— С чего я должна?

— Потому что много лет назад я был на твоем месте и думал о том же. Я пытался сбежать. У меня был гениальный план побега. И я решил ночью воплотить план. Они не мешали мне. Уверен, один из них следил за мной, когда я уходил, но сбежал я без шума. Они даже не пытались меня преследовать. Они пустили меня, чтобы я понял, с чем имею дело. Я не прекращал идти, пытался сбежать от их ощущений. Я бежал два дня, не спал. Это не имело значения. Два дня спустя, когда я подумал, что в безопасности, они нагнали меня и вернули. Следы наказания на мне по сей день.

Морико обдумала его слова. Она решила, что это хорошая история, но не поверила. Он это заметил.

— Не переживай. И ты придумаешь свой план, не послушав меня. Редкие слушаются. Но послушай остальных. Они тоже через такое прошли, некоторые пытались сбежать. Послушай их истории, может, поверишь моей. Я просто пытаюсь помочь, — монах замер на миг, словно заметил нечто новое. — Я должен отвести тебя к настоятелю, он хочет встречи с тобой.

Морико без возражений пошла за монахом. Как она и подозревала, они прошли в большое здание в дальней части монастыря. Внутри было еще удивительнее, чем снаружи. Резьба была искусной и тянулась вдоль всего здания, везде, где было дерево. Там было больше золота, чем Морико когда-либо видела в одном месте. Морико невольно любовалась украшениями, хотела получить возможность рассмотреть их. Порой она сама занималась резьбой, но ей было далеко до этих украшений.

* * *

Она почти не заметила человека, сидящего в центре комнаты. Он был маленьким, но, когда Морико обратила на него внимание, она тут же поняла, почему он был лидером монахов. Горо был сильнее всех, кого она видела. Он не переставал сиять в пути, и Морико решила, что все монахи такие. Этот был сильнее. Она привыкла быть рядом с Горо, лишь замечала его сияние. От взгляда на настоятеля ее сердце забилось быстрее, ладони вспотели.

Настоятель сидел, скрестив ноги, в медитации. Морико чуть не подпрыгнула, когда он заговорил. Он сидел так неподвижно, что она подозревала, что он спит.

— Морико, я рад, что ты будешь с нами. Я ощущаю, что ты испугана, ты злишься и думаешь о семье. Я хочу, чтобы ты знала, что все будет хорошо. Мы позаботимся о тебе, мы научим тебя, как стать еще лучше и помогать всем, как мы. Надеюсь, это тебе нравится.

Морико посчитала монотонный голос настоятеля жутким, но даже ее юный разум видел мудрость этого мужчины.

— Да.

— Знаю, ты будешь думать о побеге, но не стоит. Ты не понимаешь, но ты нужна нам здесь. Люди, как мы, особенные, ради королевства нам нужно заботиться друг о друге. Существуют правила, что уберегут тебя и сделают счастливой. Первое и самое важное: никогда не уходить без разрешения. Мир — опасное место, но тут ты будешь в безопасности, и мы позаботимся о тебе. Другие ученики поведают тебе остальные правила.

Морико кивнула, ведь больше ничего не могла сделать.

— Я прошу тебя не уходить по еще одной причине. Мир не понимает твою силу. Они боятся тебя. Тебе безопаснее быть здесь, с другими, понимающими тебя. Если ты снова выйдешь в мир раньше, чем будешь готова, я не знаю, что с тобой произойдет.

Морико подумала о семье, не попрощавшейся с ней. Проверка оторвала ее от семьи, словно она не существовала. Они отпустили ее. Они хотели, чтобы она ушла. Она теперь понимала.

— Я — настоятель этого монастыря. Я хочу, чтобы ты считала меня учителем и другом. Я проверяю, чтобы соблюдались правила, но, если произойдет что-то плохое, если потребуется помощь, то я тебе помогу. Ты можешь всегда прийти ко мне.

Морико кивнула. Она была в смятении. Все в монастыре было неправильным, она ощущала, как к ней подбираются ужасы, но не могла понять, какие. Все тут казались странными. Ей не нравился Горо, но он казался исключением. Все остальные были милы с ней. Они вели себя лучше ее семьи.

Голова Морико кружилась. Она не знала, что было правильным, а что неправильным. Настоятель увидел ее расстройство и решил закончить разговор.

— Прости, что занял столько твоего времени в неудобный момент. Конечно, ты устала от пути. Тебе нужно отдохнуть. Ученики покажут тебе, где спать, после отдыха мы поможем тебе написать письмо семье, чтобы твои родители знали, что ты в порядке.

Морико покачала головой. Она была уверена, что не хотела писать семье. Они хотели, чтобы она ушла, и она исчезнет.

* * *

Добрый монах, водивший ее к настоятелю, вывел ее из здания. Он ничего не говорил, но был рад Морико. Монах привел ее к менее изящным зданиям, которые Морико заметила по прибытию. Внутри оказалось общее пространство с маленькой кухней, столовой и скоплением кроватей. Монах помахал ученику, убирающему в помещении.

— Томоцу, подойди сюда.

Томоцу перестал мести и подошел, быстро поклонился монаху и Морико.

— Да, сэр?

Сердце Морико затрепетало на миг. Даже с бритой головой и в простой одежде монастыря мальчик был милым. Очень милым.

— Морико, это Томоцу. Томоцу, Морико. Морико будет нашей новой ученицей. Я хотел бы, чтобы ты показал ей монастырь и рассказал о жизни здесь, о правилах, помог ей устроиться.

Морико с любопытством посмотрела на Томоцу, ее детское сердце шептало глупые фантазии. Она хотела уехать из монастыря с ним. Она догадывалась, что он на пару лет старше нее, может, на три или четыре. Он был высоким, его плечи уже были широкими. Даже с небольшой разницей в возрасте казалось, что он легко может поднять ее и подбросить. Он мог спасти ее. Они могли жить вместе и растить большую семью в хорошем доме…

— Морико?

Морико вздрогнула. Она задумалась и не замечала, что мальчик пытался привлечь ее внимание. Она посмотрела на него и кивнула.

— Значит, они получили и тебя.

Морико кивнула. Было сложно выбрать, какие слова использовать при нем. Это было сложнее, чем говорить с братьями.

— Это сложно, знаю. Мы все через это проходили. Нас забрали у семей, хотя обычно младше тебя. Не переживай, жить тут неплохо. Правила простые. Слушай монахов и не пытайся уйти.

Морико враждебно посмотрела на мальчика. Ей казалось, что новая мечта трещала по швам.

— Нам говорят не так общаться с новенькими. Но я такое испытал. Почти все пытаются. Сначала страшно. Пару лет назад, когда я попал сюда, парочка попыталась сбежать. Мы сделали это тихо, но они всегда найдут. Настоятель силен в ощущении, он всегда отыщет тебя, как бы далеко ты ни ушел. Когда я вернулся, он дал мне это, — Томоцу развернулся и приподнял одеяние, чтобы показать спину, которую пересекали тонкие приподнятые шрамы.

Морико поежилась.

— Было больно?

Томоцу опустил голову и понизил голос.

— Да.

— Мне жаль.

— Не стоит. Я не жалею. Я все еще порой думаю о побеге, но некуда. За стены выбраться можно, но тебя найдут. Ощутят, куда бы ни ушел. Но жизнь тут не так плоха. Еда хорошая, пока ты слушаешься монахов, жизнь удобная. Мы ничего не хотим, они делают нас сильнее. Физически и ощущениями.

Томоцу повел ее по двору. Пять зданий стояли полукругом напротив ворот. Одно здание было складом, там была вся еда и все вещи монастыря. Другое здание было ближе к вратам, там был центр тренировок, который использовался зимой и в плохую погоду. Следующие два здания были для жизни, одно для учеников, а другое для монахов. В каждом умещались пятнадцать, а то и двадцать человек, и в монастыре не было больше сорока обитателей.

Главное здание, как она и догадывалась, было домом настоятеля. Оно служило в церемониях, было центром активности монастыря. Ученики не могла заходить туда без разрешения, пока не стали монахами, поклявшимися на крови.

Морико ощущала жуткую клаустрофобию. Всю жизнь мир был открыт ей. Она исследовала леса, ходила, куда хотела. Мир был большим. Монастырь был маленьким, сковывающим. Она не видела, что за стенами. Она хотела в лес.

Тур был недолгим, в конце Томоцу предложил ей кровать рядом со своей. Никто ее еще не использовал, а Томоцу обещал приглядывать за ней, чтобы она привыкла к новому месту. Морико радостно согласилась, детская любовь согревала сердце в холодном месте.

* * *

Морико показывали монастырь, а Горо пошел к настоятелю. Девочка беспокоила его. Ему нужны были указания от настоятеля. Когда Горо вошел в святилище, он увидел, что настоятель занят разговором. Он тихо прошел в угол, опустился на колени и прижался лбом к полу. Он нервно ожидал, пока настоятель заговорит с ним.

Настоятель закончил встречу с местным. Горо пытался слушать, но они стояли близко и говорили тихо. Он не мог разобрать слова за шумом со двора, но было видно, что настоятель был главнее. Местный представитель кланялся и кивал, пока настоятель источал власть. Горо любил наблюдать за работой настоятеля.

Горо пытался сдержать улыбку, не смог, но не переживал. Никто не видел его лицо, прижатое к полу в идеальном выражении послушания. Почти все, входившие в монастырь, робели. Хотя во всех монастырях было по-разному, Горо был рад, что это место уважали и знали. Он знал по своим путешествиям в другие монастыри, что они закрывались от мира.

Эта идея была противной. Всегда велись споры между настоятелями о роли монахов. Монастыри преодолевали преграды. Они обладали ощущением, эту силу боялись правители и люди. Их заставляли держаться в стороне, не лезть в политику. И это вызывало споры среди настоятелей. Некоторые верили, что монастыри должны быть разделены и открывать двери, только когда необходимо.

К радости Горо, Упорство предпочитало участвовать в делах мира. Не нарушая договор, но вмешиваясь по-своему. Настоятель Упорства принимал ограниченное число местных, монахи часто отправлялись в соседние регионы. Монахи защищали от бандитов в регионе, и настоятель поддерживал местных лидеров, которые помогали монастырю. Настоятель Упорства участвовал в делах правительства и был самым властным человеком региона.