- Что теперь? - пробормотал Макрон.

Ответом на его вопрос стал слабый топот копыт, и опцион в крайнем правом углу строя ауксиллариев крикнул: - Они сбегают!

Макрон повернулся, чтобы посмотреть. Сначала он ничего не увидел. Затем знамя показалось за склоном ниже лагеря, за ним последовала группа всадников, скакавших к дороге, а затем улепетывающих по ней, прочь от римлян.

- Могу я догнать ублюдков, господин? - резво спросил Спатос.

- Нет, - ответил Макрон. - Их лошади свежие. Вы их никогда не поймаете. Нам придется отпустить их ради…

Его прервал слабый звук рога позади них, и он натянул поводья, чтобы повернуть лошадь навстречу звуку. - Это из обозного поезда.

Опцион Фокий посмотрел на него. - Что случилось, господин?

- Откуда мне знать, черт бы тебя опять побрал? - рявкнул Макрон. Он резко вздохнул и выкрикнул свои приказы. - Четвертая сирийская! Стройся в колонну на дороге! Быстрее! Спатос, возьми своих людей и возвращайся и сообщай о том, что ты видишь. Ах да, и приглядывай за Орфитом, когда догонишь его.

- Да, господин! - Спатос развернул своих людей, и турма помчалась назад по дороге к скалам.

Когда ауксилларии двинулись обратно к дороге, Макрон осмотрел долину и увидел, что за ними наблюдает группа всадников на гребне, недалеко от того места, где он видел предыдущую группу. «Те же люди», - рассудил он. Но больше никого не было, и единственным признаком беды был как бы случайный зов далекого рожка. У него не было характерного плоского рева римского инструмента, и это заставляло его опасаться худшего. Когда когорта была готова, у него возникло искушение отдать приказ пойти вверх на сближение, но необходимость вернуться к обозному поезду перевесила незначительное преимущество нахождения в плотном строю в случае внезапной засады.

- Четвертая сирийская… быстрым шагом вперед!

Они двинулись в путь, быстро возвращаясь к скалам, с Макроном во главе колонны, постоянно осматривающим деревья на предмет каких-либо признаков опасности, в беспокойстве о судьбе обоза. Они прошли почти два километра, когда он увидел Спатоса и его людей, вместе с Орфитом, которые скакали к ним. Позади темный столб дыма размазал серое небо за скалами. Все оставшиеся сомнения, имевшиеся до этого у Макрона по поводу ловушки, расставленной для префекта Орфита, рассеялись и умерли в тот момент. Мятежник, изображающий из себя проводника, отлично выполнил свою роль, уведя большую часть когорты и оставив повозки и их драгоценное содержимое уязвимыми для внезапной атаки. Макрон поклялся себе, что если они когда-нибудь схватят проводника и будет доказано, что он когда-то действительно был римским солдатом, то Термон умрет медленной смертью, достойной таких предателей.

- Продолжать марш! - крикнул он центуриону, возглавлявшему первую центурию когорты, а затем прищелкнул своего коня вперед, чтобы перехватить Спатоса. Они встретились на возвышении в вихре пыли, которую подняли лошади. Тут же декурион ткнул рукой в ​​сторону обоза. - На нас напали, господин! Их сотни!

- Сколько? - потребовал ответа Макрон. - Успокойся, парень! Во сколько ты оцениваешь их количество?

Спатос глубоко вздохнул, быстро подумав. - Не больше тысячи.

Орфит двинул лошадь вперед, обращаясь к Макрону. - Ты был прав, центурион. Я был обманут. Я…

- Оставь это на потом, господин. - Макрон снова повернулся к Спатосу.

- Есть кавалерия?

- Немного, наверное, пятьдесят конников. Остальные – пехота.

- Есть парфяне? Или регулярные части?

Спатос покачал головой. - Я никого подобного не увидел.

- Это хотя бы то, за что нам стоит быть благодарными. Какой ущерб на данный момент?

- Несколько фургонов горят. Большинство возниц и их помощников бросили остальные. Некоторые из них сражались бок о бок с группами ауксиллариев, но не многие из них остались вживых, насколько я могу понять.

- Ясно. - Макрон быстро обдумал то, что ему сказали. - Слушай, тебе нужно вернуться туда и сделать все возможное, чтобы сорвать атаку.

Глаза Спатоса тревожно расширились. – Что именно? С двадцатью солдатами? Нас сразу убьют, господин.

- Нет, если ты продолжишь двигаться. Атакуйте вдоль всей линии телег, сверху вниз. Зацепите столько врагов, сколько сможете, но не останавливайтесь и не застревайте в рукопашной, иначе вам конец. Вы должны отвлечь их на время, достаточное для прибытия сирийцев. Ты понимаешь?

Это был суровый приказ, и шансы на гибель македонских кавалеристов были огромны. Но это была необходимая жертва, и декурион мрачно кивнул. - Я понимаю, господин.

- Тогда да пребудут с тобой боги, мой друг. Выполнять!

Спатос повернулся к своим людям. - Давайте, парни! Рим достаточно долго нам платил. Пришло время отработать все это серебро! Ко мне!

Орфит помедлил мгновение, затем развернул лошадь и поскакал вслед за остальными. Спатос ускорил шаг в галоп, и его люди последовали за ним рваной колонной, направляясь к битве, которую они не могли выиграть. Макрон мельком взглянул на них, а затем поспешил обратно к сирийцам.

- Увеличьте темп, ребята! От этого зависят жизни наших товарищей!

Он повел лошадь быстрым шагом вперед, и ауксиларили удлинили шаг, чтобы быстрее добраться от скал. К этому времени в небо поднималось уже несколько столбов дыма, и темная пелена нависала над долиной на противоположной стороне скалистых утесов. Следуя по изгибу подножия скал, они ясно слышали звуки борьбы: резкие звуки рогов, хоры боевых кличей повстанцев, потрескивание и глухой рев пламени.

Впереди долина снова начала открываться, и Макрон увидел горящие повозки, ближайшие к нему, а те, что находились подальше, были еще неповрежденными и все еще в упряжке. Сзади образовалась брешь, где повернутые телеги направлялись к развилке, ведущей к переправе через реку. Вокруг обозного поезда толпились сотни мужчин, одетых в меха, с разными шлемами, нагрудниками и оружием. Турма Спатоса, в том числе Орфит, ринулась обратно по обе стороны дороги, все еще ведомая декурионом с фронта. Макрон нахмурился. Не было и следа вражеских всадников, о которых незадолго до этого сообщил Спатос.

Грохот и громкий треск, за которым последовал крик тревоги, раздался сзади, и Макрон повернулся, когда валун и ливень из более мелких камней и рыхлой почвы обрушились на ведущие ряды сирийской когорты, сокрушившие двух ауксиллариев. Ближайшие люди в шоке отшатнулись, и вся колонна остановилась.

- Смотрите! - крикнул голос, когда еще один, меньший по размеру камень упал с вершины утеса, и на этот раз у людей было достаточно предупреждений, чтобы разбежаться с его пути, когда он упал на дорогу. По мере того, как с обрыва падали новые камни разного размера, Макрон напряг шею, чтобы посмотреть вверх, и увидел фигуру высоко наверху, направляющую командами своих людей, скрывающихся из виду. Дернув поводья, он направил лошадь подальше от скал на открытую местность у дороги. Другой валун сбил трех солдат из одной из других центурий, которые не смогли среагировать достаточно быстро, поскольку он отклонился от траектории, отскочив от пригорка, и унес их прочь.

- Сойдите с долбанной дороги! - проревел Макрон. - С дороги, дураки!

Его приказу вторили центурионы и опционы, когда ауксилларии побежали от обрушившихся на них валунов. Макрон увидел по крайней мере десять тел в вихрях пыли, поверженных под ударами камней. К счастью, никто больше не был раздавлен, но реальный эффект был в другом – когорта была остановлена ​​и теперь дезорганизованной массой отступала от дороги.

Он указал на знаменосца. - Садись на меня и держи эту штуку как можно выше…. Четвертая сирийская! Перестроиться! Стройся за штандартом. Быстро, парни!

Осыпаемые приказами и проклятиями своих офицеров, ауксилларии снова начали формироваться по своим центуриям, многие люди с тревогой наблюдали, как падают новые камни. Но теперь они были вне зоны досягаемости, и как только мятежник, которого Макрон увидел ранее, понял, что потерь больше не было, он отдал приказ своим людям и скрылся из виду. Освободившись от страха быть раздавленными валунами, ауксилларии заняли свои места, хотя Макрон видел, что многие из них все еще были потрясены атакой.

Когда последние несколько человек встали в строй, он спокойно отдал приказ возобновить наступление, и колонна продолжила движение вперед, направляясь к горящим фургонам во главе обозного поезда. Лишь горстка мятежников осталась поблизости, грабя тела ауксиллариев и погонщиков и бросаясь к горящим фургонам, чтобы схватить все, что могло представлять ценность. Но как только они заметили приближение остальной когорты, они повернулись и побежали догонять своих товарищей, нападая на другие повозки и используя факелы, чтобы поджечь их.

Макрон миновал первое из тел, лежащих в высокой траве по обе стороны дороги, повстанцев и ауксиллариев с кровавыми ранами. Многие были живы, и в то время как повстанцы пытались убраться с пути приближающейся когорты, сирийские же раненые умоляли их о помощи.

- Оставьте их! - закричал Макрон, когда ауксилларий из первой центурии вышел из строя и бросился на помощь одному из своих товарищей. - Вернись в строй!

Некогда было останавливаться. Уничтожение багажного поезда необходимо было остановить. Он взглянул на ближайшую горящую повозку и среди голодного оранжевого пламени выделил раму онагра. Он почувствовал свинцовую тяжесть отчаяния при виде этого зрелища. От осадного поезда почти ничего не останется, даже если им удастся отбросить мятежников. А это будет означать, что Корбулон больше не сможет пробить брешь в стенах Тапсиса, чтобы его люди могли атаковать. Вместо этого он будет вынужден отказаться от осады или провести ближайшие зимние месяцы под стенами, голодом принуждая мятежный город к капитуляции.