— Твою мать, — шепчет Морган.

— Это все равно изнасилование, — говорит Джоан, выпячивая подбородок.

— Согласна, — говорю я. — Но мне казалось, что насилие — это боль, а не возбуждение и оргазм.

По словам Морган, большинство мужчин не знали, что делать с клитором, даже если ударить им по их по лицу, не говоря уже о неуловимой точке G. Возможно, я все-таки захочу находиться в сознании, когда потеряю девственность.… По крайней мере, знаю, что есть большая вероятность, что мне это понравится. Ничего себе, насколько поменялось мышление при одной только мысли об оргазмах.

Я что, девственница-нимфоманка? Оксюморон высшей степени, полагаю.

— От этого легче не становится, — возражает Джоан.

— Я не говорила, что это так. — Когда Бриттани напрягается, я глажу ее руку. — Однако, в лучшем случае, это самый неблагоприятный сценарий. Если в этом есть смысл.

Джоан фыркает, взгляд ее становится не менее обеспокоенным. Если бы я посмотрела в зеркало, то наверняка увидела бы панику и в своих глазах. Ситуация, в которой мы оказались, немыслима без спасения в обозримом будущем.

Меня раздражает, что я колеблюсь между страхом и возбуждением.

— Вот ты опять черт возьми, смотришь на вещи с лучшей стороны, — говорит Морган. — Клянусь, Лия, ты можешь найти хорошее в чем угодно. Обычно я люблю тебя за это, но сейчас мне хочется придушить тебя.

— За мой оптимистический взгляд на жизнь? По крайней мере, мне не нужно выплачивать студенческие кредиты, — язвительно замечаю я.

Морган сердито смотрит на меня, но губы у нее подергиваются. Я знаю, что веду себя глупо, но просто стараюсь оставаться в здравом уме в этих гребаных обстоятельствах.

— Есть еще кое-что, — говорит Бриттани.

В комнате снова воцаряется тишина.

Я обнимаю ее за плечи, побуждая продолжать. Она молчит целую минуту, и в этот момент мне хочется ее встряхнуть.

— Если мы не забеременеем, они вернут нас на Землю. Но если да…

— Что тогда? — спрашиваю я, понизив голос.

— Тогда мы в полной жопе, — говорит она.