Глава 19

Леви

Уже поздно, почти три часа ночи. Я не сбавлял темпа с тех пор, как вошел в спортзал, охваченный желанием ударить кулаками по мешку, пока мир снова не обретет смысл.

Свет льется в тускло освещенную комнату, и я нахожу знакомую гибкую фигуру танцующей Ислы, вырисовывающуюся в дверном проеме. Я должен отослать ее подальше. Если она войдет, искушение всего, что я хочу у нее забрать, снова вспыхнет с яростью, которую я не уверен, что смогу контролировать после того, как избегал ее в течение нескольких дней. Мои кулаки сжимаются по бокам.

Никогда еще не было такой проблемы управлять собой. Эта вещь, к которой я испытываю чувства... Это неукротимый зверь, не желающий подчиняться ошейнику, который я хочу на него надеть. Особенно после того, как попробовал ее, зная, что реальность намного лучше любой фантазии.

- Не мог уснуть? - Я возобновляю тренировку, поправляя свою форму, чтобы компенсировать кратковременный перерыв. Она остается в дверях. - Я волновалась.

Из меня вырывается тяжелое дыхание.

- Я же сказал тебе, тебе не причинят вреда. Мы позаботимся о твоей безопасности.

Я буду охранять тебя, остается невысказанным, но это все еще заполняет мою голову. Я ударяю кулаком по сумке, как будто это снимет ненужную ответственность, которую я чувствую за нее.

Тот факт, что она может быть связана с нашими проблемами, также не объясняет, почему я все еще не могу выбросить свою одержимость ею из головы. Я могу пересчитать по пальцам количество людей, которым я доверяю и которых защищаю — все они сейчас спят в Гнезде. А тут еще она, моя аномалия. Яркий прекрасный маяк, который всегда притягивал меня с того дня, как я увидел ее в том алькове в Академии Торн-Пойнт.

Тогда она не была такой дерзкой. Я видел ее раньше, но что-то в том, что я застал ее плачущей во дворе, когда прогулял урок, пронзило мою грудь, прямо в сердце. Осознание ее никогда не покидало.

Айла не знает, что я видел, как она плакала в нише — я всегда старался, чтобы меня никогда не поймали, — но с тех пор я наблюдал за ней, бесполезно игнорируя то, как учащается мое сердцебиение, когда она рядом, болтает без умолку... больше всего, когда она смеется.

Она выходит из дверного проема, приближаясь к темному миру, от которого ей нужно держаться подальше.

Я все жду, что Айла сломается, но она удивляет меня, показывая разные грани своей силы. Все предположения, которые я вынашивал для нее, переписаны ее отказом съежиться перед лицом опасности.

Как я мог так неправильно оценить ее? Мало того, что мы с моими парнями гордимся тем, что знаем людей вдоль и поперек, я так долго наблюдал за ней, что почему-то никогда не понимал, что за ее склонностью к драматизму скрывается острый ум и замечательная стойкость к любому брошенному ей вызову. Я был слишком ослеплен ее красотой и светом, чтобы увидеть это.

Теперь я, блядь, не могу это игнорировать, как бы сильно ни старался.

- Нет, я не беспокоюсь о том, что нахожусь в опасности. Я знаю, ты защитишь меня.

Ее голос тихий, его трудно расслышать из-за музыки. Я выключаю его, когда она отваживается углубиться в комнату, завернувшись в одну из

моих рубашек. Низ черного Хенли скользит по ее обнаженным бедрам. Автоматически я осматриваю ее ногу в поисках шрама, которого коснулся, борясь с желанием проскользнуть в ночь, чтобы выследить всех, кто когда-либо причинил ей боль.

У меня до сих пор в голове возникают сложные мысли, когда я вижу ее в моей одежде. То самое, о чем я раньше мечтал, стало реальностью, вездесущим очарованием, когда она рыщет в моих вещах.

Ее пристальный взгляд блуждает по моему телу, интрига и голод кружатся вместе в этих гипнотических голубых радужках, как и в прошлый раз, когда я был без рубашки. Я потерял его несколько часов назад, моя кожа блестела от пота. Она рассматривает татуировки, покрывающие мой торс, грудь и руки, задерживаясь на толстой змее, извивающейся от моего плеча, вокруг моего бока и вниз по центру позвоночника. Клянусь, я ловлю, как ее губы произносят слово "вау", когда она смотрит на мой пресс.

- Я беспокоилась о тебе, - говорит она. - Ты в порядке?

- Я? - Вопрос срывается с моих губ прежде, чем я успеваю его сдержать.

- Да, ты казался расстроенным, когда вошел сюда. Другие сказали оставить тебя в покое, но я не могу лечь спать, не зная, спишь ты или нет.

Черт, ее серьезное, заботливое выражение лица творит со мной такое, что мое сердце пускается в чертов штопор. Я не занимаюсь этим — чувствами. Я отключил их, чтобы оставаться эффективными.

Исла подходит, чтобы встать за сумкой, кладя свои руки поверх моих там, где я поймал ее на замахе.

- Ничего страшного, если это не так.

Резкий вдох, который я делаю, обжигает мои легкие.

- Я в порядке. Просто иди спать. - Я так не думаю.

Упрямая маленькая девочка. Я качаю головой.

- Ты должна просто... - Мои слова замолкают, когда она отступает с вызовом, искрящимся в ее поразительных глазах. - Что ты теперь делаешь?

Вместо ответа она подходит к коврику и поднимает руки.

- Давай, - насмехается она, когда я застываю на месте у боксерской груши. - Единственный способ, которым тебе удается что-то выговорить, - это пробиться сквозь это с боем. Иди на меня.

Я прикусываю кольцо в губе кончиком языка, игнорируя водоворот желания, который вызывают эти слова.

- Если я буду драться с тобой по-настоящему, ты не сможешь с этим справиться.

- Я могу справиться со всем, что ты в меня бросишь, ворчун. Давай. - Она наклоняет голову и смотрит на меня сквозь ресницы. - Если только ты не боишься, что если подойдешь ко мне близко, то споткнешься и твой губы снова поцелуют мои.

С рычанием я двигаюсь, торопя ее, прежде чем она успевает сориентироваться. Я хватаю ее за талию и бросаю на коврик, опускаюсь над ней на колени, держа рукой основание ее горла.

- Видишь? Никакого соревнования. Уголок ее рта приподнимается.

- Опять! Ты жульничал.

- Я, блядь, не жульничал. Ты дала мне пять разных возможностей. - Я продолжаю сжимать ее шею, запоминая ее нежную кожу. Я ослабляю хватку и сдерживаю проклятие, глядя, как трепещут ее ресницы. - Если я буду продолжать относиться к тебе мягко, ты никогда не научишься.

Она грациозно вскакивает, когда я даю ей пространство. - Я уже научусь метать ножи?

Ухмылка вырывается на свободу без моего разрешения. Я вытираю рот рукой, чтобы скрыть это.

- Посмотрим.

Я представляю, как становлюсь на колени у ее ног, перекидываю ее ногу через плечо и пристегиваю к ее ноге набедренную кобуру, пока я ласкаю ее киску. Черт, от этой фантазии у меня голова идет кругом от желания. Она выглядела бы чертовски сексуально, вооруженная ножом на бедре.

- Сколько у тебя ножей? - Ее вопрос вырывает меня из моих мыслей. – Ты даешь им имена?

Я усмехаюсь. - Нет.

- Есть ли какое-нибудь правило, запрещающее это? Имена обладают силой.

Она поворачивается ко мне спиной, как насмешка над монстром, так и странное утешение от того, что она доверяет мне достаточно, чтобы показать мне свою уязвимость. Мой взгляд опускается к ее обнаженным бедрам под подолом моей рубашки.

- Я думаю, что если бы у меня был нож, я бы назвал его...Стиви Макстабби.

- Это нелепое имя. - Я взмахиваю рукой в воздухе. - И я не называю свое оружие.

- В самом деле? Я назвала складной нож, который ты мне дал, Крошечным.

Я дергаю головой и корчу гримасу. - Нет.

Чтобы преподать ей урок за то, что она подставила мне спину, я снова двигаюсь, на этот раз прижимая ее животом к коврику, широко расставляя ноги, чтобы она не могла воспользоваться рычагом, чтобы убежать. Она издает тихий стон и падает на коврик после минуты борьбы.

- Жульник, - насмехается она.

- Умелый и внимательный, - возражаю я ей на ухо.

Ее тело содрогается под моим. В ее дыхании что-то изменилось. Когда он становится толще, она прижимается своей задницей к моему члену. Я сжимаю ее запястья, вытягивая их выше над ее головой.

- Исла, - предупреждаю я.

- Почему ты отрицаешь то, чего хочешь? Что мы оба делаем? Я чувствую, что ты возбужден.

Она снова покачивает своей задницей. Это чертовски мучительно, заставляя меня хотеть отпустить и прижаться к ней. Вместо этого я отстраняюсь и иду в другой конец спортзала, чтобы выбросить ее сладкий запах из головы. Шуршание коврика подсказывает мне, что она поднимается на ноги.

- Я пытаюсь понять, - говорит Исла. - Если ты просто хотел трахнуть меня, я думаю, ты из тех парней, которые делают это и бросают, пока постель не остыли. Но ты отстраняешься каждый раз, когда целуешь меня, так что мне здесь чего-то не хватает. Так вот почему ты всегда вел себя так, будто ненавидишь меня?

Я разворачиваюсь так быстро, что комната расплывается. Мой контроль быстро ослабевает, пока единственная нить, удерживающая меня, не обрывается. Мои ноги сокращают расстояние между нами без моего разрешения, и я поддерживаю ее, пока она не прижата к зеркалам на стене. Дикий звук вырывается из моего горла, когда я прижимаюсь грудью к ее телу и ловким движением подношу нож к ее горлу.

Мой клинок, прижатый к ее коже, должен был бы напугать ее, но снова все, что он делает, - это зажигает ее глаза. Я намеревался напугать ее, проведя ножом по ее коже. Ее глаза только ярче блестят от возбуждения. Я не могу оторвать от нее внимания, сердце бешено колотится, когда она

поднимает подбородок, чтобы дать мне лучший доступ.

Почему ее так тянет к моему монстру?

Этого не может быть. Она для меня опасный наркотик, потому что я так долго сопротивлялся соблазну. Если я поддамся этому желанию, я буду сломлен, готовый разрушить мир до основания ради нее — это та власть, которую я никогда не позволял кому-то другому властвовать надо мной. Даже мои братья.

- Я не ненавижу тебя, Айла, - выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, отслеживая точку ее пульса. - Ты - навязчивая идея, от которой я, блядь, не могу избавиться.