— Но какое это имеет отношение к делу?

Он не мог быть серьезным.

— Это имеет отношение абсолютно ко всему.

— Почему?

— Потому что я не занимаюсь сексом с мужчинами, которым я не нравлюсь.

— Детка, если ты мне не нравишься, это не значит, что я не буду хорошо к тебе относиться. Тебе нужно напомнить вчерашний вечер? — спросил он, одарив меня сексуальной ухмылкой, когда отошел от стойки и направился ко мне.

Моя рука инстинктивно поднялась, прижимая плоскую сторону ножа к его груди, чтобы остановить его приближение. — Попробуй, и твои яйца станут частью этого рагу, — сказала я, чуть сильнее прижимая к нему нож.

— Хотя я думаю, что ты вполне способна отрубить мужчине яйца, Ло, я знаю, что ты просто пугаешь...

— Проверь меня, Кэш, — пригрозила я.

— А при чем тут собачий парк? — спросил он, снова сбивая меня с толку своей странной переменой в разговоре…

— Какой собачий парк?

— Когда Рейн, Волк и я приехали в Хейлшторм, чтобы попросить тебя помочь с Саммер, ты отвела нас в свой командный центр... у тебя на стенах висело всякое дерьмо: информация о местных преступных синдикатах, планы покушений, фотографии бандитов, за которыми ты охотилась, и гребаный... флаер для собачьего парка. А что это за собачий парк?

— А что?

— Что? Тебе двенадцать лет? — спросил он, возвращая мне мои слова. Не было причин не отвечать, но я поняла, что не хочу этого делать. Тем не менее, если я этого не сделаю, разговор, вероятно, снова перейдет в сексуальную плоскость, и мне нужно, чтобы этого не произошло.

Я пожала плечами, убирая нож от его груди. — Мы делаем много разных дел. Как ты и сказал, работа по найму, ловля беглецов, какая-то частная охрана, весь этот бардак. Но иногда мы получаем информацию о ситуации и делаем что-то просто так.

— Что ты могла узнать о собачьем парке?

— Шесть собак погибло после того, как миски с водой отравили антифризом, — легко вспомнила я. Джейни была чертовски взбешена этим делом. Она работала день и ночь в течение нескольких недель, чтобы найти зацепки.

Я вспомнила, как однажды вечером, когда она допивала свой третий энергетик, я спросила ее, почему этот случай так сильно повлиял на нее. Она подняла голову, выдохнула, ее лицо выглядело необычно открытым и уязвимым, и сказала тихим голосом: (что тоже было на нее не похоже, она имела склонность суетиться, кричать и визжать) — никому не должно сходить с рук причинение боли беззащитным существам.

Я не стала спрашивать, что она имела в виду. В этом не было необходимости. — Вы, ребята, пытались выяснить, кто это сделал?

— Мы выяснили, кто это сделал, — уточнила я.

— Он все еще дышит? — Спросил Кэш, очевидно, хорошо обо мне думая.

— Конечно. Будет дышать легко и спокойно в тюремной камере в течение следующих пятнадцати лет. Однако, если он когда-нибудь выйдет, я не сомневаюсь, что Джейни нанесет ему маленький визит.

— Джейни? — Спросил Кэш, выглядя почти настороженным при упоминании о ней.

— Она не терпит, когда люди придираются к кому-нибудь или чему-нибудь меньшему, чем они.

— И кто, черт возьми, сделал это? — это был его резкий ответ, как будто он действительно имел это в виду, как будто это тоже беспокоило его. Боже, неужели он может быть еще более милым?

— Итак, у тебя были какие-нибудь проблемы на складе? — Господи, это было глупо. Что со мной было не так? Я была взрослой женщиной, я не бормотала и не спотыкалась, чтобы начать обычный разговор.

— Что за херня у тебя в сумке? Кирпичи?

— Книги, — немедленно уточнила я, более чем удивленная, тем, что он не просмотрел ее (и также испытав огромное облегчение). — Ты не смотрел?

— Конечно, нет. Так сколько времени осталось до ужина? Хватит ли у меня времени, чтобы сбегать в клуб и поговорить с братом?

— Конечно. — Я имела в виду... это было тушеное мясо. Оно будет, ну, тушиться столько, сколько потребуется.

— Ты все еще хочешь, чтобы я поговорил с Рейном о твоей ситуации?

Мои глаза метнулись к нему. Конечно, я хотела этого. Такова была договоренность, не так ли? Но, так или иначе, я поймала себя на том, что говорю вместо этого: — Ты не против оставить это между нами на некоторое время?

Он кивнул, погладил меня по подбородку, как десятилетнего ребенка, и ушел, оставив меня совершенно сбитой с толку, все еще полностью возбужденной и не имеющей ни малейшего представления, что с этим делать.

Так что я приготовила тушеное мясо, а потом съела его в одиночестве, когда он не вернулся так быстро, как собирался, потом порылась в сумке, достала одну из своих книг и свернулась калачиком на диване, чтобы почитать. Однако я не стала переодеваться в свою одежду. И я даже не задумывалась, почему... потому что я была уверена, что уже знаю причину.

К тому времени, когда пробило девять, слова на страницах, казалось, плыли перед моими усталыми глазами, и я заложила страницу одним из телевизионных пультов и свернулась калачиком на диване, чтобы смотреть бессмысленное ТВ.

Я не планировала спать, но именно это я и сделала.

Некоторое время спустя я проснулась от ощущения, что кто–то поднимает мои ноги, скользит под ними, а затем кладет их на свои обтянутые джинсами бедра. Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что это Кэш. Нет, вместо этого я держала глаза закрытыми, наслаждаясь ощущением его теплой руки на моей обнаженной коже, притворяясь, что все еще сплю.

Я услышала, как его ложка скребет по миске, и поняла, что он ест. Затем его вес переместился вперед, живот прижался к моим ногам, и он поставил свою чашку на кофейный столик.

Правда, я не знала, что он также взял мою книгу и раскрыл ее, пока не открыл рот, чтобы начать читать, — Деклан провел рукой по ее влажной щели...

Все мое тело содрогнулось, когда мои глаза распахнулись, унижение, подобного которому я никогда не испытывала прежде, переполняло мой организм.

Я не солгала, когда сказала Рейну при первой встрече, что обожаю хорошие любовные истории. Поэтому у меня была легкая одержимость любовными романами. А под «легкой одержимостью» я подразумевала, что съедаю по меньшей мере три штуки в неделю... и они не были похожи на блеклые любовные сцены. Они были низкими и грязными, откровенными.

Собственно, именно по этой причине я и решила прервать чтение: герой и героиня как раз собирались приступить к сексу в первые, и хотела полностью сосредоточиться, чтобы иметь возможность насладиться им.

И здесь был Кэш, который сидел на диване рядом со мной с книгой в его руках с полуголым мужчиной на обложке, читая сцену секса.

Вот дерьмо.

Нет. Это не может происходит. Ни в коем случае не тот сексуальный, как грех, парень, который приставал ко мне накануне вечером, узнает, что я была грязной маленькой читательницей с грязными непристойностями в шкафу. Нет, нет, нет.

— Кэш, верни мне это, — потребовала я, садясь так быстро, как только позволяли мои ребра, и хватаясь за книгу.

Кэш просто отодвинул ее подальше от меня, слишком дьявольски улыбаясь. — Не–а. Это звучит интересно. — Я снова потянулась к нему, но он снова шлепнул меня по руке, держа страницы открытыми одной рукой, и начал читать снова. — Его язык нашел набухшую, чувствительную выпуклость ее клитора и начал двигаться по ней медленными, легкими кругами, пока ее руки не сжались в кулаки на простынях, а бедра не вжались в него, умоляя о большем...

Я хотела умереть. Прямо тогда и там, я хотела, чтобы какой–то неуловимый тромб устремился к моему сердцу и просто... покончить с этим, потому что я никогда больше не смогу встретиться с ним лицом к лицу.

— Милая, расслабься, — сказал его голос, и я подняла глаза, чтобы увидеть, как он смотрит на меня сверху вниз, без насмешки на лице, как я ожидала. Если что, там и было, так это... желание.

— Пожалуйста, верни мне мою книгу, — попыталась я, не обращая внимания на то, как отчаянно звучал мой голос. Я была в отчаянии.

— Тебе нравится эта книга?

Черт возьми! — Да, — призналась я, покачав головой.

— Тогда почему ты так смущена?

— Кэш...

— Кэссиди тихо застонала, наклонилась, схватила Деклана за голову, притянула его к себе и обхватила ногами...

— Пожалуйста перестань читать.

— Ты возбуждаешься, детка? — спросил он, оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня. Мои ноги были плотно прижаты друг к другу, и я была более чем немного шокирована тем, что смогла быть совершенно и полностью возбуждена и унижена одновременно. У меня было смутное подозрение, что это как–то связано с тем, что сцена секса читалась в глубоком, ровном тембре его голоса. Услышав мое молчание, он схватил меня за руку и притянул к себе. Я понятия не имела, что он собирается делать, пока не почувствовала, как моя ладонь прижалась к промежности его джинсов, где, черт возьми, он был твердым и напряженным. — Кто бы мог подумать, что книга может быть такой же горячей, как порно? — сказал он.

Его рука осталась на моей, надавливая на его член, и мой большой палец автоматически погладил его по головке. Господи, как же я его хотела! Я хотела его больше, чем кого–либо другого за все то время, что могла вспомнить. Рука Кэша соскользнула с моей, и обе его руки потянулись к моим бедрам, мягко притягивая меня к себе, пока я не оседлала его.

— Они все еще болят, — сказал он, его рука легла на эластичные бинты вокруг моих ребер.

— Да, — призналась я, потому что так оно и было.

— Я не могу быть внутри тебя, не причиняя тебе боль, — задумчиво произнес он. — Я не хочу причинить тебе боль.

О боже.

Внезапно я ощутила его не только в своих дамских частях тела, но и в своей груди, это было трепещущее, тающее ощущение, которое я изо всех сил старалась игнорировать.

Неужели он не может быть горячим и сексуальным ублюдком? Это сделало бы мою жизнь намного проще.

Но нет, он должен быть горячим, сексуальным и милым. Черт возьми.

Рука, которая не лежала на моих ребрах, поднялась и мягко коснулась моих губ.