А Йаарх в это время оглядел своих спутников и по известной уже формуле создал еще двенадцать медальонов. Оказывается, раз сотворенное заклинание навсегда оставалось в памяти, как значок запуска программы. И нужно было лишь подставить параметры, чтобы получить требуемое. Хранитель усмехнулся: глянь-ка, а знание программирования помогает овладеть магией.

Все присутствующие с благодарностью приняли медальоны. Лишь внучка Фархата с шипением разъяренной кошки оттолкнула руку Йаарха, но стоявший рядом князь тут же ударил ее по руке, и девушка все же взяла медальон, с ненавистью смотря на Хранителя.

«Похоже, у тебя враг в собственном стане, дружище», – прокомментировал происходящее Меч.

«С чего бы это она на меня так взъелась?», – удивился Йаарх.

«Да не хочет, видимо, быть рабыней…»

«Так я ее сейчас деду верну, и пусть себе делает, что ей хочется. Я же ей еще ничего плохого не сделал»

«Жалко дуру, – отозвался Серый Меч. – Если ты ее вернешь, то ее по твоему отъезду сразу же на кол посадят»

«Я же запретил подобное!», – возмутился Хранитель.

«Ты запретил, дорогой мой, жестокости… А посадка на кол не принятой рабыни здесь жестокостью отнюдь не считается. Да и тысячелетние обычаи не так-то просто отменить одним приказом. Брось, предать нас по-крупному она просто не сможет. А мелкие пакости? Да пусть ей… Не обращай на дуру внимания и все»

«Ладно, черт с ней», – махнул рукой Йаарх и тут же забыл о глупой девчонке.

– Господин Йаарх, – услышал он вдруг голос капитана Свирольта, который вертел в руках полученный медальон, явно не зная, что с ним делать. – Но я не могу принять его, я ведь не ваш человек, я человек короля Морхра.

– Неважно, капитан, – улыбнулся ему Хранитель. – Он вас ни к чему не обязывает. Но с ним никто из моих друзей никогда не причинит вам вреда.

Свирольт поклонился и молча надел медальон на шею. Йаарх огляделся вокруг и с удивлением обнаружил, что пока был занят, вокруг собралась огромная толпа людей. Но вели себя они, впрочем, как-то очень уж странно. Женщины бросали на него быстрые взгляды и перехихикивались между собой, а мужчины просто молча, с откровенным восторгом в глазах, взирали на него.

– С чего бы это они? – недоуменно спросил Хранитель у Аральфа.

Тот покраснел до ушей и промямлил:

– Н-ну…

– Я вижу, ты знаешь. Так говори! – приказал ему Йаарх.

– До них, наверное, – смущаясь, пробормотал оруженосец, – дошли слухи о ва-ших… э-э-э… ночных подвигах, Учитель…

– Каких подвигах?.. – несказанно удивился Хранитель.

– Н-ну это… – продолжал смущаться Аральф. – Как сказать… Н-ну, когда эти двадцать пять с вами закончили, вы были… э-э-э… ну это, еще в боевом состоянии… Еще не было даже темно и… э-э-э… им, наверное, стало любопытно…

– И что? – ничего не понял Йаарх.

– Они… э-э-э… открыли двери для всех желающих… И желающих… н-ну, это, было… очень… много… Только под утро обо всем доложили князю, он прибежал и прекратил это… э-э-э, безобразие. Иначе, наверное, они бы еще и сейчас продолжали…

Йаарх с минуту стоял, непонимающе хлопая глазами, потом понял, и хохот согнул его напополам.

– Ну, чертовки! Ну, чертовки! – он бил кулаками себя по ногам и никак не мог успокоиться. – Так-то они уважают своего Владыку?..

– Теперь очень уважают! – смеясь вместе с ним, ответила Мелрия. – Просто преклоняются…

– И скольких же вы сквозь меня пропустили? – ядовито осведомился Йаарх.

– Всего лишь чуть более ста, господин мой! – с деланной наивностью захлопала пушистыми ресницами наглая девчонка.

«Меч, скотина ты этакая, что же ты то это безобразие не остановил? – продолжая смеяться, спросил Хранитель у своего внутреннего собеседника. – Ты же мог сделать так, чтобы я более не был способен и все…»

«А мне тоже было любопытно, – тоже противно хихикая, ответил тот, – когда же им надоест. Подлечить тебя ведь не проблема. Жаль только, князь пришел, не дал девок переупрямить…»

– А ну вас всех к чертям собачьим! – в сердцах сплюнул Йаарх. – Ладно, хватит, пора ехать. Но тут в его голову пришло еще кое-что, он повернулся к Аральфу и с ехидцей в голосе спросил:

– А чем ты занимался этой ночью, оруженосец мой?

Юноша смутился окончательно, и щеки его запылали.

– Мне далеко до тебя, учитель… Я уже на третьей сломался…

Хранитель фыркнул и оставил парня в покое. Он обернулся к собравшимся на поляне хралам:

– Я уезжаю, народ мой. Но помните, что я всегда могу вернуться или призвать вас для служения мне и Серому Мечу в иное место. Поэтому помните и выполняйте то, что я вам сказал. Прощайте!

И пошел к своему Росинанту. Волгхор дружелюбно поднял уши и вновь попытался лизнуть его в лицо, но Хранитель ловко увернулся, не желая быть испачканным слюной животного. За то время, что он говорил, кто-то уже успел навесить на волгхора странной формы длинное, но явно удобное, седло со стременами и высокими, наклоненными вперед ручками. Наверняка они служили для того, чтобы держаться – если правдой были слова о сумасшедшей скорости бега этих фантастических зверей. Йаарх попытался взобраться и не смог этого сделать. Животное оглянулось на него и послушно легло на землю. Хранитель Меча с облегчением вздохнул, уселся в седло и волгхор поднялся. Все остальные уже сидели в седлах.

Вдруг один из его кровных братьев, кажется Кват… или Махр, но кто-то из близнецов, вдруг соскочил обратно на землю, снял с седла какой-то сверток и подошел обратно к Йаарху.

– Старший брат! – обратился воин к нему. – Умоляю тебя послушаться меня и одеть эту кольчугу. В ней ты будешь в большей безопасности.

И он развернул подаренный вчера Хранителю боевой костюм храргов. Во второй руке его был серебряный пояс.

«Одень, – тут же вмешался Меч. – От случайной стрелы никто не застрахован».

Йаарх подумал немного, решил послушаться их и слез с волгхора. Он взял костюм из рук кровного брата и стал рассматривать, не понимая, как же его надевают.

– Разреши помочь тебе, – поклонился воин и нажал что-то на поясе костюма.

Тот тут же раскрылся полностью. Внутри он был простеган какой-то мягкой тканью.