ГЛАВА 22

Солнце упало за горизонт, морской воздух стал суше, ветер замедлился, а земля стала мягкой, превратившись в песок. Снова наступила ночь, а шатры вернулись на свои места на тихой улице. Я припала к Саалиму, закрыв глаза. Я уже отчаянно хотела вернуться на границу пустыни, куда угодно только не туда, где я сейчас стояла.

Внутри меня всё нервно сжалось. Я не хотела возвращаться домой, во дворец, в постель другого мужчины. Ядовитые мысли тут же вернулись в мою голову, словно пытались очернить моё счастье.

— Я не хочу расставаться с тобой, — прошептала я, уткнувшись ему в грудь.

Слёзы потекли из моих закрытых глаз.

— Я знаю, — его голос прозвучал напряжённо.

Мы крепко обнимали друг друга, а его смех исчез вместе с волнами.

— Я хочу вернуться. И остаться там. Меня не волнуют последствия.

Я вела себя так по-детски и была такой жалкой в своем отчаянии. Реальная жизнь растоптала мою радость, и я изо всех сил пыталась зацепиться за те сладкие воспоминания.

Он нахмурился.

— Я хочу того же. Я хочу дать это тебе.

— Так сделай это.

— Ты знаешь, почему я не буду этого делать.

— А если я пожелаю?

— Пожалуйста, не надо, — сказал он поверженно.

Я сделала глубокий вдох.

— Что нам теперь делать?

— Не знаю, — помолчав, ответил он. — Но я найду способ видеться с тобой как можно чаще. Я обещаю, — он стиснул меня ещё сильнее и пробормотал мне на ухо. — Ты готова, любовь моя?

Я покачала головой, но потом потянулась к нему и поцеловала его в губы в последний раз. И вдруг время снова начало двигаться.

Я быстро побежала домой по деревенским улицам, пытаясь сдержать слёзы. Я скорбела по утрате того, что случилось со мной, и из-за того к чему вернулась. Сложно было поверить, что я увидела границу пустыни, которая слыла всего лишь легендой для деревенских жителей. Но она была такой же реальной, как и джинн.

Я держала в руках рамку с гобеленом, на котором были изображены дюны на фоне сумерек. Мои сёстры продевали нити сквозь натянутое полотно. Шум мужских голосов проник к нам в шатёр.

— Эмель! — крикнул кто-то, заглушив гул.

Я резко подняла голову. О, нет. В последний раз, когда мужской голос прокричал моё имя сквозь стены шатра, я узнала, что мать мертва. Что ещё могло произойти? Я поискала глазами Тави, но она всё ещё была здесь и сидела рядом со мной. По крайней мере, она была в безопасности. Я не собиралась потерять ещё одну сестру.

Я подождала.

— Эмель! — снова раздался громкий голос. Он был мне знаком.

Похоже, меня звал Джаэль. Я напряглась, желая расслышать слова, но на улице было слишком много мужских голосов. Я убрала рамку с колен и пошла к выходу. Несколько стражников столпились вместе и пытались перекричать друг друга.

За ними стояла маленькая девочка, её глаза были широко раскрыты. Она увидела меня и воодушевленно замахала мне рукой. Я слегка улыбнулась ей и повернулась к мужчинам.

— Что случилось? — закричала я им.

— Эмель... хвала Эйкабу! — воскликнул стражник. Это был Джаэль.

Ещё один стражник резко повернулся ко мне и заорал:

— Возвращайся внутрь! Тебе запрещено выходить!

Я не узнала его. Судя по тому, как необычно звучал его голос, он, вероятно, был солдатом из дальнего поселения.

Я усмехнулась и задрала подбородок вверх.

— Ты переходишь всякие границы. Я дочь короля и могу ходить, где мне вздумается во дворце.

Моё чувство собственного превосходства оказалось сильнее, чем его. Я подошла к Джаэлю. Выражение его лица было встревоженным.

— Что случилось? — спросила я.

— Только что принесли вести из деревни, — задыхаясь, проговорил он и кивнул в сторону двух стражников, которые по-прежнему перекрикивались с иноземным солдатом. — Фироз. Он в беде.

Больше слушать я не стала. Я поспешила внутрь и быстро оделась. Выскочив наружу, я пихнула весь свой мешок с солью в грудь сердитого солдата. Я знала, что там было почти столько же соли, сколько во всём море.

— В благодарность за твоё молчание, — демонстративно сказала я деспотичному солдату. — Разделите между собой.

Я повернулась к более молодым стражникам.

— Спасибо, что рассказали Джаэлю.

Я побежала вниз по улице, но остановилась, увидев до ужаса знакомое лицо. Нассар. Он стоял сбоку от входа с другим человеком, и тот повернул голову в мою сторону. Я увидела белые глаза и лицо в татуировках. Лекарь?

Судя по озадаченному выражению лица Нассара, он видел, что я только что дала стражникам. Оба мужчины пристально смотрели на меня — видел ли что-то лекарь? Мог ли он видеть? Взгляд Нассара переместился на стражников, которые всё ещё кричали друг на друга, на этот раз более воодушевленно, и запускали пальцы в соль.

Я задержала дыхание, ожидая, что визирь начнёт кричать на меня, а потом схватит и отведёт прямо к моему отцу.

Недоумение Нассара сменилось гневом, к нему пришло понимание, а потом его лицо снова стало недоуменным. Он сделал шаг в мою сторону.

— Куда это ты собралась? — его голос прозвучал резко, но не устрашающе.
Словно он пытался отвлечь меня. Как будто я застала его за чем-то, чего он не должен был делать, так же как и он меня.

Лекарь что-то прошептал ему на ухо. Нассар повернулся к нему, затем ещё раз посмотрел на меня, после чего начал пятиться и исчез в шатре, стены которого вздымались на ветру. Лекарь посмотрел на меня своими незрячими глазами, а потом развернулся и последовал за Нассаром.

Сердце стучало у меня в груди. Я не могла понять, что эти двое делали вместе, и почему Нассар не отвёл меня прямо к моему отцу. Что же сказал лекарь Нассару? Был ли мой отец болен? А может быть сам Нассар?

Мог ли лекарь рассказать ему секрет Рахимы? Или мой? Я покачала головой. Я уже и так потеряла слишком много времени и не могла больше задерживаться, беспокоясь о своём отце или о его визире. Это было последнее, что я собиралась делать. Сейчас мне надо было найти Фироза. Я не могла потерять кого-то ещё. И я побежала по дворцовым улицам.

— Подожди! — закричал Джаэль у меня за спиной. — Эмель, постой!

Я резко остановилась и, повернувшись, стала ждать его. Он быстро нагнал меня, пот струился по его груди, гутра съехала набок.

— Ты не можешь просто так убежать из дворца! Ты даже не знаешь, куда идти! — силясь выровнять дыхание, он, наконец, смог объяснить мне. — Его приговорили.

— Приговорили! За что? Где он?

— За то, что он принимал участие в подготовке восстания, и вступил в сговор с алтамаруками, — сказал он, после чего наклонился вперёд и положил руку мне на плечо. — Он скоро будет на месте.

Я закрыла рот руками, когда его слова дошли до меня: на месте казни. Он вёл себя так безрассудно — как и все они. Я предупреждала его, но он не слушал. Мне хотелось кричать.

Джаэль схватил меня за запястье, и мы поспешили к входу для слуг. Он рявкнул на стражников, которые стояли у входа во дворец, сказав, что мы исполняли важное поручение Короля. Наконец, они пропустили меня.

— Что ты собираешься делать?

— Я собираюсь найти его, Джаэль. Я должна его увидеть... и что-то предпринять.

— Ты, конечно, можешь увидеть его, поэтому я и пришёл. Но что ты будешь делать? — воскликнул он. — Ничего уже нельзя сделать. Визирь вынес свой вердикт. Это непростительное преступление.

— Я не могу позволить, чтобы его повесили, просто не могу.

Особенно после того, что случилось. Я не могла его потерять.

Он с сомнением посмотрел на меня.

— Тогда иди. Но, пожалуйста, будь осторожна.

Я повернулась к Джаэлю спиной, не зная, что делать.

— Эмель, — что-то в голосе Джаэля заставило меня вздрогнуть. — Я не знаю, что ты можешь сделать и как, — сказал он, — но если и есть какая-то надежда, то она связана с тобой. Ты самый смелый и... — он грустно усмехнулся, — самый удачливый человек из всех, что я знаю.

Я схватила его за руку и крепко сжала её.

— Спасибо, брат.

А потом я побежала, не заботясь о том, что моё платье могло выглядывать из-под абайи, не заботясь ни о чем, кроме Фироза.

Добежав до арены, я закашлялась от напряжённого бега, пот стекал по моему лбу. Я была здесь всего один раз, но тогда я была ребенком, а у жён короля было больше поблажек. Тогда арена казалась мне куда больше. Это была овальная площадка, покрытая песком, и обнесённая обветшалым деревянным забором по периметру. Небольшие кучки людей собрались по краям.

Я плохо помнила казнь, которую я тогда наблюдала, но мне запомнилась напряжённая атмосфера, громкие безумные голоса, насмешки, крики и свист. Сегодня люди разговаривали настолько тихо и спокойно, что нельзя было сказать, что здесь должна была состояться казнь. Арена была пустой за исключением одного единственного сооружения — деревянной платформы, которая возвышалась над землей на расстоянии одной ладони. На её поверхности находилась виселица, одинокая веревка болталась на поперечной балке.

Может стражники ошиблись?

Я бросилась обратно по направлению к центральной части деревни, надеясь на то, что это была ошибка. Я шла мимо жителей и улиц, вдоль которых растянулись шатры, мимо безмолвного рынка. Увидев пустую лавку Фироза в такой ранний час, я встревожилась. Я пошла к нему домой, но там было закрыто. Побоявшись побеспокоить его семью на случай, если Джаэль был прав, я направилась в батахиру в надежде найти Фироза там. И если не его, то кого-то, кто мог бы знать о его местоположении, или о его приговоре.

Проходя по узким переулкам между шатрами батахиры, я вглядывалась в каждое лицо, отчаянно пытаясь найти того, кого я знала. В это время дня посетителей было немного, поэтому все, кто там был, начали зазывать меня. Но это были не те люди, которые были мне нужны.

Я повернулась, но не увидела никого, кого бы я знала. Я кружила и кружила, и кружила по улицам, ища кого-нибудь, кто мог мне помочь. Боги, куда он делся?

— Девушка, у нас здесь много партнеров для танцев. Тебе только надо заплатить, — невнятно произнёс чей-то голос.

Группа мужчин и женщин, сидевших вдоль одной из улиц, захихикала.