Глава 29

МАКС

Наша четвертая совместная пятница начинается так же, как и первая. Осмотр, затем порка. Теперь протокол протекает гладко, и мы даже скрыто обмениваемся улыбками. Как только она, в оставленных мною туфлях на каблуках, — и ни в чем больше —спускается вниз, в венах шипит жар, и я без каких-либо сознательных сценариев переключаюсь в режим Дома.

Я и не догадывался, что мне нужна дерзость, смешанная с подчинением. Даже не дерзость. Она не делает ничего такого, что нужно было бы исправлять.

Нам просто весело. Небольшое отступление в сторону наших общих фантазий, наших общих кинк-пристрастий и того, как это немного странно.

Но чрезвычайно сексуально.

За эти годы у меня было несколько хороших кинк-партнеров. Я узнал, что мне нравится, а что нет, и нашел способ, не слишком рискуя, утолять свою жажду на полурегулярной основе.

Но я никогда не испытывал ничего подобного, как сейчас с Вайолет. Каждая ночь превосходила предыдущую. Каждая новая идея закручивалась, расцветая в нечто большее, чем я мог себе представить.

Но сегодня мне всего этого не нужно.

Сегодняшний вечер кажется почти обычным. Я говорю «почти», потому что это Вайолет. Она великолепна, даже когда отвлекается.

Я отказываюсь от своих планов продолжить тренировку ее задницы. Сначала мне нужно, чтобы она полностью присутствовала в этом моменте, все ее внимание должно быть приковано ко мне, поэтому я заставляю ее подняться. Как только она встает передо мной, я запускаю пальцы в ее волосы, стискивая их в кулак на макушке.

Ее глаза широко распахиваются, дыхание меняется. «Да, котенок. Я тебя понимаю».

— Цвет?

— Зеленый, — тихо говорит она.

— Сегодня все остальное не имеет значения. За этими стенами больше ничего не существует. Ты меня понимаешь?

— Да, Макс, — слова еще более нежные. Она такая послушная.

Я сурово улыбаюсь.

— Что тебе нужно сегодня?

— Доставить тебе удовольствие.

Хороший ответ. Стандартный. Я даже признаю, что у меня от него встает. Но не это мне хочется услышать. Я качаю головой.

— Тебе нужно сабпространство? Нужна боль? И то и другое? Тебе…

— Я хочу чувствовать твои отметины повсюду, — быстро говорит она, и я прощаю ее за то, что она меня прервала, потому что именно это мне и нужно. Но потом сильно дергаю за волосы, потому что она не хотела бы, чтобы я что-то прощал.

И она снова и снова показывала мне, что не хочет, чтобы я сдерживался.

— Не перебивай меня, котенок.

— Прости. — Ее соски напрягаются, когда я поднимаю руку, побуждая ее встать на цыпочки, чтобы полностью вытянуться, а затем еще немного. — Я занервничала, только и всего. Слова пришли ко мне, и я хотела быть честной.

Я говорил ей, что честность будет вознаграждена.

— Тебе повезло, что мне понравился твой ответ. — Я щелкаю ее по соску. – Отойди.

Не отрывая взгляда от моего лица, она делает шаг назад, веря, что я поставлю ее туда, куда хочу.

И сегодня — это крест.

Огромный крест у стены. Тяжелый деревянный Андреевский крест с черными железными креплениями на каждом конце. Я жду, пока мы не окажемся прямо перед ним, чтобы развернуть ее.

Она резко вздыхает, затем улыбается. Чувствую, как улыбка проносится по ее телу, плечи приподнимаются вместе с уголками сочных губ. Я двигаюсь вокруг нее, наблюдая за выражением ее лица, молча хватаю нужную мне веревку. Черную, в тон железным кольцам. Черную, чтобы выделялась на фоне ее кожи.

Черную, чтобы соответствовать настроению, в которое я хочу погрузиться, но сегодня я немного с этим борюсь.

Мы оба боремся. Я возвращаюсь к мысли, что у Вайолет что-то на уме. Она больше присутствует, чем просто повторяет движения, но где-то в глубине ее сознания жужжит какой-то шум.

Может, работа. Я кое-что о ней знаю. И ее нам запрещено обсуждать.

Но что, если это что-то другое?

И почему меня это волнует? Она здесь, готовая и жаждущая подчиниться целой лавине боли, которую я хочу причинить ей сегодня вечером. Она промокнет, у меня встанет, и я трахну ее, все еще привязанную к кресту.

Так все и будет. Я привязываю ее левое запястье к кресту.

Но происходит что-то еще… Я привязываю ее правое запястье. Надежно и туго.

Отступаю на шаг и смотрю на нее.

Обнаженная только для моих глаз: кремовая кожа и безупречные изгибы. Длинные волосы распущены. Так не годится, не для того, что я запланировал. Снова подхожу ближе и перекидываю их ей через плечо вперед.

Целую в затылок, крепко прижимаясь губами. Достаточно сильно, чтобы подтолкнуть ее вперед к кресту.

— Раздвинь ноги, — шепчу, лениво шлепая ее по заднице.

Она шагает шире, и я размышляю над тем, чтобы привязать и лодыжки, но для сегодняшних целей лучше, если ей придется стоять неподвижно. Удерживаться в такой позе и быть для меня хорошей девочкой.

— Идеально. — Я решительно киваю, чего она не видит, и поворачиваюсь, мой план теперь ясно стоит перед глазами. Подойдя к шкафу с игрушками, достаю два флоггера и паддл.

Вернувшись, касаюсь ее бедра, затем веду рукой по спине, вниз, сжимаю ягодицу.

Она шипит, втягивая воздух.

— Готова?

— Да... — выдыхает она, расслабляясь.

Долго это не продлится.

Я смотрю на флоггер в своей руке и на расстояние до нее. Быстрый взмах запястья и плеть ложится на середину ее спины.

Она вздрагивает от удивления. Это не больно, я просто проверяю дистанцию, но она ожидала ощутить удар на заднице.

Мы доберемся и туда.

И снова глухой удар по спине в то же место. Еще три, пока кожа не становится прекрасного розового оттенка. Затем я переставляю ноги и перенастраиваюсь. Мы будем делать это медленно и осторожно, пока эндорфины не прогонят все ее тревоги.

Это не то, что я планировал. Я собирался использовать прищепки и заставить ее извиваться, хныкать и умолять освободить ее. И как только она разогреется, мы, возможно, доберемся туда.

Но сегодня ей — а, возможно, нам — нужно что-то еще. Кинк не ради секса, а ради комфорта. Единения.

Я все равно засажу ей так жестко, что она будет кричать.

Я не принц.

Но я чертовски скучал по ней на этой неделе. И игра — не тот способ, каким я хочу воссоединиться. Некоторые люди расслабляются после долгой недели за бокалом вина и массажем.

Другим нужно бить. Или быть избитым. Эта порка настолько близка к тому, чтобы мы стали нормальной парой.

Смена флоггера, и я, наконец, шлепаю ее по заднице. С чего бы я и начал, если бы речь шла только о сексе, но я рад, что подождал, потому что сейчас она со мной на одной волне, свободная и готовая ко всему, что я хочу ей дать. Мой следующий удар более резкий, приходится ближе к вершинам бедер. Немного боли теперь, когда эндорфины заставляют ее постанывать.

Мое сознание тоже меняется. Подальше от обеспокоенного бойфренда. С каждым ударом тепло поднимается по руке и сворачивается кольцами в животе.

Она вздрагивает, затем отводит задницу, подставляя ее для большего. Да.

Я переключаюсь на следующий уровень порки, сначала проверяя на своей ладони, как бить сильнее, прежде чем перенести удар на ее задницу. Вверх по спине.

А затем в воздух взмывает паддл.

Да, черт возьми.

Это заняло…

Я бросаю взгляд на часы.

Это заняло час, но все крутится и вертится. Завтра ей будет больно. Я вотру в ее синяки арнику. Аккуратно уложу на подушки и медленно и нежно трахну, глядя на свои отметины. И буду вспоминать, как приятно было оставлять их на ней. Чтобы освободить ее от тягот рабочей недели и начать выходные, наши выходные.

Никто не говорил мне, что кинк может быть таким. Что он может означать нечто большее, чем первобытное стремление обладать, доминировать, контролировать.

Я надеваю презерватив, затем подтягиваю ее бедра вверх и назад, поднимая ее на цыпочки.

Она так податлива для меня. И она принимает мой член, будто была создана для этого, ее тугое, влажное влагалище подходит идеально. Вожу большим пальцем по заднему отверстию, пока нахожу ритм, который мне нравится. Короткие, жесткие толчки, от которых головка члена трется о ее стенки. Мне нравится, как она сжимается всякий раз, когда я угрожаю вторгнуться в ее задницу.

Ее дыхание становится прерывистым и поверхностным, и я шлепаю ее по бедру.

— Дыши глубже, котенок.

— О-о-о... — стонет она.

— Хочешь, трахну тебя сегодня в задницу?

— Нет…

Я смеюсь.

— А следовало бы.

— Может быть. Нет. Боже.

— М-м-м. — Захожу большим пальцем на еще один круг, наслаждаясь тем, как ее тело внутри и снаружи реагирует на вторжение. — Нет. Не сегодня. Я хочу, как следует подготовить тебя для первого раза. Потому что я хороший человек.

— Вовсе нет.

Я шлепаю ее по ярко-розовой попке.

— Прошу прощения?

— Ты самый милый, — теперь она задыхается, и внутри у нее все ритмично сжимается и разжимается. Она близко, и я хочу, чтобы она хорошенько меня подоила.

— И?

— Такой... нежный.

Я врезаюсь в нее, заставляя вскрикнуть.

— И?

— Макс!

— Да? — Я сильно нажимаю большим пальцем, ровно настолько, чтобы она подумала, что я вхожу в нее без смазки.

На этот раз ее крик больше похож на вопль, и она бьется в конвульсиях вокруг моего члена. Я толкаюсь глубже и закрываю глаза, отдаваясь ощущению ее влагалища и задницы, всех маленьких мышц, протестующих против того, что я делаю с ее телом.

«Возьми, — думаю я. — Возьми, что я тебе даю, мой котенок. Прими то, что я заставляю твое тело делать, даже когда ты кричишь».

И как по команде, она всхлипывает, ее тело оседает. Я следую за ней, мои яйца напрягаются, когда я прижимаю ее к кресту и мощно вбиваюсь в ее использованное и избитое тело, моя собственная кульминация жесткая и быстрая.

Она все еще дрожит от блаженства, когда я выхожу из нее и избавляюсь от презерватива.

Я потираю ее спину, она вздрагивает, прижимаясь к кресту.

— Так-то лучше.

Она слабо смеется.

— Думаешь?

Я целую ее в плечо.

— Знаю.

Я жду, пока ее спазмы прекратятся, затем развязываю ее руки и растираю следы на запястьях.

Подняв ее на руки, переношу на диван и накрываю нас обоих одеялом.