Глава 30

Зал ожидания вокзала Вестерланда состоял только из белого кафельного пола и жестких скамеек для сидения. Пахло мочой. Мигающая, неоновая лампа на потолке излучала такой же холод, какой Эвелин испытывала внутри себя. Подтянув ноги, она свернулась калачиком на лавке и спрятала руки в рукава пуловера. Голубой пуловер ее матери в норвежском стиле пах соленой водой. Изо рта шел пар, но она его не замечала. От множества слез, пролитых ее в последние часы, воспаленные глаза горели так, как будто сетчатка глаза соприкоснулась с мылом.

Тем временем на часах было уже три часа утра. На улице темно, лишь кое-где вдалеке молния освещала ландшафт. Грома почти не было слышно. Вместо этого Эвелин ощутила легкую головную боль в висках, которая со временем только усилилась. Она по очереди смотрела то на дверь туалета, то на грязное окно зала ожидания. Ее арендованная машина стояла на парковке под дождем. Сидеть в «Ауди» было бы конечно удобнее, но вот уже на протяжении нескольких часов Эвелин постоянно подташнивало, а со рвотой выходил только желудочный сок, к привкусу которого она уже успела привыкнуть. "Всего два часа",- сказала она себе. В пять часов от острова к суше шел первый автопоезд. В Ниебюлле она снимет комнату, примет душ и попытается съесть круассан или хотя бы выпить чашечку чаю.

Рядом на сиденье лежал роман Мэри Хиггинс Кларк.

Эвелин попробовала прочесть первую главу. Отвлечься. Обычно это получалось, но не в этот раз. Она даже не знала о чем была книга, и, прочитав двадцать страниц, отложила ее в сторону. Перед глазами постоянно всплывало лицо Смолле, напоминавшее о ее бесполезных попытках развязать веревку, висевшую на потолочном крюке рядом с печной трубой. В конце концов, Эвелин схватила телефон, не долго думая, выбежала из вагончика и помчалась на машине по улице вдоль побережья в Вестерланд.

Она даже не помнила как добралась сюда. Последние часы было словно стерты из памяти. Эвелин знала только, что в дороге поговорила с Патриком, а потом началась эта ужасная тошнота и вскоре она, пошатываясь, зашла в зал ожидания с дорожной сумкой в руках.

В четыре утра на горизонте появилась первая полоска света. Дождь прекратился, но Эвелин по-прежнему была продрогшей до костей. Поначалу она не услышала звонок сотового, но затем онемевшими пальцами взяла телефон и ответила.

- Как дела, ёжик?

Эвелин закрыла глаза и сделала глубокий вдох. "Говори дальше,- подумала она. - Так приятно слышать твой голос". Звук его голоса напомнил о ее бюро в адвокатской конторе Крагера, о шефе, о ее квартире в Вене, о соседке Тане и ее дочери Конни, и о кошках. Что бы она только не отдала сейчас, лишь бы оказаться на диване перед телевизором в обнимку с Бонни и Клайдом! Услышать их урчание и погладить густую шерсть!

- Линни, ты меня слышишь?

- Да, - пробормотала она, погруженная в мысли. Ей нужно было обязательно купить упаковку аспирина. - Можешь рассказать какую-нибудь адвокатскую шутку?

Патрик молчал.

- Ничего не приходит в голову.

У него был уставший голос.

- Ладно, не важно. Прости, что всю ночь не даю тебе спать.

- Ты же сама говорила, я должен быть доступен днем и ночью.

Эвелин представила, как он улыбается. Но в ее голове это была грустная улыбка.

- Что нового? -спросила она.

- Я разговаривал по телефону с полицией Фленсбурга, сообщил дежурившему сотруднику все, что знаю и передал им твои данные. Предположительно к передвижному вагончику Смолле уже направляется скорая, чтобы снять его с петли. На рассвете сотрудники полиции прилетят на вертолете в Веннинштедт, чтобы разобраться в ситуации. Они позвонят тебе в течение дня. Ты сможешь дать показания в участке во Фленсбурге.

- Спасибо, Патрик.

- Без проблем. На твоем месте я бы тоже сбежал.

Эвелин знала, что он лгал. Но это не играло никакой роли. Он просто пытался быть вежливым.

- Хочешь знать, что еще я выяснил вчера, после того как ты отправила мне факс? - спросил он спустя некоторое время.

Была ли ей интересна его информация? Она не смогла предотвратить самоубийство человека.

- Эвелин?

- Да. - Эвелин пыталась вспомнить. - Ты что-то говорил о некоем новом, интересном материале.

- Именно. Список имен. Гости Хокинсона были сплошь врачи, политики, промышленники либо правозащитники, - напомнил он ей.

Эвелин стало дурно при мысли о том, что произошло на борту корабля. Об этом она еще не сказала Патрику ни слова и даже не знала, могла ли она вообще говорить об этом. Пока Эвелин раздумывала, голос Патрика погружался куда-то в глубины ее подсознания. Но внезапно она насторожилась.

- Что?

- Двое мужчин со временем умерли естественной смертью, - повторил Патрик. - Остальные, один за другим, за последние два месяцы погибли при загадочных обстоятельствах.

- Как Пранге, Кислингер, Хокинсон и Холобек?

- Линни, мне уже тоже кажется, что это были убийства, инсценированные под несчастные случаи. Но почему только годы спустя? Что хотят скрыть их смертью?

- Эти свиньи насиловали детей, - прервала его Эвелин.

Эвелин услышала как он глубоко вздохнул.

- Я подозревал нечто подобное. Не зря Пранге и Кислингера обвиняли в связи с детской порнографией. Но тогда кто эта девушка в платье на бретельках?

- Она была одной из тех детей, - сказала Эвелин. - Ее зовут Лиза. Ее брат Мануэль умер во время этой поездки на корабле.

- Вау. - Патрик сделал паузу. - Постепенно все обретает смысл. Кстати, всех этих стариканов шантажировали. Выплаты производились на один и тот же анонимный счет в Гамбургском народном банке. Возможно, смерть Мануэля использовалась в качестве средства давления.

- Но кому нужно убивать людей, которые были готовы платить? - прервала она его.

- Убийца и шантажист вполне могут быть разными людьми, - размышлял Патрик.

Эвелин изумленно спросила:

- Как тебе удалось все это выяснить за такое короткое время?

- Не хочу тебя обманывать, я связался с Венской криминальной полицией. Они всё проверят и, в свою очередь, свяжутся с немецким федеральным управлением уголовной полиции.

- Я же тебе сказала отдать список полиции.

- Линни! - прервал он ее. - Я знаю, ты не хочешь порочить репутацию Холобека, но это дело уже давно касается не только его одного. Речь идет о десятке влиятельных людей, которых шантажировали на протяжении десяти лет и которые вдруг умерли в течении последних двух месяцев... Все, кроме одного.

- Одного?

- Не считая человека, чье имя перечеркнуто так, что его невозможно прочитать, из списка в пассажиров в живых остался только один.

Эвелин опешила.

- И в полиции тебе так просто рассказали об этом?

- Скажем так: Комиссар полиции Бернекер был мне кое-что должен.

Эвелин не хотела знать слишком много о его контактах.

- Кто этот последний выживший? - спросила она как бы невзначай, затем достала из сумки список и пробежала глазами имена.

Хайнц Пранге

Рене Манцон

Марк Пеллинг

Курт Хансон

Рихард Рушко

Мартин Риттер

Рудольф Кислингер

Томас Эберхардт

Георг Паллок

Эдвард Хокинсон

Петер Холобек

Альфонс Болтен

ХХХХХХХХХХХХ

- Кто? - повторила Эвелин. Возможно, его адрес в списке был все еще актуален.

- Если я тебе скажу, то возможно ты поедешь туда. Я не могу этого допустить.

- Патрик, прошу тебя, - возразила Эвелин, но сама поняла, что это прозвучало не слишком убедительно.

- Линни, не лги мне! Тебе лучше не знать. Это дело уже стало слишком опасным. Кроме того, им займется федеральное управление полиции.

- Когда? Пока это случится, он, возможно, тоже будет мертв, он наш единственный свидетель.

- Я этого и хочу. Как по мне, так лучше пусть он умрет, а не ты.

Не было никакого смысла спорить об этом с Патриком. Он с самого начала был против ее поездки в Германию.

- Хорошо, - уступила Эвелин. - Спасибо за все. Я попытаюсь немного поспать.

- Ты должна быть в форме, когда отправишься в полицию во Фленсбурге. Позвони мне потом и расскажи как все прошло. Я тоже пойду спать, ночь была бурной. Целую, пока. - С этими словами Патрик положил трубку.

- Целую, пока, - прошептала она и убрала телефон.

Несмотря не головную боль, спать она не собиралась, также как не собиралась ехать во Фленсбург для дачи показаний. Пока еще нет.

Ничего, что Патрик не выдал ей имя еще живого насильника. Эвелин преследовала другую цель. Она вспомнила высказывание Смолле: -"Насколько мне известно, она оказалась в закрытой клинике в Гамбурге... детская психиатрическая клиника Оксенцоль... но там ее уже нет."

"Она все-таки была там! - подумала Эвелин. И это был ее единственный след, ведущий к Лизе.