1

Энни

Я смотрю на мужчину, сидящего напротив меня за кухонным столом. Мужчину, за которого семь лет назад вышла замуж.

Мужчину, которого ненавижу.

Я смотрю на него со всем своим скрытым презрением и ненавистью.

«Я ухожу от тебя».

Эти слова эхом отдаются у меня в голове.

Хотелось бы мне произнести эти три слова вслух.

Но я не могу.

Страх и сотни других ужасающих причин надежно запирают их в голове.

Подняв руку к лицу, аккуратно касаюсь пальцем припухлости на скуле, двигаясь вниз к разбитой губе.

Он замечает, как я прикасаюсь к своему лицу.

Хмурится.

Я опускаю руку.

Прошлой ночью избиение было ужасным. Он ударил меня по лицу. Сейчас такое случается реже.

Он не хочет, чтобы люди расспрашивали меня о синяках на лице.

Поэтому, когда он меня бьет, то наносит удары по телу. Обычно единственное насилие, которое происходит во время секса, — это удушение. Такое он любит делать часто.

Но прошлой ночью во время секса он меня ударил.

Или я бы сказала — во время изнасилования.

Потому что так оно и было.

Сначала я не понимала, что это изнасилование. Считала, чтобы быть изнасилованной, нужно говорить «нет». Может, даже пытаться сопротивляться.

Я никогда не делала ни того, ни другого.

Но я не могла сказать «нет». Я слишком боялась. И если бы я ему отказала, он бы все равно взял то, что хотел.

Но я рада, что прошлой ночью он ударил меня по лицу, потому что не могу рисковать ударом в живот.

Не сейчас. Когда беременна.

Беременна ребенком, о котором он никогда не узнает.

Я узнала о беременности всего несколько дней назад. Вот почему, наконец, ухожу. Почему у меня, наконец-то, хватает мужества его бросить.

Потому что есть уже не только я.

Мне нужно защитить ребенка.

Знаю, люди бы подумали, что я должна просто вызвать полицию. Пусть его арестуют за то, что он со мной сделал.

Но Нил и есть полиция.

Детектив Нил Кумбс. Коллеги его очень уважали и восхищались им. Ожидалось, что когда-нибудь он станет шефом полиции. В прошлом году он получил медаль «За отвагу».

И все же он регулярно избивает свою жену.

Однажды, давным-давно, в самом начале, я попыталась вызвать полицию. И она мне не помогла.

Потому что все они такие же грязные и продажные, как и он.

Так что поступаю единственным возможным способом. Я сменю имя и исчезну.

Единственный плюс в том, чтобы быть замужем за жестоким ублюдком мужем-полицейским, — это то, что он продажный коп, которому преступники платят, чтобы он закрывал глаза на их делишки.

Нил полагает, что я понятия не имею, чем он занимается на стороне. Но я знаю больше, чем он думает.

А те грязные деньги, которые ему платят, и которые он не может положить в банк, так как это вызовет вопросы, он хранит в сейфе, спрятанном в письменном столе в его кабинете.

Сейфе, о котором, как он считает, я ничего не знаю.

Но я знаю.

И он станет моим билетом отсюда.

Я не хочу брать его деньги. Лучше бы мне этого не делать.

Мне хотелось бы соблюдать нормы морали и нравственности, но другого выбора нет.

У меня нет собственных денег.

Нил никогда не позволял мне работать. Сначала я думала, это потому, что он меня любит и хочет обо мне заботиться.

Но быстро поняла, что это всего лишь один из способов контролировать меня.

Если у меня не будет денег, я не смогу уехать.

Так что, я забираю его деньги и ухожу.

Нил встает из-за стола. Я вижу на его поясе пистолет, как и каждый день, и от его вида у меня до сих пор все внутри сжимается.

Нил берет со спинки стула пиджак и надевает его.

Я встаю и провожаю его до входной двери, как делаю каждое утро. Потому что меня к этому приучили.

«Но не после сегодняшнего.

Больше никогда».

Он останавливается в дверях и поворачивается ко мне.

Я собираюсь с духом.

Его рука поднимается к моему лицу.

Я вздрагиваю.

Удовлетворенный взгляд скользит по мне, и в этот момент я ненавижу его больше, чем когда-либо.

— Я не причиню тебе вреда, Энни. — Он сжимает мой подбородок большим и указательным пальцами.

Я напрягаюсь, наблюдая, как его взгляд переходит к синяку на моей скуле. Разбитой губе.

Когда-то в его глазах было раскаяние.

А теперь — ничего.

— Вчера вечером я увлекся. Оставайся сегодня дома. На обратной дороге домой я захвачу ужин.

— Ладно, — отвечаю я.

— Хорошая девочка.

Он прижимается к моим губам наказывающим поцелуем, рану сильно жжет, но я не реагирую на боль и скрываю отвращение. Тошнотворное чувство, которое испытываю всякий раз, когда он ко мне прикасается.

Просто, как всегда, отвечаю на поцелуй. Сейчас как никогда важно не облажаться. Я не хочу, чтобы он почувствовал, что со мной что-то не так.

Сделав шаг назад, он отпускает мой подбородок.

«Я тебя ненавижу».

— Хорошего дня. — Я улыбаюсь. Вынужденно, но натренировано.

Он открывает дверь, чтобы выйти.

— Я серьезно, Энни. Не выходи сегодня.

— Не выйду. Обещаю.

«Просто уходи».

Он выходит за дверь. От предвкушения мой пульс учащается.

Затем он останавливается и оборачивается, чтобы посмотреть на меня через плечо.

Мой желудок сжимается от страха.

Не за себя.

Я уже давно перестала бояться за свою жизнь.

Когда ты больше не боишься смерти, а жаждешь ее, тебе нечего терять. Но теперь у меня будет ребенок, речь идет уже не только о моей жизни. Я обязана дать своему ребенку лучший шанс.

— Ты ничего не забыла? — говорит он резко, приподняв бровь.

«Блин. Блин. Блин».

— Я люблю тебя, — говорю, нервно сглатывая.

Он смотрит на меня вопросительно, кажется, целую вечность.

Я стараюсь держаться как можно спокойнее, желая, чтобы сердце замедлило бешеные удары.

Затем, наконец, после того, что кажется вечностью, он говорит:

— Я люблю тебя, Энни. Пока смерть не разлучит нас.

— Пока смерть не разлучит нас, — с легкостью повторяю я.

«Никогда и ни за что».

Дверь за ним закрывается.

Тихо выдыхаю. Воздух, что я сдерживала все утро.

Стою и слушаю. Жду.

Двигатель его машины оживает.

Я слышу, как он отъезжает.

Жду еще немного, чтобы убедиться, что он точно уехал.

И тогда начинаю действовать.

Бегу наверх и быстро надеваю джинсы и футболку, а затем просовываю ноги в кроссовки. Достаю из шкафа старую потрепанную коричневую кожаную спортивную сумку. Ту, в которой привезла свою одежду, когда в восемнадцать лет переехала из приемной семьи к Нилу, и коробку с воспоминаниями.

Родной семьи у меня не было. Я приемная. Ребенком меня забрали у матери, которая была наркоманкой и проституткой, и определили в приемную семью. Никто не знал, кто мой отец. Вероятно, один из ее клиентов.

Полагаю, это и стало причиной, почему я так легко оказалась в руках Нила.

Он был старше. Зрелый. А я отчаянно нуждалась в чем-то стабильном. Хотела иметь свою семью.

Мне было восемнадцать. Только что закончила школу и надеялась поступить в общественный колледж. Однажды ночью, по пути от метро до дома, на меня напал грабитель. Нил случайно проходил мимо, когда это случилось. В этот момент он был не на дежурстве.

Он поймал парня и арестовал. Симпатичный полицейский, старше меня, вернул мою сумочку и назначил свидание на следующий вечер.

Через неделю я переехала к нему.

Мой кошмар начался полгода спустя, когда он впервые меня избил.

В ночь, когда мы поженились.

До этого он был таким замечательным. Я не могла поверить, что этот удивительный парень хотел быть с кем-то вроде меня.

Теперь я понимаю, что была легкой мишенью.

Мною можно было легко манипулировать и контролировать.

Я считала, что заполучив его, мне повезло, хотя на самом деле это было самое худшее, что когда-либо со мной случалось.

Подойдя к шкафу, достаю коробку с воспоминаниями. Внутри совсем не так много вещей, например, свидетельство о браке. Корешок билета с нашего первого свидания в кино. Пробка от шампанского, с того вечера, когда он сделал мне предложение.

Все эти вещи могут отправиться в мусорное ведро, мне все равно.

Сняв крышку, достаю всего две нужные мне для побега вещи. Удостоверение личности и свидетельство о рождении с новым именем.

Положив их во внутренний карман сумки, надежно застегиваю молнию.

Затем собираю одежду и нижнее белье, которые уже планировала взять с собой, и кладу туда же. Нет смысла брать с собой слишком много. Меньше тащить, да и в эту одежду я все равно скоро не влезу.

Я завязываю длинные светлые волосы в тугой пучок, а потом натягиваю поверх бейсболку.

Захожу в ванную, беру зубную щетку, зубную пасту и другие туалетные принадлежности и кладу их в косметичку. Укладываю ее в сумку вместе с одеждой.

Вместе с сумкой спускаюсь вниз и иду в кабинет Нила. Меня окутывает зловещая тишина. Больше всего я ненавижу эту комнату.

Несмотря на понимание, что я одна, по мне все равно пробегает дрожь.

Я все еще боюсь, что он вернется домой и поймает меня.

Быстро подойдя к столу, присаживаюсь на корточки и опускаю сумку рядом. Я открываю дверцу в столе.

Собрав сложенные перед сейфом папки, кладу их на пол.

Достаю из кармана ключ от стола. Ключ мне пришлось у него выкрасть, сделать слепок и положить обратно, прежде чем он понял, что его нет.

День, когда я это сделала, был одним из самых страшных в моей жизни, а я провела последние семь лет в страхе. Я пришла в ужас от того, что он может меня раскусить, и это станет концом и для меня, и для ребенка.

Но он ничего не заподозрил, и мне все удалось. Я возьму деньги и уберусь отсюда, и все будет хорошо.

Меня охватывает страх.

«А что, если денег нет? Если по какой-то причине он их оттуда взял?»

Полагаю, есть лишь один способ это выяснить.

В любом случае, я все равно уйду. Я больше ни дня не проведу здесь с ним. Мне просто придется придумать что-то еще.

Затаив дыхание, открываю сейф.

И выдыхаю.

Деньги все еще на месте.

Точно не знаю, сколько здесь. Думаю, сотни тысяч.

Мне нужно лишь столько, сколько понадобиться, чтобы выбраться отсюда и, пока я не найду работу, заплатить за жилье, сумма за которое, как я выяснила, составляет около шести тысяч. Понимаю, мне, вероятно, придется внести залог, по крайней мере, за шесть месяцев, потому что я не смогу предоставить рекомендации.