Его следующие слова подтверждают мои подозрения.
– Нам с Джонатаном нужно обсудить кое-что важное с тобой и Эйденом.
– Это по поводу сбора средств? – Спрашиваю я.
– Давай поговорим в доме. – Папочка кивает своему водителю. – Спасибо, Дерек. На этом всё.
Эйден идёт за нами внутрь, а я продолжаю держаться за папочкину талию. У меня такое ощущение, будто я не видела его целую вечность. В последнее время он не только был занят, но и мама приходила без предупреждения, требовала, чтобы я проводила с ней время, и жаловалась, что я больше ни при каких обстоятельствах этого не делаю.
Чувство вины часто срабатывает, и я оказываюсь в её квартире, прежде чем осознаю это.
Мы идём в папин кабинет. Он такой же большой, как конференц-зал, с фотографиями в чёрных рамках предыдущих лидеров Консервативной партии, на которых Папочка смотрит снизу-вверх.
Дерево и люстры дают представление о древних корнях Папочки и о том, как сильно он верит в классику с современным уклоном. У всего в его кабинете есть своё время и место. Ты никогда не найдёшь бумаги, сложенные друг на друга или в беспорядке.
Он весь в законе и порядке до такой степени, что использует это в качестве лозунга своей кампании.
Посередине есть стол для совещаний с доской для презентаций и всем прочим.
Мы проходим в соседний зал с коричневыми кожаными диванами и креслами. Дядя Джонатан уже сидит там, потягивая скотч из стакана и просматривая в своём планшете что-то похожее на показатель FTSE 100* (Financial Times Stock Exchange Index – Английский фондовый рынок, отражающий состояние и развитие экономики Великобритании).
Эйден – точная копия своего отца внешне. У них одинаковые чёрные волосы и тёмно-серые глаза. У дяди Джонатана, однако, более острые черты, и он пугает ими своих противников. Он уничтожил бесчисленное множество компаний и конкурентов, пока они либо не исчезли с лица земли, либо не согласились на его условия. И всё, что его волнует, - это прибыль и движение вперёд.
Я рада, что папа его друг, а не враг. Заметив нас, он убирает свой стакан и планшет на стол.
– Замечательно, вы она здесь. Это сэкономит нам время, чем разговор по отдельности.
– Присаживайтесь.
Папочка указывает на диван, устраиваясь рядом с дядей Джонатаном.
– Что происходит? – Спрашиваю я после того, как мы с Эйденом садимся рядом друг с другом.
– Мы с Джонатаном поговорили, – начинает папа. – И мы думаем, что было бы замечательной идеей соединить наши семьи браком. То есть, если только вы оба согласны.
Если бы я что-нибудь пила, я бы выплюнула это всё прямо сейчас. Неудивительно, что папа и дядя Джонатан захотят объединить усилия, но я никогда не думала, что это произойдёт так скоро или таким образом.
– У Эйдена нет причин отказываться. – Джонатан поднимает брови, глядя на сына. – Не так ли?
– Меня это вполне устраивает. – Говорит Эйден.
Я бросаю взгляд в его сторону, спрашивая его без слов, какого чёрта он делает.
– Помнишь, что я говорил тебе о том, чтобы стать союзниками? – Шепчет он.
– Но нам всего по пятнадцать. – Говорю я папе.
– Не будет никакого брака, по крайней мере, до окончания университета, принцесса. Это просто расставит камни по местам.
– Или, скорее шахматные фигуры. – Джонатан отпивает из своего стакана.
Я знаю всю суть происходящего. Папочка – госсекретарь, который может помочь дяде Джонатану, а взаимен он протолкнёт его на следующих выборах к самой заветной месте папы – стать премьер-министром.
Он уже собирает голоса, чтобы стать лидером Консервативной партии, и к следующим всеобщим выборам Папочка станет самым сильным лидером страны.
Я хочу помочь ему всем, что у меня есть. Я действительно хочу. Но… что-то в моей груди болит при мысли о помолвке с Эйденом, когда…
Нет.
Я не позволяю своему мозгу закончить эту мысль.
Мой телефон звонит, и я извиняюсь, вытаскивая его, чтобы выключить. Имя в текстовом уведомлении останавливает меня на полпути.
Коул.
Это словно знак. Он пишет мне сейчас, чтобы остановить меня, пока не стало слишком поздно.
Моё сердце колотится так громко, когда я открываю сообщение.
Коул: Вы с Эйденом заслуживаете друг друга. Ты сука, а он псих. Однажды ты упадёшь, Бабочка, а я буду стоять там и смотреть, как ты горишь.
Что-то ломается у меня в груди.
Я слышу это, чувствую это, я просто не могу этого видеть.
Мои глаза горят от слёз, но я глубоко вдыхаю, не позволяя им пролиться.
Я леди.
Леди не плачут на людях.
– Ты не обязана этого делать, если не хочешь, принцесса. – Папочка улыбается мне с такой тёплой улыбкой, что мне хочется снова его обнять. – Ты же знаешь, что я никогда не буду заставлять тебя что-либо делать.
– Я хочу этого. – Мне удаётся улыбнуться. – Я буду помолвлена с Эйденом.
Я помогу Папочке.
И самое главное, я справлюсь с раковой опухолью, которая гложет меня уже много лет.
Рак, от которого нет лекарства. Коул.