Борис Юдин

Так говорил Никодимыч

Вот уже и вечереет. И кости доминошные трудно рассмотреть. И допито всё. А домой ещё рановато. Ну что там дома делать? С бабой поругаться ещё успеется. Куда она, баба, уйдёт?

– Никодимыч, а Никодимыч! Стравил бы что?

И Никодимыч не торопясь закуривает, прокашливается для солидности, и начинает…

Тут у одного мужика хобби было. Прямо скажем, страстная страсть. Уж очень он рыбалку любил. Правду сказать, он не так уж эту рыбалку любил, а сам процесс. Вот, сядет он на берегу в тенёчке, вот, удочку свою закинет, вот, внедрит стакашек и начинает природой любоваться. Хорошо-то как! Лучше и быть не может! А там, смотришь, и вечер. И домой пора. Вот, едет он обычно в электричке к себе домой и всё думает:

– Ну, блин, погоди! В следующий раз я тебя, паскуду, обязательно поймаю. Куда ты денешься? Деться-то тебе некуда.

Это он всё о золотой рыбке думал и недвусмысленно грозился её поймать.

– А как эта евоная любовь к рыбалке возникла? – спросите вы.

А очень даже просто. Когда наш мужик ещё в школе напрасно учился и был не мужиком, а несмышлёным мальчонкой, прочитал он «Сказку о рыбаке и рыбке». Там в этой сказке золотая рыбка все старческие дурацкие фантазии осуществляет. Вот эта неправдоподобная история и втемяшилась ему в башку. Колом не выбьешь. Всё бывало, сидит и мечту мечтает, как он эту рыбку поймает, что он ей скажет и что она ему в ответ, и как она начнёт всякие его желания исполнять. Только никому он про это не рассказывал, потому что расскажи, так тут охотников до халявы найдётся, как комаров. Даже бабе своей не признавался. Пусть, думал, ей сюрприз будет.

Он первое время не столько ловлей занимался сколько поиском места. Потому что такая рыбка – это тебе не шпрота. В консервной банке жить не будет. Вот, мотался он, мотался, да и нашёл одну замечательную речушку. Не то чтобы очень полноводную. Нет. Воды в ней – ну ровно хорошему мужику с утра пописать. А было в этой Переплюйке что-то такое замысловатое, что наш мужик только глянул и определил:

– Вот здесь она, родимая, и живёт. Больше негде ей прятаться, только тут.

И стал наш мужик на эту речушку ездить. Поначалу только по выходным. Потом и работу бросил. Какая тут к чёрту, работа, когда счастье само в руки так и прёт? Только бы не оплошать, да между пальцев не пропустить. Баба его поначалу всё ворчала, а потом бросила: очень уж этот мужик больно драться умел.

Да!.. О чём это я?.. А-а! Вспомнил!

Вот, и в этот самый день приехал мужик, сел под свой кустик, удочку забросил, рюмочку выпил, крякнул, и только собрался картинами природы полюбоваться, как у него клюнуло. Клюнуло и повело. Мужик даже глазам своим не поверил. Столько лет он на этом месте рыбалил, ни разу не клевало. А тут только сел – и на тебе.

Вот он по всем правилам подсёк, да вывел. Смотрит, а на крючке сиклявка какая-то. Не то малёк, не то головастик. Вот мужик эту кильку сраную с крючка снял, подержал на ладони, подержал, да и обратно в речку выбросил. Пусть, мол, себе растёт, да размножается. Потом вздохнул, да ещё стакашок принял. Не для пьянки, а для поддержания настроения. И такое на него настроение накатило хорошее, что потянулся мужик, да и скажи:

– Эх! Тёлку бы сейчас!

Только мужик такие вот слова произнёс, как чует, что ему кто-то мокрой тряпкой сзади по волосам провёл. Ну, думает мужик, счас, как ляпну промеж глаз, так больше не захочет. Оборачивается он с таким боевым настроением и смотрит – стоит перед ним тёлочка, ноги растопыркой и всё норовит мужика в морду лизнуть. А в глазах столько любви и тоски, что хоть ведром зачёрпывай, да продавай пацанью на розлив постаканно. Мужик на неё:

– Кыш! Кыш!

А она стоит, как будто в землю вросла и всё норовит мужика в физию лизнуть.

Вот мужик и решил себе, что тёлка эта сумасшедшая. Извернулся и бежать. Тёлка за ним. Вот мужик бежал, бежал, запыхался, остановился, да выругался:

– Сука!

Глядь – поглядь, бежит на него здоровенная собачища! Ростом, наверное, со слона, не меньше. Завалила нашего мужика на землю, встала лапами на грудь и лицо лижет. А сама дышит горячо и зубов у неё в пасти, как у крокодила. Вот мужик терпел, терпел, да и говорит:

– Чтоб ты сдохла!

Собака эта только хвостом дёрнула, упала на мужика и не дышит. Вот наш мужик кое-как из-под этой суки-собаки выскребся, пыль на коленках ладошкой стряхнул, да и чесать к электричке что было сил! Даже за снастями своими возвращаться не стал. И когда он уже спокойно сидел в вагоне, его вдруг и осенило:

– Ёлы-палы! – думает, – Это же я эту паскудную рыбку поймал всё-таки. Это я на такую шмокодявку половину своей жизни угробил? Ох, мудило я, мудило!

И так этот случай мужику душу перевернул до полного разочарования, что бросил он свою рыбалку, на работу устроился и деньги в семью носить начал.

А вы говорите, чудес нету…

– Это кто же такое говорит? – спросил Серёга, и налил ещё по-маленькой. Потому что сегодня его очередь была разливать. – Конечно, всякие чудеса случаются. Вот у меня, например, в прошлом году случай был – не поверите.

– А вот, когда тебе товарищи слово дадут, тогда и расскажешь свой случай – перебил Никодимыч – А пока что тебе слова не давали. Так что варежку захлопни и слушай.

Вот тут как-то повезло одному мужику несказанно. Забогател. Воспарил – рукой не достанешь. И всёго-то у него немерено: и бабы, и водка, и друзья, и машины… Птичье молоко и то – бидонами. Чё говорить – в Президенты подумывал податься, как только лишнее время будет.

И вот едет как-то этот мужик по окраине. Смотрит: магазинчик стоит. И вывеска на нём «Вино». А наш мужик как раз водкой торговал. На ней, родимой, и поднялся.

Дай, думает, зайду. Посмотрю, чем конкуренты, мать их так, торгуют.

И выходит из своей тачки. Просит охрану не суетиться, а сам к лавчонке этой.

А у крылечка старушка-божий одуванчик стоит.

– Помоги, милок, моему горю. Я, – говорит, – Васильевна, меня, – говорит, – тут все знают. Я вон там в богадельне живу.

– А какое же такое у тебя горе? – Спрашивает наш мужик. А сам морду воротит. Потому что пахнет от этой Васильевны чисто русским духом.

– А вот какое горе – рассказывает старушонка. – завезли сегодня в этот магазин дешёвый лосьон. «Берёзовая вода» называется. А мне енти супостаты не продают. Им, видишь ли, какой-то начальник запретил. Так возьми ж ты мне, сынок, пару флакончиков. Тебе дадут.

Говорит так старушка, а сама к нашему мужику свою сморщенную лапку тянет. А в лапке – денежка.

Ну, мужик старухой гнушался, а денежкой нет. Взял он денежку, и говорит:

– Хорошо, старая. Будет тебе и берёзовая вода и берёзовый веник на закуску.

Говорит так, а сам думает:

– Хрен тебе, старая, а не парфюмерия. Алкоголь – это яд. Про это даже газеты пишут. А денежка мне и самому пригодится.

Вот, пошаландался мужик по магазину. Выходит, а старушка к нему:

– Купил? – спрашивает.

Мужик только морду молча отвернул. И в машину. И по газам. Едет, а ему по мобиле звонят. Так и так, говорят, горит Ваш спиртзавод синим пламенем.

Мужик туда. Точно. Горит заводик, как пионерский костёр. Пожарных собралось!.. Как тараканов в кухне. И стоят себе. Покуривают да посмеиваются.

Мужик к пожарному начальнику:

– Что такое? Почему не тушите?

А тот так спокойненько отвечает:

– А мы и не будем тушить. Потому что ты старушку Васильевну обобрал.

Плюнул мужик. И в банк. Там ему большой кредит обещан был. Приезжает, а ему банковский начальник:

– Не будет тебе, мужик, кредита. Ты у старушки Васильевны денежку украл.