Он замер.

Она замерла.

И он повернул шею, его голубые глаза встретились с ее.

У нее перехватило дыхание.

Она заметила обширные шрамы на его туловище, когда он повернулся к ней лицом, плоть была постоянно покрыта синяками и испорчена. Через какой ад прошел этот человек? Она рассмотрела его татуировки, форму некоторых из которых она не могла разобрать, взглянула на шрамы, вгляделась в безупречные мышцы, скрученные, напряженные под кожей, его грудь, которая равномерно поднималась и опускалась, пока его глаза смотрели на нее. Морана задержала его взгляд, пытаясь скрыть странное ощущение в груди, когда она наблюдала за ним, зная, что терпит неудачу из-за изменения его взгляда.

Он сделал медленный шаг вперед, неторопливый, размеренный, его глаза внимательно изучали ее. Морана стояла на своем месте, не отступая ни на дюйм, удерживая его взгляд. К настоящему времени она знала эти игры контроля, и хотя не должна, она играла в них.

Он сделал еще один шаг, полотенце висело на его бедрах узлом, пресс был полностью обнажен перед ее глазами, дорожка волос исчезала по краю ткани. Морана заметила все это, не отрывая глаза от него, ее сердце колотилось, кулаки были сжаты, когда она стояла наверху лестницы.

Еще один шаг, и он остановился в нескольких футах от нее, мышцы его тела были напряжены, и под контролем. Его глаза были ясны, зрачки немного расширены. И, видя учеников, она поняла, что, что бы это ни было, влияло и на него. Хотя он держал это в секрете, он не мог контролировать эти физические реакции. По какой-то причине это заставило ее почувствовать себя лучше, зная, что она не единственная, кто теряет свои реакции тела.

Кроме того, у нее участился пульс.

Они стояли в напряженном молчании, встретив взгляды друг друга. Тишина была полна чего-то, тяжелого от некоторого предвкушения, которое она не могла понять, почти как если бы они встречались лицом к лицу на краю утеса, на расстоянии одного вздоха от падения. Ее живот сжался в узелки, капля пота скатывалась по декольте между грудей, кондиционированный воздух холодил ее нагретую кожу. Звук дождя, разбивающегося о стекло, смешался с кровью в ее ушах, ее собственное дыхание казалось ей громким, даже когда она пыталась сдержать его, чтобы он ничего не увидел.

Еще шаг. Она запрокинула шею назад, выгнув спину, когда ее ноги сами по себе двинулись назад, совершенно забыв, что она стояла наверху лестницы. Она почувствовала, как ее баланс нарушился за секунду до того, как сила тяжести ударила по ней, ее руки потянулись, чтобы за что-то ухватиться, и в итоге она нашла опору в теплых, твердых мускулах его рук. Даже когда она успокоилась, Морана почувствовала, как его рука скользнула к ее затылку, обхватив ее за него, когда он оттащил ее от края и поднял, не имея ничего, кроме своей хватки на ее шее.

Сердце бешено колотилось, ее руки были полны мускулов, которых она никогда не чувствовала на своих ладонях. Морана взглянула на него, а он посмотрел вниз, его хватка на ее затылке была крепкой, но не угрожающей, что-то вроде почти крайности для захвата, для которого она не могла найти место.

Дюймы. Голые дюймы.

Кровь хлынула по ее телу, небольшие токи текли по ее спине от того места, где он держал ее за затылок, ее дыхание учащалось, даже когда она пыталась сдержать его.

Его собственная грудь поднималась и опускалась немного быстрее, дыхание омывало ее лицо, запах мускуса и чего- то лесного окутывал ее в непосредственной близости.

Внезапный звонок телефона прервал оцепенение.

Морана моргнула, мысленно встряхнувшись, и прочистив голову. Убрав руки прочь от его рук, она достала телефон из кармана. Его рука осталась на месте.

Она посмотрела на номер вызывающего абонента и замерла. Ее отец.

Лёд наполнил ее, полностью охладив ее перегретую систему. Трещина в ее контроле затянулась , когда она выпрямилась и потянулась прочь от его хватки. Его пальцы согнулись один раз, прежде чем он ослабил хватку, отпечаток его прикосновения опалил ее кожу, призрак ощущений поразил плоть. Затылок запылал.

Не говоря ни слова, она повернулась в сторону и поспешила вниз по лестнице, каждый ответ в ее тело снова находился под ее жестким контролем, как всегда, кроме как с ним.

Глубоко выдохнув, стоя на кухне, Морана ответила на звонок и промолчала.

— Ты слиняла, — холодный голос отца прозвучал в ее реплике, и Морана жестко села на табурет, стараясь не выражать ни эмоций, ни голоса.

— Я сказала, что буду, — ответила она, не дрогнув тоном.

— Кто был байкером? — спросил ее отец, сдерживая гнев в голосе.

Морана не удивилась, что его охранники сообщили о человеке, который помог ей сбежать.

— Какой байкер ? — она спросила.

Наступила пауза.

— Когда ты вернешься?

— Не знаю, — сообщила ему Морана. — Не этой ночью.

Может, никогда.

Еще одна пауза.

— Где ты?

Морана глубоко вздохнула.

— Поскольку ты не можешь этого понять, я объясню тебе, отец. Я не собака, которую ты думаешь, что можешь посадить на поводок. Я независимая женщина, и если я скажу, что не вернусь сегодня вечером, значит я не вернусь. Я знаю, что ты спрашиваешь не из-за заботы.

— Твоя независимость — это иллюзия, которую я позволил тебе поддерживать, Морана, — сказал ее отец пугающим тоном. — Я узнаю, кто он. И прикажу его убить.

Впервые за время разговора Морана почувствовала легкое веселье. Она ненавидела Тристана Кейна, но мысль о его столкновении с ее отцом почему-то не казалась лучшим выходом для ее отца. И ей должно было быть плохо из-за того, что она не болела за свою плоть и кровь. Все, что она чувствовала, был холод.

— Удачи, отец, — сказала Морана и отключилась, положив телефон на стойку.

Ее тело резко упало, как только она вздохнула.

Она почувствовала его позади себя и повернулась. Он стоял в свободных спортивных штанах и черной футболке, довольно задумчиво глядя на нее. Морана почувствовала, как ее волосы встают дыбом. Она подняла брови.

— Что? Он молчал некоторое время, прежде чем направиться к большому холодильнику.

— Итак, твой отец водит тебя к своим друзьям и пытается посадить тебя на поводок, — сказал он, и в его голосе было ясно слышно тяжелое отвращение. — Интересный человек.

Морана стиснула зубы.

— Кастрюли и чайники. Забыл, сколько раз ты пытался контролировать меня, мистер Кейн? Я могу напомнить, если хочешь, — произнесла она намеренно вежливым тоном.

Он замер на пути к холодильнику.

— Я совсем не похож на твоего отца, мисс Виталио.

— На самом деле это неправда, — прокомментировал Морана. — Вы оба пытаетесь контролировать меня и угрожаете убить меня. Что такого особенного в вашем различии?

— Ты не захочешь это знать, Морана склонила голову, ее глаза сузились. В этом заявлении было что-то скрытое. Она попыталась коснуться его пальцем, но, к ее большому разочарованию, это полностью ускользнуло от нее.

— На самом деле, я думаю, что знаю.

Тристан Кейн снова повернулся к холодильнику, и по какой-то причине у нее возникло ощущение, что он прикусывает язык, чтобы не заговорить.

Ладно. — Итак, кто накачал меня наркотиками, — спросила она, готовая потребовать ответов.

— Один из барменов, — ответил он, вытаскивая замороженную курицу и овощи из морозилки и ставя их на прилавок.

Морана почувствовала, как удивление снова поразило ее, видя легкость, с которой он передвигался по кухне, с такой же легкостью, как в поле пуль. Она видела, как он взял разделочную доску и нож.

Он готовит.

Тристан «Хищник» Кейн готовит. Неужели чудеса никогда не прекратятся?

Не обращая внимания на странное ощущение в груди, она сосредоточилась на вопросах.

— Почему он накачал меня наркотиками?

Нож остановился над куском курицы, завис в воздухе, когда он посмотрел на нее. Его челюсти сжались, знакомая ненависть, которую она столько раз видела в его глазах, вспыхнула, прежде чем он обуздал ее. Сегодня он почему-то держал ее под контролем.

Озадаченная, Морана поиграла со своим телефоном, ожидая ответа.

Двери лифта открылись, когда он разжал челюсть, чтобы что-то сказать.

У людей был худший момент!

Данте вошел в комнату, его высокое мускулистое тело было заключено в темный костюм, а волосы зачесаны назад. Его темные глаза обратились к ней, а затем он посмотрел на Тристана Кейна, какое-то безмолвное выражение переглянулось между ними и снова вернулось к ней.

— Морана, — сказал он, подходя к ней, когда она напрягалась. — Прошу прощения за то, что не смог с тобой встретиться. В последнюю секунду произошло что-то очень срочное.

Морана изучала его, сузив глаза. Он казался достаточно искренним. Она кивнула.

— Всё нормально.

— Слышал, на тебя напали. С тобой все в порядке?

Морана подняла брови, хотя его беспокойство казалось искренним. А потом она вспомнила, что сказала ей Амара о двух мужчинах, защищающих женщин. Она снова кивнула.

— Я в порядке. Но мне нужна моя машина завтра.

Данте улыбнулся.

— Тристан уже организовал ремонт.

Ее брови коснулись линии волос, когда она повернулась к другому мужчине.

— Ты организовал?

Он проигнорировал ее, глядя на Данте.

— Я должен собраться?

— Да. Еще один безмолвный взгляд.

Тристан Кейн кивнул и обошел стойку, направляясь к лестнице. Данте повернулся к ней, его темные глаза были искренне озабочены.

— Моя квартира двумя этажами ниже. Я знаю, что ты сказала, что не хочешь с ним работать, поэтому, если хочешь, можешь остаться там на ночь. Меня не будет дома, и она будет пустой.

Она увидела, как Тристан Кейн остановился на лестнице, прежде чем она смогла что-то сказать, все его тело напряглось, когда он повернулся к Данте, его глаза были холодными.

— Она остается здесь, — прорычал он.

Прорычал. Морана удивленно моргнула, заметив резкость в тоне. Это вызвало у нее дрожь. Она подумала бы, что он был бы рад избавиться от нее из своих волос.