Она быстро посмотрела в угол, где он всегда ее оставлял.

Дерьмо! Он тоже ушел.

Его ключи. Он никуда не мог пойти без своих ключей. Они на месте?

Она поспешила к маленькому круглому столику у окна и увидела, что ключи тоже пропали. На их месте лежала нераспечатанная пачка «Кэмел Лайтс», двадцатидолларовая купюра и записка, нацарапанная на обороте путеводителя по кабельным каналам мотеля.

Малышка,

Было очень весело познакомиться с тобой.

А теперь иди домой и сделай что-нибудь со своей жизнью, пока еще можешь. Хохо, Джонни.

— Нет! — Ее плечи поникли, и она начала всхлипывать.

Джонни был милым, красивым и забавным. Она могла бы даже полюбить его. Ну, если она уже этого не сделала. Может быть, он мог бы стать кем-то, с кем она могла бы состариться. Кто-то, кому она могла бы принадлежать. Кто-то, кто мог бы хорошо о ней позаботиться.

Она поискала бутылку водки, которую всегда держала под рукой, но та оказалась пуста. Вздохнув, она отдернула шторы, и солнечный свет пролился в комнату. Прищурившись, она посмотрела на стоянку, и окончательно убедилась, что его грузовик исчез. Слезы катились по ее щекам. Разорвав пачку, она вытряхнула сигарету и прикурила, затем сделала долгую, отчаянную затяжку.

Она знала, что это только вопрос времени, когда Джонни решит уйти от нее. Она была глупа, думая, что он этого не сделает.

Все бросали ее рано или поздно.

Ее отец, когда ей было всего два года. Ее мать, когда ей исполнилось двенадцать. Потом ее брат... и все остальные мужчины, которых она встречала за последние девять месяцев с тех пор, как отправилась в путь.

Она знала, что люди считают ее красивой. Даже ошеломляющей. И это не просто то, что она выдумала. Все так говорили.

Такая хорошенькая юная штучка, всегда говорили они.

Людей, казалось, очаровывала ее внешностью, когда она была маленькой девочкой. Но когда ей исполнилось двенадцать и у нее начала расти грудь, она заметила, что ее внешность начала разводить людей по разные стороны.

Взгляды, которые бросали на нее мужчины, внезапно превратились из невинного восхищения во что-то жадное... иногда совершенно грязное. Женщины начали видеть в ней угрозу, их лица застывали при одном ее виде.

Она не понимала этого, потому что считала себя далеко не красивой. Да, с подросткового возраста она научилась прятать некоторые свои недостатки с помощью макияжа, и старалась скрывать большинство своих неудачных ракурсов и избегать резкого освещения, когда это возможно. Но все же это сбивало ее с толку, потому что, когда другие смотрели на нее, они, казалось, видели кого-то совершенно другого, чем девушка, которая смотрела на нее в зеркале. Девушка, которая, когда была не очень осторожна, выглядела безнадежно нелепо.

Почти как монстр.

Отношения между ней и ее братом тоже изменились. Он внезапно стал отчужденным, недоверчивым, отстраненным... и больше не хотел иметь с ней ничего общего. Чем сильнее она пыталась быть рядом с ним, тем больше он сопротивлялся. И он был единственным человеком, о котором она когда-либо по-настоящему переживала.

Когда она была маленькой, он хорошо заботился о ней и утешал, когда она в этом нуждалась. Но потом все изменилось... И она каким-то образом стала врагом.

Она поудобнее устроилась в потрепанном кресле у окна. Внезапно почувствовав себя такой одинокой и измученной, какой никогда не помнила себя.

Без ее брата и без Джонни в ее жизни не осталось никакого смысла.