- Если нам удастся договориться с ним.

- Да. Если. И пока ты будешь говорить, я буду наблюдать за другой стороной, как ястреб, и анализировать их реакцию. Тогда мы узнаем, какие люди стоят на стороне своего царя, и каких людей мы сможем привлечь на свою сторону. И это настоящая цель того, зачем меня отправили с тобой в Парфию. Теперь ты счастлив?

- Я вряд ли смогу быть счастливым, - ответил Катон. - Но лучше знать, чем не знать.

- Да будет так.

- Тогда давай просто надеяться, что у тебя появится возможность заглянуть в сердце и разум нашего хозяина, - заключил Катон, вставая с дивана. - Теперь мне нужно немного потренироваться. Наслаждайся инжиром.

Он зашагал прочь по одной из гравийных дорожек, которые пролегали среди аккуратно ухоженных рядов подстриженных цветущих кустов и ветвей деревьев, которые затеняли участки тропинок. Достигнув подножия стены, он пошел по тропинке, огибающей сад, и увеличил темп, заложив руки за спину в той позе, которую он обычно принимал, когда ему нужно было идти и думать. Отбросив раздражение на Аполлония, он задумался о возможных результатах своей миссии.

Если Вологез был готов обсудить мирный договор на условиях, приемлемых для Рима, то император мог принять это как достаточную победу, чтобы отменить свои планы войны с Парфией. Искатели славы вполне могут повыть в знак протеста, но будут спасены многие жизни и много серебра. Катон знал, насколько последнее соображение весило в умах ближайших к Нерону советников. Если, однако, Вологез откажется от условий Корбулона, что Катон полагал более вероятным, учитывая, что это были стандартные унизительные требования, на которых настаивал Рим, то реакцию парфянского царя могли сдержать другие факторы. Например, продолжающаяся война, которая ведется далеко на востоке против его сына Вардана и его гирканских союзников. Возможность недовольства среди его придворных или даже бегство одного или нескольких из них в Рим заставило бы Вологеза очень тщательно обдумать, прежде чем он откажется от требований Корбулона. В особенности такой человек, как Хаграр, который правил на самом важном участке границы Парфии с Римом. Если Ихнэ и прилегающие территории перейдут под римский контроль, то даже столица Ктесифон окажется в пределах легкой досягаемости легионов.

Такая перспектива будоражила воображение Катона, и хотя он изначально верил в то, что войны следует по возможности избегать, шанс нанести сокрушительный удар давнему врагу Рима был слишком заманчивым, чтобы его можно было легко проигнорировать.

Два дня спустя, когда на дворец сгустились сумерки и слуги начали зажигать факелы и жаровни, один парфянский офицер нашел Катона в своих покоях, где он читал том греческих стихов, которые ему разрешили взять в библиотеке Хаграра.

Катон опустил свиток. – Что, по какому поводу меня прерывают?

Парфянин нахмурился, столкнувшись с напористостью пленного. - Мой повелитель Хаграр приказывает тебе немедленно явиться к нему.

- Понятно, - Катон встал. - Мне нужно, чтобы со мной пошел мой советник.

- Нет. Мой повелитель послал за тобой одним.

Катон ненадолго задумался о том, чтобы настоять на том, чтобы присутствовал и Аполлоний, но было ясно, что парфянский офицер был из тех, кто строго подчинялся приказам и не был склонен отклоняться ни на фут от них.

- Что ж, очень хорошо. Отведи меня к нему.

Он последовал за парфянином из комнаты в коридор. Аполлоний уже стоял у входа в свою комнату. - Что происходит, господин?

- Хаграр послал за мной.

Аполлоний шагнул вперед, но парфянин протянул руку и указал на комнату. – Назад, внутрь.

Аполлоний не двинулся с места, но посмотрел на Катона. - И как нам быть?

- Он послал за мной. Не за тобой.

- Мне это не нравится. Было бы полезно, если бы я был там.

Катон слегка кивнул на парфянина. - Его приказы были конкретными. Только я.

Аполлоний погладил свой подбородок. – Дай мне знать, о чем вы будете говорить.

Парфянин указал на дальний конец коридора. - Мой повелитель ждет.

Он двинулся быстрым шагом, а Катон последовал за ним более степенно, так что парфянину пришлось в итоге замедлиться из-за этого. Они вышли из крыла, предназначенного для гостей и просителей, и прошли мимо банкетного зала и зала для аудиенций в личные покои Хаграра, где они прошли мимо двух пар стражников, стоящих в каждом конце другого коридора.

- Похоже, твой хозяин опасается за свою безопасность даже в своем собственном дворце, - прокомментировал Катон.

Парфянин холодно взглянул на него, но ничего не ответил, прежде чем они вошли в скромную комнату со скамейками по бокам.

- Подожди здесь, - приказал офицер и подошел к двери в дальнем конце комнаты. Он дважды постучал, прежде чем войти, затем скрылся из виду, и Катон услышал короткий обмен мнениями, прежде чем парфянин снова появился на пороге и с нетерпением поманил его.

- Мой повелитель готов вас принять.

Катона провели в маленькую комнату, не более двадцати футов в поперечнике. Напротив него был выход на узкий балкон с видом на дворцовые сады. Стены были увешаны гобеленами с изображением сказочных цветов и наземных и летающих животных, многих из которых он не мог опознать, например, черно-белое существо, похожее на медведя, жующее бамбук. Он задавался вопросом, были ли они мифическими или просто неизвестными Риму. Хаграр сидел на большом диване сбоку в черном шелковом халате с короткими рукавами и сандалиях. Его руки были мускулистыми, а по ширине плеч и толщине шеи Катон знал, что он обладает необычайно мощным телосложением. Его темные глаза выглядывали из-под тонко выщипанных бровей широкого лба, а его вьющиеся черные волосы были коротко острижены.

Некоторое время он молча смотрел на Катона, а затем повернулся и дал краткие инструкции сопровождавшему его офицеру. Мужчина низко поклонился и попятился к двери, прежде чем закрыть ее и оставить своего повелителя наедине с римлянином.

Хаграр убрал ноги с кушетки и наклонился вперед, прежде чем заговорить.

- Царь Вологез ответил на мое сообщение.

Повисло короткое молчание, пока он внимательно следил за реакцией, но Катон сохранил самообладание и промолчал.

- Царь сказал, что примет ваше посольство. Мне приказано как можно скорее доставить вас и ваших людей в Ктесифон. Мы уедем завтра и поплывем по реке.

Катон кивнул. - Это хорошие новости, повелитель.

- Я надеюсь, что это так. Я не уверен, что царь согласится принять условия, которых требует ваш командующий.

- Было бы очень жаль. Война между Римом и Парфией не будет в интересах ни одной из сторон.

- Разве? - цинично улыбнулся Хаграр. - Я не совсем уверен, что согласен с вами. Ваш император только недавно пришел к власти. Ему нужно заработать себе немного славы, чтобы укрепить свою репутацию и свою… Какой термин вы, римляне, используете? Ах да, империум. Со своей стороны, Вологез может решить, что война будет наиболее полезным средством объединения его знати и союзных царей против общего врага и прекращения их ссор и заговоров между собой.

- И, возможно, прекращения плетения заговора против их царя, - предположил Катон. - Не секрет, что его власть не так прочна, как ему хотелось бы.

Улыбка Хаграра исчезла. - Всегда есть люди, чья преданность своему государю развращена личными амбициями. Это так же верно для вашей империи, как и для нашей.

- Возможно, - признал Катон. - Но Нерон осуществляет гораздо более непосредственный контроль над своей империей, чем Вологез. Разве не так? То что Парфия называет своей империей, на самом деле больше похоже на свободный союз царств? Не все из которых готовы считать Вологеза своим безусловным правителем.

- Если вы имеете в виду гирканцев, они давно недовольны влиянием Парфии на их земли. Они не многим более, чем небольшое беспокойство.

Теперь настала очередь Катона цинично улыбнуться. - Думаю, это больше, чем просто маленькое беспокойство. Тем более, что собственный сын царя возглавляет их борьбу за освобождение от тирании Парфии.

- Борьба, которая была обеспечена римским серебром. И не секрет, что, когда Рим платит серебром, он требует выплаты бескомпромиссной лояльности и, в конечном итоге, отказа от суверенитета. Парфии не нужны римские лекции на тему тирании и скрытых средств, с помощью которых она может быть навязана другим.

Катон молчал, обдумывая слова и поведение своего пленителя. Трудно было определить степень преданности Хаграра своему царю. И все же было жизненно важно выманить это из него, чтобы лучше понять баланс сил в Парфии.

- Повелитель, я не могу отрицать правду того, что вы говорите. Но есть возможность и примирения. Рим и Парфия слишком долго были врагами, и с обеих сторон было пролито достаточно крови. Многие римляне устали от почти постоянной войны на восточной границе. И я уверен, что то же самое и в Парфии. Среди ее знати и вассальных царей должны быть некоторые, которые опасаются, что Вологез ведет их к дорогостоящей войне. Люди, которые предпочли бы, чтобы на престоле в Ктесифоне был новый человек, без необходимости рисковать дальнейшим конфликтом с Римом.

- В любой империи всегда есть недовольные, - признал Хаграр. - У Вологеза есть враги, как и у вашего императора Нерона.

- Полагаю, эти люди вам известны, повелитель? Вы не сочувствуете их помыслам? Ведь в случае войны ваши земли будут ближе всего к границе с Римской империей. Именно вы первыми будете держать удар сил, обрушившихся на Парфию. Я могу представить, что такая перспектива должна сильно давить на вас.

Хаграр сухо усмехнулся. - Вы можете себе это представить? Осмелюсь сказать, что можете. Но если вы на мгновение думаете, что я предам вам свои сокровенные мысли, то вы дурак, трибун Катон. Даже если бы я знал, кто из придворных является нелояльным – если они вообще есть, – я бы не назвал их вам. Тем более я бы не стал доверять вам в отношении собственной лояльности Вологезу.