Глава 44

ХАННА

День седьмой

Лиам остановился в затемненном коридоре и приложил палец к губам. Он присел и отстегнул свои снегоступы, затем Ханны. Велел ей ждать на месте, пока он прокрадется вперед и обследует здание.

Она ждала, сильно дрожа, напряженно вслушиваясь в эхо насилия снаружи.

Без света фар или фонарика коридор утопал в тенях, настолько глубоких, что трудно разглядеть собственную руку.

Через несколько минут Лиам вернулся так же бесшумно, как и ушел. Она не услышала ни звука. Он поманил ее вглубь здания.

В большом главном зале с высокими потолками находилась стойка выдачи, окруженная открытой зоной с дюжиной учебных столов. Слева располагался детский отдел: полки высотой до пояса, заставленные книжками с картинками, цветной ковер и кресла-мешки. Справа находились две стеклянные входные двери и ряд больших окон — три из них разбитые.

Сквозь окна лился тусклый свет, освещая лабиринт длинных высоких стеллажей, забитых книгами.

— Не высовывайся и держись подальше от окон, — сказал Лиам. — Найди место в том углу. Возьми с собой снегоступы. Я буду там через минуту.

Она неловко нагнулась — живот мешал — и взяла снегоступы. Прошла мимо стойки выдачи и столов через длинный ряд стеллажей в дальний угол.

Ханна отстегнула рюкзак и прислонила снегоступы к одной из полок, как раз, когда Лиам вернулся, таща три кресла-мешка. Она смогла разглядеть желтый, зеленый и третий — то ли темно-синий, то ли черный.

Лиам разложил их в углу.

— Поспи. Я подежурю.

— А как же ты?

Он буркнул.

— А что я?

— Разве тебе не н-не нужно спать?

— Не с ними на улице.

Ханна опустилась на желтый мешок и потерла руки друг о друга. Прижала ладонь ко рту и дунула в сомкнутые пальцы, позволяя собственному горячему воздуху согреть ее онемевшие щеки.

В библиотеке по-прежнему царил холод, но, по крайней мере, здесь нет снега и ледяного ветра. Она мечтала о костре, чтобы разморозить свои ледяные внутренности, но дым мог бы выдать их с головой.

Лиам снял перчатки, расстегнул рюкзак и достал крекеры и арахисовое масло. Он обмакнул крекер в арахисовое масло и протянул ей.

— Сначала поешь. И выпей что-нибудь.

Она устало кивнула. Он прав. Она умирала от голода. Ханна съела крекер за несколько укусов. Лиам протянул ей еще несколько. Она проглотила их все, арахисовое масло мягко и плотно ложилось на ее язык.

В ее голове промелькнуло воспоминание. Маленький Майло хихикает, его рот, щеки и пальцы измазаны пастой «Джифф». Он забрался в кладовку, пока она убиралась в ванной, и съел полбанки, прежде чем Ханна его нашла.

Арахисовое масло нравилось ему безумно. Если им мазали овощи, он ел даже брокколи и брюссельскую капусту.

Ее горло сжалось. Майло все еще любит арахисовое масло? Сможет ли она когда-нибудь вернуться домой и узнать это?

Узнает. Она должна. Они переживут эту ночь. Она и Лиам вместе. И Призрак, где бы он ни бегал в лесу. Он будет ждать их. Она верила в это.

Ханна попыталась сесть и потянулась к рюкзаку за флягой, но тело взбунтовалось. Она слишком устала, чтобы двигаться.

Лиам подошел к ее рюкзаку, достал флягу и протянул ей.

Она сделала большой глоток, холодная вода успокоила ее горящее горло.

— Спасибо.

Ханна вернула ему флягу пустой. Скоро им понадобится пополнить запасы воды.

Оставалось надеяться, что бандиты скоро уйдут, оставив этот бедный городок на произвол судьбы. Тогда они смогут развести костер и растопить снег или даже поискать бутылки с водой в разграбленных магазинах, если там вообще что-то осталось.

Она старалась не обращать внимания на отдаленные крики и вопли, но вздрагивала от каждого выстрела.

Стянув капюшон, Ханна сняла вязаную шапочку и смахнула грязь с тающего снега. Трясущимися онемевшими пальцами она уложила свой пучок, убрала влажные пряди за уши и снова надела шапку. Успокоила дыхание.

Она настороженно посмотрела на Лиама.

— Ты убил того человека.

Он запихнул в рот кусок арахисового масла, зажатого между двумя крекерами, и едва прожевал, прежде чем шумно проглотить.

— Мне пришлось.

Она мгновение покрутила эту мысль в голове. Должна ли она чувствовать ужас? Возмущение? Вину? Должна ли она ненавидеть этого человека? Бояться его? Бежать от него?

Ханна не доверяла ему. Она не доверяла никому, даже себе. Но она больше не боялась Лиама.

Но это не значит, что он не представлял угрозы. Когда он убил того человека, его движения казались стремительными и быстрыми, как у большой кошки из джунглей — пантеры или тигра, существа, чья природа — убивать.

По ней пробежала дрожь. Человек, которого убил Лиам, не из хороших парней. Они грабили и избивали горожан. Они крали у людей, у которых почти ничего не осталось, чтобы позаботиться о себе, забирая то, что, по сути, могло решить судьбу этих семей.

Бандит предупредил бы остальных и подверг бы ее и Лиама еще большей опасности.

Мог ли Лиам вырубить парня вместо этого? Возможно. Но она уже узнала, как работает разум Лиама.

Если оставить бандита в живых, он останется угрозой для их жизни. Покончив с ним, Лиам устранил эту угрозу.

— Хорошо, — пробормотала она, как будто ему не все равно.

Он не просил ее одобрения или осуждения и не спрашивал ее мнения сейчас. Похоже, ему безразлично, что о нем думают другие, и в первую очередь она.

Ханна слишком устала, чтобы спорить с ним.

Лиам доел крекеры и закрыл арахисовое масло. Положил банку обратно в рюкзак и застегнул его. Он достал из бокового кармана небольшой отрезок шнура и привязал снегоступы к задней стенке рюкзака.

Накинул лямки на плечи.

— Отдохни несколько часов. Как только мерзавцы уберутся, мы продолжим путь.

Она свернулась калачиком на двух креслах-мешках, ее усталое тело погрузилось в удобную мягкость. Ханна искренне радовалась, что не лежит на холодной земле или на грязном матрасе в запертом подвале.

Все казалось лучше, чем это.

Лиам поднял третий мешок и накрыл им ее бедра и туловище для дополнительного тепла.

— Ты должен взять его, — слабо возразила она. — Тебе он тоже нужен.

— Я в порядке.

Лиам расположился в конце ряда так, чтобы ему открывался обзор и на входные двери, и на окна. Он сел и прислонился к полке, но держал рюкзак на спине, а пистолет на коленях.

В тусклом свете она могла различить белки его глаз и блеск пистолета. Он бодрствовал и сохранял бдительность, чтобы она могла отдохнуть. Всегда солдат, присматривающий за ней.

Благодарность переполняла Ханну, но прежде чем она смогла что-либо сказать, наступило полное изнеможение. Ее веки сомкнулись. Через несколько мгновений она уснула.

Ей снились темные, разрозненные и полные ужаса сны. Она кричала, бежала по черному льду, за ней гнался оскаленный демон с красной пастью, лед разрывался, как челюсти, и трескался под ней с ужасным звуком: крак, крак, крак…

Ханна резко проснулась от того, что на ее плечо легла напряженная рука, и страх зарычал у нее в животе.

Над ней сгорбилась размытая фигура.

— Тссс. Ни звука.