V

Со скоростью, которая поразила Марта, это обращение физиков дало результаты. Менее чем через две недели пришло официальное уведомление от Комитета Конгресса по Учету Интеллектуальных Ресурсов Соединенных Штатов.

По приглашению Кейза они остановились в офисе УНИ по прибытии в Вашингтон. Был пасмурный, дождливый день, и Март провел его в городе, в котором не был со времени своего последнего визита к Кейзу.

Приветствие директора было теплее, чем его последнее прощание, но на его лице было разочарованное выражение, как будто он хотел бы верить в них, но не мог из-за того, что всю жизнь верил в обратное.

— Меня вызывают для дачи показаний, — сказал он. — И я хотел бы, чтобы вы рассказали мне побольше о том, чего хотите добиться. Я хочу быть справедливым, но это идет вразрез со всем, чему меня учили с самого начала научной карьеры.

Остаток дня они провели в кабинете Кейза. Пока за окном непрерывно капал дождь, Март пытался заставить пожилого мужчину понять их точку зрения. Удалось это или нет для Марта осталось неясным, но он надеялся на лучшее, поскольку глубокое размышление, написанное на лице Кейза, давало к этому основание. А показания Кейза, так или иначе, будут иметь большое значение для их дела.

Первое заседание слушания было назначено на следующее утро.  В зале собралось более пятидесяти ведущих ученых и инженеров-исследователей. Март узнал многих из подписавших телеграмму Дженнингса. Собрание было впечатляющим по представительности.

Дженнингс тоже был там, очевидно, прибыв только что, так как иначе он связался бы с ними. Март узнал людей из AEC, из Бюро стандартов, из ведущих университетов. Было несколько его бывших учеников, которые занимали высокие научные посты.

Дон Вульф тоже был там, как и Джо Бэрд, телерепортер. И тут Март с каким-то замиранием сердца увидел дородную фигуру своего бывшего коллеги по проекту «Левитация», профессора Дикстру из Массачусетского технологического института. Март застонал, толкнул локтем Берка, и, указав на Дикстру, сказал. — Немезида здесь.

Комитет, который должен был проводить  слушания, состоял из пяти конгрессменов. Берк и Март внимательно изучали их, когда те вошли и заняли места за длинным столом. Ни в одном из них не было ничего выдающегося, но и в группе ученых тоже, — подумал Март. Он размышлял о ситуации, в которой решение этих пятерых может повлиять на жизнь и работу всех остальных присутствующих в комнате. Что сделало этих пятерых и их коллег по Конгрессу компетентными судить и принимать правила, которым должны будут подчиняться люди науки, и направлять их деятельность?

Его размышления были прерваны стуком молотка главы Комитета — сенатора Когсвелла, который призывал всех к вниманию, говоря в группу микрофонов.

Март внимательно наблюдал за Когсвеллом. От того многое зависело. Сенатор был родом из Среднего Западного штата, торговал сельскохозяйственной техникой до того, как пришел в Сенат. Его лицо, шея и руки имели постоянный цветущий оттенок, характеризующий его как человека, который провел долгие годы своей жизни на солнце и ветру. Пресса называла его Честным Эйбом Когсвеллом, и Март был уверен, что это имя ему подходит. Но честность мало что дает, если ты не разбираешься в проблеме, — подумал Март. Было нечестно судить о том, о чем у тебя в голове нет никакого представления. Каким-то образом он должен найти способ помочь Когсвеллу разобраться в проблеме и дольше положиться на его честность и беспристрастность.

Фермер-политик объявил:

— Первым, вызывается для дачи показаний на этом слушании, доктор Мартин Нэгл.

Март встал и медленно подошел к креслу перед микрофонами. Он отметил, что там была хорошо заполненная секция прессы. Очевидно, все службы новостей послали своих представителей на тот случай, если произойдет что-то впечатляющее.

Когсвэлл обратился к нему через микрофоны. — Вы доктор Нэгл?

— Да.

Короче говоря, он был приведен к присяге. Затем Когсуэлл продолжил:

— Вы были вызваны в этот Комитет в результате определенных обвинений вас со стороны других. Утверждается, что вы отказались от военного и коммерческого использования сделанных вами открытий, и что эти открытия имеют первостепенное значение для благосостояния и обороны страны. Утверждается, что вы подвергли очень серьезной критики Патентную систему Соединенных Штатов, утверждая, что она предоставляет недостаточную защиту вашей работы. Далее утверждается, что вы угрожали скрывать информацию о ваших важных открытиях до тех пор, пока пересмотр патентного законодательства не предоставит вам желаемую защиту. Вы хотели бы изложить свою позицию, доктор Нэгл, чтобы прояснить Комитету свою точку зрения, или вы предпочитаете, чтобы сначала был проведен перекрестный допрос, пункт за пунктом?

— Я хотел бы узнать, — сказал Март, — готов ли Комитет рекомендовать Конгрессу внести изменения в Патентную систему, если будет доказано, что эти изменения гораздо лучше защищают  интересы общества, которые Патентные законы и призваны защищать.

— Пока мы не намерены этого делать, — сказал Когсвэлл. — Но если будет доказано, что это необходимо, Комитет готов вынести соответствующие рекомендации.

— Тогда я хотел бы изложить свое дело, — сказал Март.

— Продолжайте, доктор Нэгл.

— В те далекие времена, когда промышленность только зарождалась, — начал свое выступление Март, — основой успеха часто было то, что получило название Коммерческая тайна. Человек или семья в течение многих лет создавали превосходные методы производства какого-либо предмета торговли. Этот процесс ревностно охранялся от любого возможного конкурента. Только сохраняя секретность этих процессов, изобретатели и первооткрыватели могли получить справедливое вознаграждение за свою работу по созданию нового. До самого недавнего времени, исторически говоря, эта система коммерческой тайны преобладала. Очевидно, что у нее есть недостатки. Она препятствует потоку знаний. Она препятствует прогрессу, который может возникнуть в результате применения знаний одного человека к открытиям другого. Из-за этих недостатков родилась Патентная система. Теоретически она предназначена для того, чтобы высвободить огромный запас коммерческих секретов и поместить их в хранилище общих знаний, которые будут использоваться всеми людьми. В обмен на вклад своих открытий в общий магазин, человек теоретически вознаграждается Патентной системой, получая ограниченную монополию на использование открытия.

— Помимо предоставления вознаграждения, Патентная система должна также обеспечивать стимул для новых открытий и изобретений. На самом деле нынешние законы не достигают почти ни одной из этих очень идеалистических целей. Эта система не поспевает за технологическим и научным прогрессом в мире, поэтому она не может достичь того, для чего она была разработана. Она не защищает практически никого из тех, кто больше всего заслуживает ее защиты.

— Я, например, нахожусь в положении обладателя того, что мы можем назвать Коммерческой тайной, имеющей большую ценность как для меня, так и для Общества. Я хотел бы поделиться этим, но в рамках настоящего патентной системы я не могу сделать это и получить вознаграждение, которое я считаю адекватным и справедливым.

Сенатор прервал его, нахмурившись:

— Вы хотите сказать, что не можете получить патенты на свои открытия в соответствии с нынешними законами?

— Совершенно верно, сказал Март. — Я не могу защитить свои открытия, поэтому, если я хочу использовать их на практике, я должен хранить их как Коммерческую тайну.

— Но здесь есть патенты, — сказал сенатор. Он поднял пачку бумаг. — У меня есть копии выданных вам патентов, охватывающих устройства, по поводу которых, похоже, возникли споры.

Март покачал головой:

— Нет, сэр. Нет никаких споров по поводу устройств, охватываемых этими патентами. Никто не пытается лишить меня привилегии сделать миллион игрушечных ракет, приводимых в движение антигравитацией, и всем все равно, стану ли я богатым владельцем игорных клубов. Но я не хочу заниматься ни производством игрушек, ни одноруких бандитов. Я был вынужден заниматься этой деятельностью из-за недостатков Патентного законодательства.

Оди из членов Комитета глотнул воздух в сдерживаемом раздражении:

— Как, скажите на милость, закон Соединенных Штатов может принудить вас к такой деятельности против вашей воли?

— Минуточку, если позволите, — сказал сенатор Когсуэлл. — Возможно, нам следует позволить доктору Нэглу закончить свои показания, не прерывая его. Позже будет возможность для допроса.

— Если бы я поместил результаты своих исследований в свободный доступ, — сказал Март, — в промышленных и правительственных лабораториях страны закипела бы работа. В течение нескольких месяцев сотни инженеров в этих организациях разработают десятки полезных устройств, основанных на моих открытиях. И этим инженерам будут выданы патенты на устройства от имени корпораций, на которые они работают. Корпорации будут получать прибыль. Я не получу ни цента за свою часть работы!

— Это фантастика, — сказал сенатор, прерывая его. — Я не могу поверить, что такая ситуация существует. Конечно, никто не будет пытаться заставить вас отдать свою работу просто так. Чего я не понимаю, так это всех этих разговоров о недостаточной защите в соответствии с нашим патентным законодательством. Что именно вы хотите запатентовать? Почему с этими вашими так называемыми коммерческими секретами нельзя обращаться обычным патентоспособным способом?

Март улыбнулся и пожал плечами:

— Вы не можете требовать от меня подробного объяснения моих Коммерческих Секретов здесь. В этой аудитории есть те, кто воспользовался бы ими, если бы я описал их сейчас. Вкратце, работа, которую я проделал, классифицируется патентными органами как Законы природы. А они не могут быть защищены.