– Ага! Давно уже, целых три дня стучу.

– А я что, как лох, хаус-болом играть буду? Ну и кто ты Илюша после этого?

Друзья спортсмены хлопнули еще по рюмке. Скоро к Гризову подошла девушка-опертор и указала на освободившийся столик за пятой дорожкой. Маша с Забубенным устремились сразу туда, а слегка окосевший Гризов задержался на секунду и спросил у девушки:

– Извините, а вы не знаете, что это за хук такой?

– Не знаю, – улыбнулась девушка, – я тут недавно работаю.

– Спасибо, – ответил Гризов и пошел догонять свою команду. Про тихо растекшегося по стойке Васю он вообще забыл.

Разместившись за столиком, друзья скинули половину верхней одежды, и пошли бросать шары. Поскольку все вокруг делали тоже самое, то научиться играть было не очень сложно. Гризов уже пару раз бывал здесь до этого по журналистской необходимости, писал про всякие турниры, поэтому худо-бедно мог кинуться шариком. Но, Забубенный пришел играть в боулинг впервые, и это ему понравилось. Он с гиканьем разбегался и так мощно швырял пятикилограммовым шариком из-за плеча, что едва не разнес все то, что находилось выше линии падения. Три раз его шар ударялся в стену над другим концом дорожки, после чего администрация выделили ему инструктора, дабы тот не разнес дорогостоящее оборудование. После того, как Забубенный взял несколько уроков, эпицентр падения его шаров сузился до размеров дорожки и они перестали пугать окружающих игроков со свистом пролетая над их головами. Хотя Григорий все равно делал долгий разбег и перед броском выкрикивал разные лозунги типа «Эх, Ма!» или «Получи, фашист, гранату!».

Маша отреагировала спокойнее. Она до этого дня уже много играла в боулинг в Москве, и это ее не очень впечатляло. В отличие от Григория, она кидала не сильно, но довольно точно, поэтому и обыграла обоих мужчин во всех четырех играх, которые они сыграли за вечер.

Временами Антон замечал странную особенность игры в боулинг у остальных игроков. После каждого броска, когда они встречались со своим соперником по матчу, то сразу же начинали играть в ладушки. Это похлопывание ладошками вызвало живейший интерес у Забубенного, который его тоже заметил. Он даже поинтересовался у игроков с соседнего столика, что это за ритуал такой и всем ли можно играть в ладушки или только суперпрофессионалам. Узнав, что это в правилах не оговаривается, он тут же стал играть в ладушки с Машей и Антоном, отстучав им скоро все ладони. К счастью Забубенный был уже сильно навеселе, поскольку достиг в этом деле уровня профи, и большую часть ладушек он промахивался мимо ладоней. Только по этому Маша и Антон еще могли играть и держать бокалы.

Под утро, когда самые стойкие игроки начали расходиться по домам, Гризов вдруг вспомнил, что абсолютно упустила из вида инопланетного Васю. Но Маша успокоила его указам за стойку бара.

Гризов глазам своим не поверил.

Рядом с синим Васей, обняв его за мягкое плечо, сидел еще один синий субъект в форме гражданского летчика и пытался влить в Васю стакан водки. Вася отнекивался.

– Я не (Кхх) могу… – слабо защищался инопланетянин, – Нам армаранам (Кхх), во время дальних космических перелетов нельзя употреблять…

– Ладно тебе, – уговаривал его сосед, – да я сам летчик, понимаю. Нам тоже нельзя, но сейчас то мы, брат, с тобой не за штурвалом?

– Не за (Кхх) штурвалом…

– Так что греха не будет. Давай, сразу взбодришься!

И Вася сдался. Он позволил влить в себя чужеродную жидкость. После этого армаран так быстро выпрямился, что Антон решил «Все, столбняк!». Но, к счастью, ошибся. Потомок Великого Тукана расправил плечи и оказался выше своего соседа. Цвет его лица некоторое время бликовал и менялся от красного до зеленого, но потом остановился на здоровом ярко-голубом.

И вдруг Вася воспарил над барной стойкой на глазах изумленного летчика и бармена. Затем он всплыл под потолок и принялся там отплясывать танец «Бешеной Турды», как он потом признался. Руки и ноги его земного тела крутились и вертелись во все сторон, словно не имели костей, а были из каучука. Затем он свернулся в клубок и завертелся как белка в колесе, распространяя во все стороны ярчайшее бело-голубое сияние. Боулеры даже перестали кидать шары и уставились на новое шоу.

– Да, – пробормотал себе под нос Антон, – самые яркие звезды в космосе иссиня-белые. Значит выздоровел. Подзарядился.

– Угу, – добавил наблюдавшей за танцем окосевшей звезды Забубенный, сам еле державшийся на ногах, – а говорил «мы не пьем, нам нельзя». А вон как набрался, алкоголик!

После того как Вася, отплясав положенное, в изнеможении опустился на стул за барной стойкой. Летчик и бармен еще долго не могли закрыть ртов от удивления.

– Сколько летаю, такого еще не видел, – вымолвил, наконец, летчик и опрокинул в себя стопку водки.

– Ну, дамы и господа, нам пора, – резюмировал Гризов, – пошли ловить такси. Завтра продолжим совещание.

К своему удивлению на обратной дороге им попался тот же грузин. На вопрос знает ли он, где находится площадь Восстания, он ответил как всегда:

– Да, я всэ площади знаю!

И домчал их по ночным улицам за мгновение, по дороге бросая на Машу страстные южные взгляды, полные персиков, алых роз и спелых помидоров.

Всю обратную поездку Вася бешено телепатировал, что нужно немедленно и решительно действовать, но потом затих. Оставив инопланетного родственника на эту ночь в виртуальном офисе, и Машу на ее половине, друзья-спасатели разошлись по домам.

Глава пятнадцатая

«Человек прямого действия»

На следующее утро все хорошо выспавшиеся и отдохнувшие спасатели снова сидели за столом в виртуальном офисе над площадью Восстания и вникали в последнюю поступившую информацию. Точнее все трое землян. Вася, как это ни странно, продолжал пребывать в состоянии глубокой и счастливой прострации, когда даже самые страшные космические проблемы абсолютно не имеют значения. Все земляне ему немного завидовали, но тормошить инопланетного учредителя не стали, – пускай отдыхает. Тем более, что Маша хорошо справлялась с ролью секретарши инопланетного СП и в одиночку накачивала Григория с Антоном самой свежей (за последние две тысячи лет) информацией о поведении и перемещениях гена «Х».

Вырисовывалась следующая картина. Человек с геном «Х», то есть носитель, существовал и в древние времена. Только тогда он был мал числом и не решителен, а потому чувствовал свою слабость. С развитием наук и угасанием религий ген «Х» начал распространяться по планете все быстрее. До девятнадцатого века, однако, у него не было столь сильных помощников в деле заражения других, как СМИ. Поэтому, носивший в себе ген человек был опасен только для ближайших сородичей.

К этому времени носитель уже ненавидел здоровых обитателей планеты, отличавшихся от него по развитию, но все же терпел их, как необходимых. В тяжелой ситуации носитель предпочитал передавать решение своих проблем умникам и тем самым спасал себя. Поскольку их мозговые усилия позволяли ему не умереть с голоду. Он догадывался, что без умников ему пока не обойтись, поскольку они просто лучше разбираются в жизни.

Но, шло время, отдельные умники развивали технику из чистого интереса. И вот, к концу девятнадцатого века по местному календарю, она развилась настолько, что произошло сразу несколько открытий, имевших глобальные последствия. К уже изобретенному паровому котлу добавился летательный аппарат тяжелее воздуха, электричество и железобетон. Все это привело к тому, что стали доступны ранее недоступные континенты, ускорилось сообщение, а новые строительные материалы задали невиданный темп роста городам. К этому времени относятся первые смутные данные об активизации Великого Тукана. Кто он и в какой части планеты обитал, только предстояло выяснить.

Как побочный эффект цивилизации, открытия нанесли удар по религии, которая до этого момента объясняла верующему смысл жизни, и сохраняла его мозг от перегрузки. Человеку всю жизнь говорили, что летать могут только птахи Божии и, что за попытку построить башню до неба, люди наказаны смешением языков. А у него на глазах железная махина поднимается в воздух и не падает! Бескрайний океан пересекают стальные гигантские корабли, опускаются в глубины первые подводные лодки. Растут вверх, затмевая свет солнца многоэтажные дома. Умники придумывают и заставляют светиться лампочку, а в странной изогнутой трубке слышен, словно из могилы, голос человека, который находится аж на другом конце города. «Господа, – говорит один из первых гонщиков, вылезая из первой модели автомобиля с абсолютно круглыми глазами, – Я только что сделал тридцать три километра в час!» Есть от чего тронуться умом. Что и происходит в начале двадцатого века. Человек решил, что его много и он уже круче всех.