– Да, ты прав.
Боль тем временем, как это ни удивительно, почти прошла, и Йаарх с еще большим удивлением обнаружил, что из половинок рассеченного члена почти не идет кровь, так, последние капли сочатся. Он плыл в каких-то странных волнах, укачивающих его, и блаженно улыбался – превращались в реальность его самые дикие и безумные фантазии, которые он считал невыполнимыми. Краем глаза Хранитель увидел Лли-Яр, которая снова склонилась над ним и радостно улыбнулся ей. Молодая схорра улыбнулась в ответ, затем аккуратно разложила половинки члена в разные стороны, посмотрела, тяжко вздохнула, и, покачав головой, разрезала каждую из них еще надвое. Наклонившись над телом Йаарха еще ниже, она аккуратно вылизала каждую четвертинку, смазала их какой-то черной жидкостью и разложила цветком. Хранитель при этом почти не чувствовал боли – видимо схорры вновь применили свое странное обезболивающее средство – и очень жалел о том. Он философски уже, ничуть не боясь больше, смотрел на то, как схорра взрезала его мошонку и вытащила яички на поверхность. И лишь когда она начала неспешно разрезать одно из яиц на четыре части, вновь огненной волной ударила нестерпимая боль. Тело Йаарха выгнулось дугой, глаза вытаращились, и он забился изо всех сил. Но навалившееся на него жрицы не дали ему и сдвинуться с места, изо всех сил успокаивая и шепча на разные голоса какие-то утешающие слова. Лли-Яр выругалась и поспешно полила разрез все той же черной жидкостью, отчего боль сразу начала ослабевать, но не исчезла совсем. И Хранитель уже спокойно, только иногда вздрагивая, наблюдал за тем, как схорра медленно режет его второе яйцо на части. Да, это было очень больно, но не так, как ранее – теперь уже можно было терпеть, и он наслаждался этой болью, как гурман изысканным блюдом. Ведь, наконец, свершалось то, о чем он на Земле мог только фантазировать – красивая и абсолютно безжалостная женщина вытворяла с его половым органом все, чего ей только хотелось, резала и кромсала его…
– Ну, вот пока и все, Йаарх, – донесся до него голос Лли-Яр, она, довольно улыбаясь, облизывала окровавленные пальцы. – Открывай рот, продолжим…
Она отошла. Музыка и нечеловеческое, разрывающее уши, пение усилились, стали резче, в воздухе под заунывный речитатив заклинаний запылали разноцветные линии. Кто-то троекратно ударил в гонг, и к Йаарху подошла очередная жрица. Он с восторгом взирал на ее пах и изо всех сил распахивал рот, жаждая, чтобы его поскорее оросила ее моча. Женщина увидела его желание, тихонько рассмеялась, опустилась на его лицо и в его рот тут же хлынула столь долгожданная струя. Хранитель глотал ее с удовольствием, не напрягаясь – ведь ему больше не мешала потребность дышать. Вкус на сей раз был несколько иным, горько-соленым, и нравился ему, как и запах. Когда женщина встала с него, в его голове начал нарастать непонятный звон, казалось, тысячи колокольчиков звенели на ветру и не давали Хранителю ни сосредоточиться, ни что-либо понять в происходящем, ибо, казалось, каждый нерв его стал жить своей, самостоятельной жизнью. Изнутри него что-то прорастало, что непонятное, а потому страшное…
Но на него уже садилась третья жрица… Затем четвертая… И после каждой с ним происходили все более странные и непонятные вещи, его тело менялось, менялось непонятно для него самого. Но Йаарх ощущал эти изменения, хотя и не понимал, что с ним такое происходит. Он со страхом ждал последнюю жрицу, уже со страхом, ибо проглоченная жидкость плескалась у самого горла, и он с трудом сдерживал рвоту. Но все же сдерживал, ибо понимал – вырвет, и все пойдет насмарку… Хранитель чувствовал, что не сможет более выпить ничего, ему хотелось сказать об этом, но голос ему не по-виновался, как, впрочем, и все тело, ибо он, почему-то, не мог пошевелить ни единым мускулом. Пятая жрица подошла к нему, взглянула в вытаращенные, до смерти испуганные глаза и, видимо, все поняла, так как обратилась к своей принцессе:
– Лли-Яр, у нас проблемы, он более не сможет выпить ни капли. Посмотри сама…
Схорра подошла, присела перед Йаархом и внимательно осмотрела его. Щека принцессы досадливо дернулась, она что-то пробурчала себе под нос и принялась массировать тугой, как натянутый барабан, живот Хранителя, шепча какие-то заклинания. И он почувствовал, как его начинает отпускать, позывы к рвоте исчезли. Но все равно, Йаарх даже представить не мог, как он сможет проглотить еще хотя бы немного, и устремил умоляющие глаза на Лли-Яр. Она ласково улыбнулась ему и тихо-тихо сказала:
– Я прошу тебя, Йаарх, постарайся… Это необходимо…
Он попытался вздохнуть, но, понятное дело, не смог этого сделать. Затем решительно открыл рот и подморгнул схорре. Она также подморгнула ему, еще раз улыбнулась, потрепала его по щеке и махнула рукой ожидающей жрице. Та тут же подошла и уселась на лицо Хранителя Меча. Он раздвинул языком ее огромные половые губы и приник к источнику влаги. Жрица слегка напряглась, Йаарх почувствовал ее усилие, и в его рот вновь хлынула струя мочи, на этот раз – горьковато-сладковатой. Он глотал из последних сил, с нечеловеческим усилием проталкивая в себя жидкость. Но, слава Творцу, все в мире когда-нибудь заканчивается, закончилось и это испытание. Жрица, наконец, встала с его лица и куда-то исчезла.
Йаарх прислушался к себе и понял, что происходит нечто странное – его колотило сильной дрожью, неравномерной, прерывистой и болезненной. Он опустил глаза вниз и увидел, что живот его вспучился и задергался, как будто в нем бурлила какая-то стихия. Там шла какая-то сумасшедшая химическая реакция… И жидкость из его желудка куда-то исчезала, растекаясь по всему, так ему показалось, телу. Когда же это закончилось, он едва не сошел с ума от страха – вся поверхность тела пошла пузырями и потекла, как жидкая. Йаарх ничего не понимал, он лишь чувствовал, что в нем появляется нечто новое, неизвестное, попирающее все законы здравого смысла.
– Реакция прошла великолепно, Владыка Йаарх! – склонилась над ним смеющаяся Лли-Яр. – Но прошу тебя, соберись с силами, мы продолжим обряд. И тебе будет очень-очень больно…
Он скосил глаза вниз и увидел, что его тело уже приобрело свой обычный вид, только кожа блестит, как смазанная жиром. Хранитель вновь перевел взгляд на принцессу схорров, которая вместе с возникшей из тьмы жрицей уселись на корточки по разные стороны от него, и попробовал пошевелиться, но вдруг осознал, что его тело, кроме глаз и рта, ему совершенно не подчиняется. Но это не обеспокоило его, странное безразличие к чему бы то ни было лежало на нем тяжелым грузом. Йаарх спокойно и отстраненно наблюдал за тем, как Лли-Яр взяла с пола широкий кинжал и несколько раз ткнула им себя между ног, а затем проделала то же самое с жрицей, сидящей напротив. Странно, но эта противоестественная картина не вызвала в нем ничего, никакого отвращения или отрицания, он находился в каком-то отдалении. Все так же, без интереса, он смотрел на то, как принцесса размазала смешавшуюся кровь по лезвию кинжала, нараспев произнесла несколько жутковато для человеческого уха звучавших заклинаний, от которых все огни в зале погасли, и настала полная темнота. Лишь резкие бледно-лиловые вспышки, чередующиеся со тьмой, создавали какой-то непонятный ритм. «Совсем, как стробоскоп…», – мелькнула у Хранителя ленивая мысль, пока он совершенно спокойно, не испытывая никакого беспокойства, наблюдал за тем, как Лли-Яр подняла кинжал и длинным, плавным движением вспорола ему живот от солнечного сплетения до паха. Боль, конечно же, после этого пришла, но была какой-то отстраненной, а сам Йаарх как бы находился где-то в стороне, далеко, и не обращал на нее никакого внимания… Он с интересом наблюдал, как жрицы, на разные голоса декламируя заклинания, вынимали из его распоротого живота кишки и выкладывали из них странные, ни на что не похожие символы. Сколько времени продолжалось это действо он бы никогда не смог сказать – может день, а может час… Но жрицы неожиданно встали, скрестили над ним свои окровавленные руки и и произнесли одно длинное и очень странное слово: