Но он прятался под крылом этой души, хотя смерть подступала к нему ледяной волной. Как ребенок, он прижался ближе к центру, опустил голову туда, где билось сердце, утешая и согревая.

Он вдруг понял, каким старым был Нисирди. Старым и не старым. Будто… без возраста. Словно тень жила вечно вне оков времени, но в этом мире, ограниченном временем, от нее ощущалась вечность.

Нисирди прижал ближе душу Террина, скрывал его и маленькое деревце его жизни, пока холод сомкнулся сверху. Сияние крыльев опасно трепетало. Террин ожидал в любой миг увидеть там иней, ползущий по трещинам, рассекающий землю. Но в это укрытие холод пройти не мог.

Изящная голова Нисирди опустилась под крылья, глаза пылали огнем.

«Пора, смертный, — сказал он. — Просыпайся».

* * *

Глаза Террина открылись. Не в мире разума, а в физическом мире. Слой инея на его веках треснул, он посмотрел на холодное небо, рассвет сиял за ветками над его головой.

Он был жив. Он чудом выжил.

Ему было больно, но это радовало. Боль означала, что к нему вернулись ощущения. Его тело было замерзшим, но боль текла из его сердца, пока он медленно пробуждался. Яд выветрится постепенно, он знал это по недавнему опыту. Но жар его тени уже согревал его, наполнял неожиданной энергией и силой.

Террин потянулся к душе и брал силу, сжавшуюся там, вызывал больше. Его конечности ныли, замерзшая кровь нагревалась и снова текла. Он охнул, холодный воздух ударил по легким.

Со сдавленным воплем он вскинул руку и вырвался из ледяной воды, схватился за камни и зимние травы на берегу. Он сжал крепче и потянул. Его другая рука послушалась, вырвалась из воды и сжала грязь и камни. Ноги свело, но они стали двигаться, и он выполз на землю, оставляя за собой след воды и кусочков льда.

Он так замерз, что сначала не мог даже дрожать. А потом его тело затряслось, и боль усилилась. Он старался не бороться с этим. Боль напоминала, что он был жив, что он еще мог продолжать.

«Нисирди! — позвал он в голове. — Помоги мне!».

Паралич еще отгонял его тень, но магия в нем сказала, что Нисирди боролся с этим. Жар потек от его сердца, яд таял.

«Больше, Нисирди!» — умолял он.

Жар усилился. Корка льда на его одежде, коже и волосах стала таять, пар поднимался над телом. Он смог подняться на четвереньки и вскинул голову. Он посмотрел на небо с золотыми полосами за зимними ветками. Тепло росло, сияло в его венах, сияло под его кожей и сквозь одежду.

А потом он начал гореть.

Ужас охватил его. Еще пара секунд, и будет поздно. Он рассыплется пеплом.

«Хватит! Хватит, прошу!» — отчаянно закричал он. Жар вспыхнул так ярко, что он был уверен, что не выдержит больше. Но сила не успела его растопить и угасла.

Террин выдохнул и опустился на пятки. Его руки обмякли, сердце медленно успокаивалось.

«Ты в порядке?».

Голос появился в нем там, где обычно было только его сознание. Террин ощутил, а не увидел мерцающий контур дракона, крылья были подняты и раскрыты, глаза пылали.

За все годы с тенью Террин ни разу не делился телом. Это испытывала Айлет с ее опасно свободной тенью? Это ощущалось, когда две души были в месте для одной, и они различались, но их нельзя было отделить?

Террин закрыл глаза, ступил в свой разум. Нисирди ждал его там. Большой, красивый и слишком яркий, чтобы смотреть прямо. Он стоял у молодого деревца с множеством тонких веток с зелеными почками, где были готовы раскрыться листья.

«Ты в порядке, смертный?» — пропел Нисирди.

Он кивнул, не мог отыскать слова. А потом открыл глаза и вернулся в зимний лес у озера. От одежды шел пар, но тетива на скорпионе уцелела, ножи и флейты — хотя толку от них теперь не было — остались в ножнах. Колчаны были почти пустыми, но это его не тревожило. У него была сила. Больше силы, готовой подчиняться ему, чем когда-либо.

Если он сможет удержать силу в узде, не дав ей убить его.

Террин смотрел на холодные серые воды озера и высокие башни Дюнлока. Сколько часов прошло с его прыжка с тех стен? Что Фендрель сделал за это время?

Он не мог узнать, оставаясь тут.

Хоть кости и мышцы болели, Террин расправил плечи.

«Хорошо, Нисирди, — сказал он. — Мы в этом вместе, — он глубоко вдохнул, закрыл глаза и прошептал. — Выходи из меня».

Белый свет полился из его головы в мир рядом с ним. Он закружился и стал чудесным изображением его тени, возвышающейся над ним, величаво поднявшей голову, выгнув изящную шею. Это было невероятно, и видел это только Террин.

Тень посмотрела на него, глаза-опалы, казалось, передавали улыбку.

«Вместе?» — тихо пропел Нисирди.

«Вместе», — повторил Террин и побежал вдоль берега озера, дракон из света не отставал от него.

* * *

Я училась в каструме четыре года перед тем, как они посчитали, что я достойна получить тень. Церемония Одержимости — особый ритуал, и только достойные послушники могут пройти его.

Я видела других, младше меня, входящих в Преторий, чтобы пройти церемонию. Я видела, как их глаза сияли, слышала, как они хвалились силами, которые получат. Я видела, как они шли с гордостью, новые красные капюшоны были яркими, как кровь, пока жрецы, фасматоры, венаторы и главы молились над их головами и поливали их священными маслами.

Я видела, как они входили в Комнату Одержимости.

Многие не вернулись.

Принять тень в тело — рискнуть всем. Не все могут совладать с духом в первые мгновения. Те, кто не справляется, погибают раньше, чем сила выйдет из-под контроля. Их души отправляются на небеса, а тени или сковывают, или прогоняют в Прибежище. А потом Орден начинает с новыми послушниками, выделяя время и ресурсы, чтобы создать больше оружия для святого Эвандера.

Боялась ли я, когда они сказали, что пришло мое время? Конечно, нет. Я была особенной. Я пережила бы Одержимость и совладала бы с Элементалем, которого они мне дали. С обливисом.

А потом получила бы корону. Это была моя судьба.