Глава 16

Эйнжел

У меня зазвенело в ушах, когда всё, казалось, произошло одновременно: Хорхе вскрикнул и рухнул на диван. Дэвид прижал меня к себе и принял удар спиной об пол, когда последовали новые выстрелы, разбилось стекло, Кармен рухнула на колени, рукой ухватившись за расползающееся подобно цветку красное пятно на рукаве своей блузки.

— Ложись, женщина! — рявкнул на неё Дэвид.

Дэвид перекатился, оказавшись на мне, затем вытащил оба пистолета из кобуры. Выстрелы, которые он выпустил, заставили меня инстинктивно зажать уши.

Хорхе съежился за диваном.

— Прикрой нас. Я забираю её отсюда… — крикнул Дэвид, перекрывая стрельбу.

Хорхе посмотрел на него широко раскрытыми глазами и пролепетал:

— Я здесь не останусь!

Челюсть Дэвида напряглась, когда от стен стали отлетать куски штукатурки, а от ещё одной череды выстрелов опять посыпались разбитые стёкла, в этот раз ещё больше, и мне показалось, что целая команда убийц поджидала меня за углом. Мне стало плохо, горькая тошнота подкатила к горлу, и я, казалось, не могла сосредоточиться ни на чём. Это слишком. Это было уже слишком.

— Мы уходим. Сейчас! — снова крикнул Дэвид, стреляя в переднюю и боковую части магазина, а его пистолеты только щелкали, затем схватил меня и потащил к задней двери. — Беги, если хочешь жить, — процедил он сквозь зубы, обращаясь к Кармен, когда мы проходили мимо неё. Она была так же ошеломлена, как и я.

— Кармен! — крикнул я.

Она вскинула голову, когда я проходила мимо.

— Бежим. Сейчас! — я не могла спасти нас, но, по крайней мере, могла попытаться. Если мы оставим ее истекать кровью на полу, то она не выживет, и это будет на моей совести.

— Я... — она покачала головой, словно пытаясь разогнать эту чертову бурю вокруг нас.

— Да.

Поднявшись, она последовала за нами к складу, Хорхе — сразу за ней. Он захлопнул дверь.

Дэвид перезарядил пистолет и схватил меня за руку.

— Спрячься.

Он скользнул в море белых платьев. Он сжимал меня всё так же крепко, не ослабляя захвата, и, несмотря на опасность, я почувствовала успокаивающую волну уверенности: он защитит меня. Я сомневалась во всём в своей жизни, но это был один пробный камень, который я не могла отбросить. Теперь Дэвид был здесь, со мной, обещал мне, что не допустит, чтобы со мной что-нибудь случилось.

Справа от нас раздались выстрелы, и дверь для приемки товара оказалась открыта нараспашку. Дэвид открыл ответный огонь и потащил меня вдоль вешалок к двери, в которую мы вошли. Она все еще была плотно закрыта. Дэвид потянул сильнее, но мне было трудно бежать в облегающем платье, которое предназначалось для того, чтобы стоять и идти плавной походкой, а не убегать, спасая свою жизнь.

Дэвид резко остановился и выстрелил прямо перед нами. Я ничего не видела за его широкой спиной, но от его довольного ворчания меня пробрала зловещая дрожь.

Он обнял меня за талию и поднял над лежащим на полу мужчиной. Он был ещё жив, но из раны в животе текла кровь. Я оглянулась, но Кармен уже не увидела — возможно, она спряталась за стеллажами, а Хорхе был на середине ряда.

Дэвид толкнул заднюю дверь и выглянул в переулок.

Наша машина была всего в нескольких шагах.

Он подхватил меня одной рукой за талию, бросился через тротуар, распахнул заднюю дверь и втолкнул внутрь. Еще несколько выстрелов обрушились на машину, грохот пуль по металлу превратился в страшную какофонию звуков на фоне тихого утра.

— Ложись! — он толкнул меня на пол, и я, подняв глаза, увидела, что наш водитель упал, потеряв половину головы. Крик застрял в моих легких, но кричать я не могла, не могла позволить себе слабость. В конце концов, я все еще была жива. Бесполезная и сжавшаяся, но главное — живая.

Дэвид захлопнул дверь с моей стороны, и на мгновение всё стихло. Затем задняя часть внедорожника открылась, и громкий стук и стон наполнили кабину. Раздались новые выстрелы, некоторые совсем рядом, другие откуда-то издалека.

— Отойди на хрен, — прорычал Дэвид.

— Какого черта ты говоришь? — раздался голос Хорхе. — Ты не... — разговор оборвался, когда багажник закрылся, а затем Дэвид открыл переднюю дверцу и вытащил водителя.

Он завел машину, пока Хорхе колотил в мое окно и пытался открыть дверь. Когда Дэвид выстрелил в переулок, яростный вопль Хорхе вызвал улыбку на моих губах.

«Пошел ты, Хорхе», — подумала я.

Выстрелы прекратились, но их место занял вой сирен. Перестрелка в центре Филадельфии привлекла внимание, и кто-то вызвал полицию.

— Отвязались, — проговорил Дэвид, когда два раза проехал на красный свет, снова и снова нарушая правила.

Я села и забралась с ногами на заднее сиденье. Изо всех сил стараясь не смотреть на запекшуюся кровь на передней панели, я уставилась в окно. У меня дрожали руки. Черт, все мое тело тряслось. Но Дэвид сдержал своё слово. Я была невредима, и это всё благодаря ему.

— Почему ты не взял Хорхе? — спросила я и поспешила добавить: — Не то чтобы меня это волновало. Я ненавижу этого человека. Просто интересуюсь чисто из любопытства.

Он взглянул на меня в зеркало заднего вида и ответил:

— Никто не должен был знать, что мы сегодня были в том магазине. Бланко не из наших. Нельзя доверять его людям. Включая Хорхе.

— О! — только и смогла вымолвить я. Логично. Всё встало на свои места.

Ещё один стон из багажника заставил меня крутануться на сиденье.

— Что? — спросила я, взглянув на человека, в которого Дэвид выстрелил, когда мы выходили через заднюю дверь. Кровь покрывала его руки, когда он зажимал ими рану в животе. — Зачем это?

— У меня есть несколько вопросов к нему, — усмехнулся Дэвид. Но в той улыбке не было никакой теплоты. Никакой искры. Искушенный, порочный и мрачный, он наконец-то показал мне, почему он получил свое особое прозвище.

— Что с тобой случилось? — спросила я. Это был тот самый вопрос, который я уже задавала себе мысленно не раз. Но мне нужно было знать.

Он с хрустом повернул шею и вывел внедорожник на шоссе, ведущее на окраину города.

— Многое.

— Скажи мне, — попросила я, наклонившись вперед между сиденьями, стараясь подобраться как можно ближе к нему. — Скажи мне, почему ты никогда не искал меня?

— Сейчас это важно, что ли?

— Да! — выкрикнула я. Мне хотелось прорваться сквозь холод в его голосе, разрушить высокую стену, которую он возвел вокруг себя. — Это чертовски важно!

Он вздохнул, и этот звук был похож на тяжелое одеяло, натянутое на лицо мертвеца.

— В ту ночь, — начал он. У него перехватило горло. Он сглотнул и начал снова: — В ту ночь, когда мы с тобой... — он посмотрел на меня, и я снова увидела мальчика. Того, который подарил мне крылья. — Так вот, после того, как я ушел от тебя, я вернулся в дом моего приемного отца. Он сильно избил Питера.

— Твоего брата, да?

— Да, — ответил он, покрепче сжав руль. — Побил так сильно, что тот потом неделю пролежал в больнице.

Я рискнула и положила руку на его крепкое плечо:

— Мне очень жаль. А я даже не знала.

Мужчина сзади снова застонал. Мы его проигнорировали.

— Но я не поэтому не пришел к тебе...

— А почему тогда? Что случилось?

— Когда я добрался до дома, то сам избил старика почти до смерти голыми руками.

— Ох, — выдохнула я. У меня не было другого ответа, просто потому, что я могла представить Дэвида делающим именно то, что он описал. Он отомстил бы за себя, за своего брата, и я знала, что он сделал бы это и для меня.

— Избил его так сильно, что ему пришлось всю оставшуюся жизнь есть через соломинку и жить в доме престарелых с постоянным уходом.

Мы мчались по шоссе, наплевав на знаки «ограничение скорости». Они, казалось, были не для Дэвида.

— А когда меня арестовали, у меня не было никаких угрызений совести. Государство не заботилось обо мне, беспризорнике и малолетнем бандите, который рос, переходя от одних плохих опекунов к другим.

Он пожал плечами.

— Вот я и попался. Посадили.

Я сжала его плечо, после его объяснений, все встало на свои места, и сказала:

— Вот почему ты так и не пришел. Ты не мог, ты был...

— В изоляторе под следствием. Под залог не выпустили. Потом суд, тюрьма. Я только несколько дней назад освободился.

Я переваривала информацию. Все это время я ненавидела его и тосковала по нему. Но наконец-то выяснилась причина, по которой он так и не пришел. Одна, настолько веская, что объясняла всё. Это был бальзам на сердце, старая рана наконец-то могла затянуться сама собой.

— Я попросил Питера найти тебя, как только он вышел из больницы, но ты и твой старик исчезли без следа, — проговорил он, покачав головой. — Не то чтобы это имело значение. Я не хотел, чтобы ты видела меня в тюрьме — в робе оранжевого цвета, в кандалах. Я просто хотел, чтобы ты знала, что я не могу вернуться, не могу делать с тобой то, что хочу. Я не мог... — он снова судорожно сглотнул. — Посмотреть мир вместе с собой.

Мои глаза наполнились слезами, когда я подумала о нём, представила его в камере. Всё, что он делал, поступал так, как на его месте поступил бы любой брат.

— Мне очень жаль, — проговорила я и вытерла мокрые щёки.

— Проехали. Так вышло, — хрипло сказал он.

— Извини, я думала, ты меня бросил. Когда Бланко забрал меня.

— Забрал тебя? — переспросил он, сворачивая на дорогу в Глэдвин.

— Да, — ответила я и прислонилась лбом к спинке подголовника. — Мой отец продал меня ему. Бланко был тем человеком в черной машине, который наблюдал за мной.

— Он был там в ту ночь?

Я зажмурилась и вспомнила хриплый голос отца, то, что он говорил, как он отдал меня за свои тридцать сребреников.

— Да. У меня дома, ждал меня. Мне почти удалось сбежать. Я пыталась сбежать от них. Но Хорхе поймал меня. С тех пор я принадлежу Бланко.

— Вот почему ты не отвечала на звонки, — сказал он. Его голос стал еще более мрачным.

— Я не могла ни с кем связаться. Они держали меня взаперти в… — я не хотела говорить о подвале, о том, что они делали со мной там, чтобы заставить меня подчиниться. — Запертой, — поправила я. — Мне некуда было идти, не к кому обратиться, никто не мог мне помочь.