ГЛАВА 18

Эллиот

Сегодня утром произошла перемена.

Я чувствую это в воздухе, когда мы готовимся к нашему футбольному матчу, застенчиво улыбаясь друг другу и шутя всю дорогу до моей машины.

Украдкой бросаю на нее взгляд поверх капота машины, когда она забирается внутрь, ее длинные волосы собраны в конский хвост, ее глупая ухмылка сбивает меня с толку.

Мы слушаем музыку по дороге в парк, окна опущены, прохладный ветерок развевает конский хвост Анабелль длинными прядями вокруг ее лица. Время от времени она оглядывается на меня и улыбается, прикусывая нижнюю губу, прежде чем отвернуться к окну.

Что это за взгляд? Она флиртует? Или просто хочет быть милой?

Боже, я не уверен.

Мне нужно гр*баное руководство.

На поле мы делимся на команды. Нас сегодня двадцать пять человек, так что мы разделились почти поровну. В итоге я оказываюсь в одной, Анабелль в другой, и мы вместе разминаемся, как только она завязывает бутсы.

Она такая чертовски милая.

Такая красивая.

Ее черные футбольные шорты тонкие, носки, которые она подтянула к икрам, ярко-неоново-розовые и усыпанные черными точками. Серая футболка с надписью «Потеет, как грешница в церкви», поверх нее желтый передник, бретельки спортивного лифчика выглядывают из-под воротника.

Подайте на меня в суд за то, что я заметил.

Бок о бок мы бегаем трусцой по полю, конский хвост Анабелль колышется всю дорогу. Так весело и мило, и я рад играть против нее сегодня.

Это ее первая игра с нашей группой, и могу сказать, что она нервничает, потому что не переставала болтать все три круга, которые мы сделали.

— Что, если я случайно выведу тебя в аут, когда буду использовать свои милые, сладкие движения на тебе?

— Что за движения? Это, знаешь ли, игра по правилам, а не бандитский стиль.

Она поворачивается и бежит спиной назад.

— Ну, не знаю. Сначала я бы набросилась на тебя вот так, — она сворачивает, — а потом вот так бы тебя обставила.

Анабелль постукивает пальцами ног, имитируя быструю работу ног, которую мы используем во время игр, грудь подпрыгивает под рубашкой.

Я отвожу глаза.

— Ты не должна выбалтывать мне все свои лучшие сценарии.

— Ты еще ничего не видел.

— Больше дела, меньше слов, Доннелли. Игра еще даже не началась — не слишком ли рано для пустозвонства?

Раздается ее смех.

— Никогда не рано для пустых разговоров, Сент-Чарльз.

Мы еще раз пробегаем по полю, прежде чем судья, который просто еще один игрок, добровольно вызвавшийся судить, свистит в свисток. Анабелль находится в центре поля, где чувствует себя наиболее комфортно, в то время как я играю свободным защитником возле противоположных ворот.

Свистит свисток.

Ноги двигаются.

Сорок пять минут спустя первый тайм закончился, начался новый. Мы не делаем больших перерывов и не останавливаемся на тайм-ауты, потому что никто не хочет, чтобы игра длилась всю ночь.

Это быстро развивающееся и веселое действо, с большим количеством стеба.

Я слышу, как Анабелль смеется над Дэвином, две пары глаз смотрят в мою сторону во время пенальти. Моя соседка по комнате бьет моего друга по плечу, пока они стоят вместе, образуя стену, чтобы заблокировать бросок.

Это не работает, и моя команда забивает.

Все пытаются вернуться на свои места.

В парке неровная почва, бегать по футбольному полю опасно, поэтому, когда Анабелль спотыкается и падает навзничь, я не удивляюсь. И достаточно близко, чтобы протянуть ей руку и помочь подняться.

Наши ладони сливаются вместе.

Я тяну.

Она встает. Смахивает траву с задней части, длинные ноги испачканы травой. Краснеет.

— Спасибо.

— Без проблем.

— Подожди. — Пальцами тянется к моим волосам. — У тебя травинка застряла прямо... здесь.

— Спасибо.

Анабелль улыбается.

— Без проблем.

Я смотрю, как она убегает, не сводя глаз с ее задницы. Длинные, как у жеребенка, ноги, шагают на ее сторону поля.

— Какого черта ты делаешь?

Чертов Дэвин.

Я поворачиваюсь и бросаю на него раздраженный взгляд.

— Разве ты не должен быть на другой стороне поля?

— Я занял место Брэндона, ему пришлось рано уйти на учебу. — Мой товарищ по команде смеется. — Вижу, ты уже подружился со своей соседкой? Оторви от нее глаза хоть на секунду, ладно?

— Заткнись.

Его смех громкий и чертовски раздражающий.

— Я знал, что она тебе нравится! Ты можешь лгать себе, но не мне.

— Я сказал, заткнись.

— Это чертовски мило, вот и все, что я говорю. — Он встает рядом со мной, слишком далеко, чтобы быть в правильном положении. — Как маленькие щенки!

Любопытство берет верх, я не могу не спросить:

— Над чем вы двое болтали во время пенальти?

Мои колени согнуты, глаза все еще прикованы к мячу.

— Очевидно, о тебе.

— Господи, Дэвин, ты можешь прекратить это дерьмо? Что ты сказал?

Он громко смеется.

— Я спросил, добрый и вежливый ли ты сосед по комнате.

— Ты гр*баный лжец.

— Да, я лгу. — Он фыркает, вытирая нос рукавом рубашки. — Я спросил, находит ли она тебя привлекательным, нравишься ли ты ей больше, чем друг.

— Какого черта! Зачем ты это сделал?

— Потому что мне любопытно, и я знал, что у тебя кишка тонка. Не ври, бл*дь, и не говори, что твой член не встает при мысли о ней. Она горячая.

Анабелль чертовски горячая, особенно в этих коротких футбольных шортах, с этими кокетливыми розовыми носками, подтянутыми до колен.

— Ну, и что она сказала, придурок? — Он сводит меня с ума.

— Как думаешь, что она сказала?

Я хочу задушить его прямо сейчас.

— Боже, как я тебя ненавижу!

— Неужели? Или ты хочешь, чтобы твои яйца были такими же большими, как мои? — Он хватает свой член через шорты, смеясь.

— Просто, бл*дь, скажи мне, что она сказала.

— Неа. — Он игнорирует меня, наблюдая за игроками, перемещающимися по полю. — Не скажу.

Фантастика.

Я не знаю, что со мной происходит. Анабелль круглосуточно у меня в голове.

Мы играем с огнем, и оба это знаем.