Глава 9. Всего лишь детишки

Никогда не взывай к «лучшей стороне» человека. Он может её и не иметь. Обратись к его личной заинтересованности. Это значительно эффективнее.

Роберт Хайнлайн

Силы постепенно возвращались к измождённому гному. Обильное питание, полноценный сон и незначительные обязанности, в духе полива растений или помощи женщинам, оставляли Скалозубу достаточно времени, которое он с удовольствием использовал для гимнастики и тренировок с Кларком.

Поначалу его весьма удивлял неспешный образ жизни жителей Квартала. Что Гмара, что Жмона, что оба молодых гнома часто сидели на лавочке или слонялись без дела, коротая будни за игрой в кости, сплетнями и прочей ерундой. Не удивительно, что уровень жизни черни был таким низким! До злополучного заключения у Скалозуба всё было строго расписано по часам: пробуждение, умывание, завтрак, выдача распоряжений и контроль над работой слуг, учёт и инвентаризация семейного имущества, деловые встречи с представителями других Домов и так далее. О такой роскоши, как куча свободного времени, он не мог и мечтать.

Однако в подобном положении дел, по словам Хиггинса, не было ничего удивительного. Работы в Квартале практически не было. Мужчины в большинстве своём толпились у входа в Пещеру ремёсел, надеясь ухватиться за какую-нибудь временную работёнку, не требующую серьёзной квалификации и умений. Женщины также, либо подрабатывали служанками в Домах законнорожденных, либо занимались шитьём и хозяйством в своих скромных жилищах. Отсутствие образования и должного уровня мастерства в востребованных ремёслах не позволяло беднякам производить хоть сколь-нибудь ценные товары или услуги.

— Поверь, Скалик, они бы и рады заработать себе на достойную жизнь и сносное пропитание, но им нечего предложить. Отсюда и таковое деление гномов на касты. Одни живут себе, не тужа, в Пещере ремёсел, в то время как подавляющее большинство занимается обслуживанием горстки избранных.

— А как же Король?

— Тут и говорить нечего. Весь Оплот обслуживает его прихоти. Ты же знаешь, даже законнорожденные разве что не ссутся от счастья, если удастся урвать королевский заказ. Платят хорошо, к тому же есть гарантии, что тебя не обманут, как поступают некоторые члены Домов.

— Угу, есть такое. Правда и откатывать всяким управляющим приходится немало, чтобы заказ дали именно тебе.

— Ну так не в сказке живём, за всё платить надо! Даже за собственный труд…

 

— Я что, так и буду теперь на жопе ровно сидеть, не выходя из дому? — хорошенько отдохнувший Скалозуб сам дивился порой вновь проснувшейся наглости. — Не пойму, для чего, в конце концов, я так вам понадобился? Чтобы выполнять простейшие хозяйственные задачки на кухне или в саду? Не поймите меня неправильно, я, конечно, очень благодарен за своё спасение, но абсолютное безделье мне уже порядком поднадоело.

Мужчины собрались в полном составе, прогревая косточки в маленькой баньке, под которую Фомлин переоборудовал один из домов, что окружал «зелёный дворик».

— Ох уж эта молодёжь. Всё им неймётся, не могут усидеть и пары недель на одном месте, — проворчал Хиггинс, не упускавший, по наблюдениям Скалозуба, возможности вздремнуть при любой мало-мальски благоприятной возможности. — Наслаждайся и радуйся жизни дурак, успеешь ещё повпрягаться!

— Старик прав, Безбородый, — согласился Пастырь. — Восстанавливай силы. Придёт время, отдашь причитающееся.

— Вот это меня и тревожит. Я чувствую себя в неоплатном долгу, не имея ни малейшего понятия как отблагодарить вас всех по достоинству. Моё поместье и всё имущество, как ты сам мне поведал, конфисковали в пользу королевской казны. Помочь вам чем-то серьёзным я нынче ничем не могу…

— Время, Безбородый, всему своё время, — подключился в разговор Фомлин. — Дай народу немного свыкнуться с твоим освобождением. Не все обрадовались такому исходу. С каждым днём всё больше гномов поддерживает Дорки и его шайку, не стоит давать им лишний раз повод распускать руки, слишком рьяно начав социальную деятельность.

— Социальную деятельность?

— Ну дык, а для чего ещё ты можешь нам по-настоящему пригодиться? Нам нужны твои мозги, деловые связи, умение убеждать. Ты же сам видел, в Квартале окромя нас, трёх пожилых пердунов, нет ни одного образованного гнома, одна безграмотная быдлятина!

Прости Бойл, не хотел тебя обидеть. Кларк, ты тоже не обижайся, в конце концов, это не ваша вина. Я и так стараюсь обучить вас всему, что знаю сам! — поспешил оправдаться староста перед укоризненно посмотревшими на него молодыми гномами.

— Фомлин, а это правда, что ты раньше тоже был законнорожденным? — не преминул в очередной раз спросить Скалозуб.

Хозяин дома каждый раз находил предлог уйти от темы, но распарившись, стал словоохотливее обычного:

— Ты ведь всё равно не отстанешь со своими вопросами, да, Безбородый? — любознательный гном хитро сощурился, и староста, вздохнув, продолжил, — Я сам из бедного Дома, про который ты, должно быть, и не слыхал. Но вот моя жена, — Скалозубу почудилось, что упоминая супругу Фомлин чуть вздрогнул, — моя жена была из Дома Жизнетворцев. В тот злосчастный день, когда сумасшедший Король обвинил в измене и арестовал всех членов Дома, мы, с Гмарой и Жмоной, пошли в Квартал черни, раздать излишки начинающего портиться продовольствия беднякам. Возвращаться, как оказалось, нам уже было некуда.

Скалозуб вновь почувствовал себя виноватым. Обратная сторона чрезмерного любопытства — легко разозлить или, наоборот, расстроить близких сердцу товарищей.

— Прости, не хотел бередить твою рану, Фомлин. Теперь понятно, откуда у тебя столь глубокие познания в фермерстве.

— А… что было, то было, прошлого уже не вернёшь, — отмахнулся гном, однако вид имел опечаленный. — Поскольку мой Дом не занимался ничем действительно стоящим, Жизнетворцы обучали меня помаленьку своему мастерству. Все эти циклы «день-ночь», которые так тебя удивляют, регулярный полив растений водой, грядки, саженцы и многое другое — всему меня научили родственнички моей ненаглядной. Поверь, своим умом я бы ни за что до этого не дошёл.

— Знаешь, мои слуги выращивали в поместье съедобный мох и грибы, но додуматься до «дня и ночи» в глубокой пещере… Как к такому вообще можно было прийти?

— Техника, отработанная поколениями, — усмехнулся Фомлин. — Говаривали, в качестве месторасположения Оплота неспроста выбрали именно эти три пещеры. Только здесь в необходимых количествах находятся светлокамни и светляки-сталактиты. Их свет живителен для растений, без него столь глубоко под землёй растут лишь тот самый мох, да грибы. Но постоянное освещение тоже губит посадки, вот и приходится изгаляться. Не ручаюсь, конечно, что наш цикл точно соответствует реальной смене ночи и дня на поверхности. Последние часы, что были в Квартале, сломались ещё до того, как я на свет появился, так что всё субъективно.

— А откуда тогда взялось мясо? А яйца по утрам? Тут где-то есть ещё одна ферма?

Фомлин закатил глаза:

— Уймётся когда-нибудь с расспросами этот гном?! — все собравшиеся отрицательно покачали головами. — Есть ферма, есть. Поменьше нашей, зато более укромно запрятанная. Хог разводит кротосвинок и слепокур, а мы помогаем ему, чем можем. Если б не наши с оным пещерки, уже полквартала от голода, наверное, померло, а так вон сколько держимся. Но возможности двух, по сути, подсобных хозяйств, естественно, ограничены. Это тебе не Королевский сад, который по площади почти как весь наш Квартал. Чернь всегда выживала за счёт грибокартошки, наш урожай скорее дополнение для полноценного рациона, но никак не его основа.

— Интересно, много народу знает о вашем деле? Нипочём бы не догадался, что где-то помимо Королевской пещеры, занимаются выращиванием овощей и разведением мелкого скота!

— Если б кто знал, мы вряд ли сейчас здесь сидели и парились, — с сомнением проговорил староста. — Гномы народец эгоистичный, жадный и очень завистливый. Уверен, нашлась бы куча голодных умников, пожелавших урвать себе на пропитание «немножечко» урожая, и срать они хотели, что потом жрать вообще будет нечего!

Обычно я привожу продукты лавочникам, якобы купив их по блату у королевского кладовщика, а те уж дальше распродают всем желающим. Цену заламывают, засранцы, втридорога, зато ни у кого нет особенных подозрений.

На том и стоим, Безбородый, кручу-верчу, всех обдурить хочу! — в голосе Фомлина, тем не менее, слышалось больше грусти, нежели гордости за смекалистость.

Какое-то время все молчали.

— Как там переговоры с этим, как его, Рыжесрубом? — поинтересовался Хиггинс. — По-прежнему гнёт своё?

— Угумс, тяжёлый случай, гном с головой совсем походу не дружит. Вместо того, чтобы скинуть цену, предпочитает окончательно испортить и без того хреновый товар.

— Рыжеруб? Продажей грибокартошки теперь занимается Рыжеруб?! — оживился Скалозуб, услышав знакомое имя.

В своё время он был достаточно близко знаком с упомянутым гномом. Некогда влиятельный Дом, во главе которого стоял рыжебородый ворчун, переживал не лучшие времена. Однако он всегда помнил Рыжеруба как чрезвычайно гордого и осторожного гнома. Чтобы тот «опустился» до торговли с черню…

— Знаешь это отродье? — в голосе Фомлина читалась явная неприязнь. — Впервые в жизни сталкиваюсь с настолько негибким и тупым торгашом! Всё канючит про свой долбанный кризис. Как будто я должен из штанов теперь выпрыгнуть и с голым задом перед ним чечётку сплясать! Кризис, кризис… Кризис он у всех. У всех, а не у одного дранного Рыжесруба!

Староста глубоко вздохнул:

— Прости, Бойл, не хотел заводиться. — Сидящий рядом с хозяином дома юноша лишь пожал плечами. — Бесит просто. Не знаю, как с таким ушлёпком вообще дела можно вести.