Глава 37

МАКС

Я открываю дверь и не даю ей возможности заговорить. Втягиваю внутрь и закрываю нас от остального мира.

Запустив пальцы в ее волосы, заставляю откинуть голову назад. Она здесь только потому, что я не оставил ей выбора. И, черт возьми, я знаю, что должен отправить ее домой, но я просто не могу. Вместо этого предоставляю ей путь к отступлению.

— У тебя есть стоп-слово. Разумно использовать его сейчас.

Она лишь молча смотрит на меня, а я так чертовски растерян. Зачем ей скрывать от меня такую новость?

Я кладу руку на ее плоский живот, в голове проносится столько вопросов. Как такое могло произойти. Знаю, как. Мысли возвращаются к тому разу, когда я кончил ей на живот и ниже. Как она ласкала себя, водила пальцами по сперме, скользила ими по клитору и складкам. Черт, это было так жарко, порочно и... небезопасно. И теперь в ее животе растет жизнь — я отмахиваюсь от этой мысли.

По-настоящему суровая часть меня хочет поставить ее на колени и заставить давиться моим членом, пока я не кончу. Вместо этого я разворачиваю ее спиной к себе.

— Руки на дверь, и ни звука, если только это не стоп-слово, — приказываю я, задирая ее юбку до талии. Скользнув рукой вниз, стягиваю ее трусики по ягодицам, пока не опускаю их до лодыжек. — Выйди из них и раздвинь ноги. — Она все еще не произнесла стоп-слово, и это все, что мне нужно для продолжения.

Левой ладонью надавливаю ей между лопатками и начинаю шлепать. Никакого разогрева и нежных касаний — не в этот раз. Мы сейчас на территории наказания, и ничто, кроме стоп-слова, не спасет ее задницу. Это письмо... ее предположения… Глаза застилает красная пелена, у нас все не идеально, но она моя, а у нее нет никаких ожиданий. Гребаный ад.

После нескольких ударов хорошенько шлепаю ее по киске, а затем снова по заднице. Продолжаю обрабатывать ее, беспорядочно добавляя шлепки по киске, пока рука не начинает болеть. Она принимает от меня все, лишь постанывая. А я хочу ее слез.

— Не. Двигайся. — Расстегнув ремень, смотрю на красную задницу Вайолет и обдумываю свой следующий шаг. Пряжка звенит, когда кожаный ремень скользит через петли брюк. Я складываю ремень пополам, затем немного прижимаю концы друг к другу и сильно дергаю, заставляя его щелкнуть. Вайолет вздрагивает.

Я снова кладу руку ей между лопаток и замахиваюсь. Первый удар приходится по попе. Она вскрикивает и пытается дотянуться до места удара, и мой член поднимается в знак признательности.

— Я же велел не двигаться. Сделаешь так еще раз, и я свяжу тебя. Кивни, если поняла.

Она кивает, и я немедленно наношу второй удар по изгибу задницы. Ее руки сжимаются в кулаки, она снова вскрикивает.

Отвешиваю еще удар по заду, затем чуть ниже. Продолжаю в том же духе: один удар снизу чередуется с ударом сверху. На самом деле, требуется всего пять ударов, чтобы раскрасить нижнюю половину задницы, но я довожу количество до одиннадцати. Она будет помнить этот урок каждый раз, когда станет садиться.

Бросив ремень на пол, толкаюсь в нее сзади. Трусь о нежную кожу, обнимаю и провожу пальцами между складок, обнаруживая ее скользкой и влажной. Она подается к моей руке, и я быстро расстегиваю брюки, освобождая член. Без презерватива. Не в этот раз. Никогда, пока она носит моего ребенка.

Расположившись у ее входа, покусываю мочку уха, шепча:

— Я так сильно тебя оттрахаю, что ты не сможешь ходить. — Вот только я не собираюсь этого делать.

Мне хочется насладиться моментом. Первый раз без защиты не будет жестким и быстрым. Однако он случится у входной двери, потому что я ждал достаточно долго.

Сжимаю бедра Вайолет, будто сейчас ворвусь, а затем медленно проталкиваюсь внутрь скользкого жара. Останавливаюсь на полпути, потому что это неправильно. Все не так, как должно быть.

Я выхожу и разворачиваю ее.

Я так чертовски зол, сбит с толку, обижен и... влюблен. Откровение поражает меня с такой силой, что я едва могу дышать.

Приподняв за подбородок, изучаю ее лицо, отчаянно пытаясь понять, испытывает ли она что-то... что угодно ко мне.

Она просто смотрит в ответ.

И, может быть, это то, чего я заслуживаю. Боже, может, я так сломлен внутри, что хочу этого сейчас, потому что не это питает Макса-садиста. Это грубое, неприкрытое чувство в душе — нечто совершенно иное, и я должен отступить.

Макс-садист должен уйти.

И когда она, вздернув подбородок, и с вызовом в глазах, выдерживает мой взгляд, я понимаю... это то, что она думает, я сделаю.

С обиженным рычанием приподнимаю ее по двери и прижимаю член к ее входу.

«Я люблю тебя», — шепчет мой разум, когда я вхожу в нее. Она не думает, что такое возможно.

Вероятно, даже не хочет этого.

Черт, это пробуждает во мне ярость, и я дергаю бедрами, заполняя ее до последнего дюйма. Она охает, ее дыхание прерывается.

Хорошо. Пропади со мной, котенок. И нас будет двое.

Она носит моего ребенка.

Я зарываюсь лицом ей в шею и теряюсь в ее теле, пока мы оба не истощаемся. Она моя. Они мои — и я сделаю все возможное, чтобы так и оставалось.