Венатор-доминус не ответил. Он просто моргнул. А потом закончил собирать оружие мертвеца, закрыл его глаза и встал. Он отвернулся от Холлис без слов и взгляда.

— Проклятие, — прорычала Холлис. — Он хочет держать тебя в плену.

Айлет пожала плечами. Пока он не вернул рукавицы из железа на ее ладони, она не жаловалась. Пока что. Но Холлис посмотрела на нее с виноватым видом.

— Мне так жаль, моя девочка, — сказала она и протянула руку, словно хотела приобнять Айлет.

Айлет отпрянула на пару шагов. Она покачала головой, волосы развевались.

— Не думай, что что-то изменилось между нами, — низким и резким голосом сказала она. — Я все еще твое оружие. Ты — все еще убийца моей семьи. Наши цели временно совпали. Только и всего.

Она отвернулась от Холлис и посмотрела на развалины Кро Улар и пейзаж за ними, где был лиственный лес, где все еще ждал темный Ведьмин лес.

* * *

Годы назад статуя была в двенадцать футов высотой, вырезанная из мрамора, а не облидита. Один из подданных королевы вырезал ее в ее честь и разместил у дороги, отмечая дорогу в Дулимуриан. Там была Одиль в образе любящей матери, стояла на коленях, вытянув руки, чтобы принять и укрыть захваченных тенями. Усталый путник на пути в Город королевы мог остановиться на время у основания статуи и получить бальзам на душу, глядя на Новую Богиню.

Ведьмин лес разъел пьедестал, и вся статуя опасно накренилась. Лозы покрывали изящные конечности и так сильно обвили шею статуи, что голова отвалилась. Она лежала в стороне, наполовину погрузилась в землю. Только один глаз было видно, и он смотрел на свое безголовое тело.

Инрен смотрела, как Одиль подошла к пьедесталу. Это выглядело странно — огромная статуя из камня, изображая идеальный облик Новой богини, конечности были мускулистыми, а поза — изящной и властной… и сама богиня, сломанная и восстановленная, трещащая по швам, но удерживаемая магией, не дающей ее телу умирать. Пока они шли по лесу, полному обливиса, Одиль восстанавливалась, набиралась сил и укрепляла нити проклятий. Но будет ли она снова такой красивой и величавой?

Вернется ли королевство Новой Богини?

Инрен почти против воли посмотрела на голову статуи. Один глаз был прикрытым, смотрел нежно, но, казалось, с насмешкой. Поежившись, Инрен перевела взгляд на Одиль. Но лицо ее королевы было сложнее читать, чем камень. Она не могла представить ее мысли или чувства, хотя подумала, что Одиль слишком внимательно смотрела на шею статуи и следы, где ее сдавили лозы.

Лоз больше не было. Инрен поежилась. Весь Ведьмин лес был зловеще лишен занавеса из лоз. Они отступили от Одиль, но Инрен знала, что они не ушли навсегда. Ведьмин лес выжидал. Ждал подходящего момента…

Она могла лишь надеяться, что успеет перенести богиню в безопасность до того, как лес разорвет ее.

Одиль резко повернулась и пошла по дороге без слов и взгляда на лейтенанта. Без лоз между деревьев было лучше видно пейзаж. Инрен замечала развалины городов и храмов, которые Ведьмин лес поглотил, быстро двигаясь по земле. Все было сгнившим, в слоях обливиса, будто пыли. Инрен было больно вспоминать красивую землю вокруг Дулимуриана, появившуюся за двести лет правления Одиль. Города, храмы, центры обучения, деревни — все было сделано захваченными тенями, которые вместе поклонялись защитнице, Новой Богине.

Дорога, вернувшаяся от силы Одиль, вела по прямой сквозь лес. Они шли шесть миль без проблем. Но теперь, когда оставили позади безголовую статую, Инрен посмотрела вперед и увидела, что дорога пропадала. Она гладко тянулась к широкому открытому полю в толстом слое обливиса и там погружалась в землю и пропадала.

Одиль и Инрен прошли к краю видимой дороги, смотрели на поле. Деревья по краям были высокими, ветки все еще тянулись над открытым пространством, закрывая почти все небо. Но было странно видеть такое широкое поле без деревьев.

— Там, — Инрен указала на дальнюю сторону поля, — я вижу дорогу, — она сделала шаг, желая пересечь открытую местность быстрее.

Ее нога не опустилась, Одиль поймала ее за руку каменной хваткой. Инрен отпрянула, взглянула на богиню. Одиль опустилась на колени и зачерпнула горсть облидита с брусчатки у ног так же просто, как мокрый песок. Он был мягким в ее пальцах, и она создала из него грубый камень, который затвердел по ее приказу. Она отвела руку и бросила камень изо всех сил. Он описал дугу в воздухе, побеспокоив пылинки обливиса, и рухнул в центр поля.

И пропал с плеском. Гладкий слой обливиса нарушила рябь, и стало видно черную воду. Инрен уловила вонь, и воздух мерцал от неприятной дымки.

Озеро яда.

Инрен ощутила, как кровь отлила от лица. Бормоча ругательства, она отошла на несколько шагов. Но Одиль только улыбнулась и вытянула руки. Тень в ней тут же послала длинные пальцы из ее тела в воду.

Озеро стало бурлить. Больше воды стало видно, обливис тонул в ней. Черные силуэты двигались во тьме. А потом, к ужасу Инрен, поднялись головы одна за другой. Черные существа.

Тени в этих существах были активны, но испорчены. Воздух Ведьминого леса сделал их сосуды оболочками, едва держащимися вместе. Только магия в них сохраняла эти тела живыми.

Инрен призвала смелость и прыгнула вперед, встала между Одиль и теми бесами. Она нашла камешки в кармане, приготовилась бросить один и биться. Она утянет этих существ в Прибежище по одному, бросит их там, где им и место! Она…

Одиль опустила ладонь на ее руку. Инрен оглянулась, ее королева строго улыбалась.

— Не бойся, милая, — хрипло прошептала Одиль.

Существа плыли сквозь яд к берегу, их гребни рассекали воду, глаза пылали как точки на черепах. Ближайшие подняли головы выше, стало видно острые зубы. Но Одиль стояла на краю озера, вытянув руки. Пальцы ее тени вылетели из нее, вонзились в тех существ. Они нашли обливис в их легких и крови и управляли им.

Монстры — не меньше дюжины — выбрались на берег озера. Инрен мутило от их вида. Многие были зверями, но некоторые когда-то были людьми. Они все бросились к ногам Одиль в поклонении.

— Вперед, дети мои, — сказала Одиль вслух, хотя Инрен ощущала силу ее приказа, пробежавшую дрожью по нитям магии, соединяющим ее с каждым существом. — Идите в лес и призовите всех моих слуг. Всех, кто еще верен мне.

Они подняли головы и раскрыли рты. Жуткие вопли заполнили воздух, гимн хвалы их темной богине. Потом они повернулись и побежали, как крысы от света лампы, желая исполнить волю Одиль.

Инрен и богиня снова остались одни у края озера. Пальцы Инрен сжимали камешек в кармане так, что он впился в ее кожу. Но Одиль с нечитаемым лицом прошла к краю озера и, подняв изорванную юбку, ступила в воду. Она поднялась до ее колен почти сразу, голодная, яд съедал ее кожу.

Тень в ее душе потянулась дальше, погрузилась в воду до дна озера. Магия задрожала в земле, и Инрен чуть не упала. Она смотрела большими глазами, как вода бурлила, а Ведьмин лес стонал и пытался противостоять этой силе.

Одиль стиснула зубы. Связки ее пострадавшего горла проступили под бледной кожей. Крик вырвался из-за ее зубов, тень в ней дрожала, удвоила течение магии.

Сияющие камни облидита в жиже поднялись из воды в ответ на зов Одиль, пока дорога не стала идеальной аркой над озером. С последним стоном арка застыла на месте. Вода все бушевала, а лес недовольно рычал, но Инрен знала, что эта дорога не рухнет, пока была жива Одиль.

Богиня вышла из озера. Ее кожа ниже колен была красной, но она не замечала этого. Она не взглянула на Инрен, а пошла по мосту, глядя на восток, где лежали руины Дулимуриана.

Где ее ждал Оромор.

Инрен подавила ругательство. Она поспешила за своей богиней, сердце было полным отчаянных молитв, которые она не осмелилась произнести.

* * *

— Ты уверена, Одиль? — сказала мне домина Дарканд. — Прошло всего пять лет.

Пять лет с моего возвращения. Пять лет с очищения, проверки и восстановления. Пять лет с тех пор, как я снова вошла в Орден и проявила себя дочерью Эвандера, слугой Богини.

— Я готова, — сказала я домине. Я была уверена. — Веди меня к Совету Аглы.

Дарканд сдалась, и мы отправились в Ройм. Там я предстала перед Великой Вандериан и советом, как было тринадцать лет назад. Но тогда я была ребенком, полным силы и пыла.

Теперь я была венатрикс. Я видела. Делала. Стала. Пыл горел в моей груди, был только моим. Я могла совладать с любой силой, даже с силой короны из эйтра.

— Дайте ее мне, — сказала я великой Вандериан. — И я сделаю все, о чем вы мечтали, и больше.

Никто не мог сомневаться в моей искренности. А они хотели. Я теперь понимала, но не могла, когда была девушкой двадцати лет. Я понимала, что они делали, чтобы защитить этот мир от сил Прибежища. Я понимала вес их деяний, давящий на их души. Я совершала такое, и этот жестокий груз давил на мою душу.

Но если я смогу нести корону — если совладаю с тенью в ней — то я смогу предложить спасение, где они предлагали только смерть.

— Одиль, венатрикс ди Мовалис, — сказала великая Вандериан, — ты доказала свою верность делу Эвандера за годы. Теперь докажи ее еще раз. Совладай с короной из эйтра.

И она махнула старой рукой, и корону принесли ко мне на подносе четверо сильных венаторов. Она пульсировала светом и жизнью, синий металл извивался, был жидким, но сохранял как-то форму. Я смотрела на нее, не мигая.

И ощущала, как на меня смотрел дух в короне.