Уже забыл, как ты ныл, просил купить ту партию гнилятины, пришедшую в негодность из-за твоей жадности? Продай её Фомлину на месяц раньше и гномам не пришлось бы изгаляться, варя помои из гнилокартошки! Да, ГНИЛОкартошки, в народе её прозвали именно так.
Послушай ты меня сразу и дай откаты кому следует, следующая партия пришла бы ещё полтора месяца назад!
Оставь хоть малую часть провизии для черни и, возможно, нам удалось бы предотвратить грядущее кровопролитие…
Но нет. Нет. Главное — собственная выгода здесь и сейчас, а там хоть Проявленный всех сожри!
Рыжеруб буквально застыл, шокированный искренним ответом до того всегда льстивого и заискивающего с ним Скалозуба. С каждым словом его лицо всё более багровело, пока практически не слилось цветом с окаймлявшей её бородой. Услышав повышенные тона, в кабинет сунулся громила карауливший дверь. Вопросительно глянув на хозяина, охранник-мыслитель потянулся за увесистой дубинкой на поясе.
— Ты пожалеешь об этом Чоппи, — едва слышно прошипел Рыжеруб. — Ещё как пожалеешь.
С искажённым злобой лицом, он вцепился в подлокотники массивного кресла так, что побелели костяшки. Шёпот резко перешёл в крики:
— Срать я хотел на тебя, на чернь и все, как ты говоришь, договорённости! Дело есть дело, тут каждый сам за себя. Не хочешь играть по правилам сильных мира сего, так вали нахрен в свой сраный Квартал! Там и читай морали таким же шибко праведным придуркам как ты!
Глава Дома вскочил на ноги, вопя и разбрызгивая во все стороны слюни:
— А сунетесь к нам в Пещеру, перережем, суки, всех до единого! Понял?! Вышвырнуть его, нахрен, отсюда! Я СКАЗАЛ ВЫШВЫРНУТЬ!!!
Скалозуб что было сил швырнул первый попавшийся под руку предмет, он даже не успел сообразить какой именно, в лицо замахнувшемуся на него дубиной головорезу. Не дав «мыслителю» и секунды, чтобы опомниться, тренированный гном широко размахнувшись врезал кулаком охраннику в солнечное сплетение, схватил за бороду, притягивая к себе и фиксируя как следует голову для хорошего удара, и… скорчился от жуткой боли под рёбрами.
Мордоворот, полуударив, полуотталкивая Скалозуба, легонько саданул дубинкой, увлёкшегося атакой гнома. В иной раз Скалозуб, вероятно, не обратил бы на подобный тычок никакого внимания, но после вчерашней тренировки всё его тело представляло собой один большой ноющий синяк. Тех нескольких секунд, пока он кряхтел и судорожно пытался вздохнуть, хватило здоровяку, чтобы прийти в себя и вырвать бороду из его цепкой хватки.
От последовавшей оплеухи в ушах зазвенело, а прямо перед глазами почему-то вдруг оказался потолок кабинета. К сожалению, полюбоваться и как следует рассмотреть интереснейшую картину такого ровного, чистого, гладкого потолка гному не дали. Нещадно схватив за шкирятник, громила потащил обмякшего Скалозуба к выходу из поместья.
* * *
Ожидая Безбородого неподалёку от входа в поместье, Кларк увлечённо жонглировал пятью светлокамешками на радость сбежавшейся детворе. Юных зрителей, как обычно, собралось не слишком-то много, что несколько озадачивало любившего малышню гнома. Ладно, в его родном Квартале жизнь зачастую была трудна и сурова, но почему не нарожать кучу детишек гораздо более обеспеченным членам Домов, пониманию оптимистичного гнома не поддавалось.
Безбородый не раз пытался ему объяснить, что у законнорожденных всё не так просто с зачатием, потому-то они и зовутся «законнорожденными». Ибо дети могут родиться только в законном браке, а любая внебрачная связь осуждается, вплоть до отречения уличённых в блуде из Дома. Браки же заключаются исходя из торговых, политических и других обстоятельств, но никак не из личных чувств сочетающихся. Так что, если дела у Дома идут не шибко хорошо, а в последние годы большинство семейств едва-едва держались на плаву, о женитьбе можно было и не мечтать.
Пастырь придерживался мнения, что причиной планомерного вырождения как раз таки и послужило отсутствие взаимных симпатий у обручённых, каковые безжалостно приносились в жертву экономической выгоде:
— Женщина, не любящая и не уважающая своего мужа, — говаривал с умным видом пророк, — никогда не будет рожать от него больше одного-двух детей. Да и тех не факт, что родит именно от своего наречённого.
Безбородый протестовал, считая, что традиция жениться по здравому расчёту, а не по импульсивной любви, которая сегодня есть, завтра нет, уходит в века задолго до Рокового дня, хотя никакими проблемами с рождаемостью тогда и не пахло.
Пастырь в свою очередь вновь парировал, что у предков воспитанием подрастающего поколения с самого раннего детства занимались специально обученные гномы, руководствуясь детально проработанной наукой под названием Философия. Потому к зрелому возрасту бракосочетающиеся уже настолько обуздывали свою животную сущность, что могли, пройдя через чётко регламентированные ритуалы ухаживаний, включить необходимые инстинкты «способствующие успешному парному взаимодействию и продуктивному воспроизводству себе подобных».
Кларк тогда не понял практически ни единого слова, а у Безбородого от сей загадочной речи пророка отвисла челюсть. На том их спор и закончился.
Так или иначе, несмотря на относительное благополучие, ситуация с деторождением в Пещере ремёсел обстояла ещё хуже, чем в Квартале, а потому восторженно глазеющих на акробатические трюки Кларка ребятишек собралось немногим более количества светлокамней, мелькавших в его ловких руках.
От неожиданности и грохота, с которым распахнулись парадные двери поместья, Кларк вздрогнул и выронил камешки. Двое громил, стоявших на страже, с не меньшим удивлением, чем он сам, уставились на третьего здоровяка, появившегося в дверном проёме. Держа за шиворот вялое тело, мордоворот зло сплюнул, как следует разогнался и что есть мочи швырнул за пределы окружающей имение ограды несчастного.
Каким-то чудом только что едва передвигавшийся гном сумел сгруппироваться и довольно ловко упасть, перекувырнувшись через плечо, гася тем самым инерцию от падения. Перекатившись боком несколько раз с уже значительно меньшей проворностью, выброшенный на улицу Безбородый безжизненно растянулся на твёрдом полу пещеры.
* * *
Услышав отчаянный лай, погрузившийся в мрачные думы Фомлин встрепенулся и резко вскочил с насиженной лавочки во внутреннем дворике. Замерев на пару мгновений, но не услышав ничего окромя бешеного биения сердца, хозяин дома помчался на улицу.
Несмотря на спешку, бывалый гном не забыл прихватить предусмотрительно заготовленную для чрезвычайных ситуаций лёгкую булаву. Простенькое оружие, собственноручно изготовленное бывшим законнорожденным в самые первые дни его пребывания в Квартале, удобно легло в натруженную ладонь, придав решительности и уверенности своему обладателю.
Однако выглянув на улицу, Фомлин выругался и безжалостно отбросил палку со стальным набалдашником. Предстоящая задача оказалась куда сложнее калечения и убийства себе подобных. Проорав Гмаре и Жмоне прийти на помощь, он бросился к медленно бредущему к дому Кларку.
Тащивший на себе неподвижное тело многострадального гнома юноша от усталости едва волочил ноги, но упрямо продолжал нести свою ношу вперёд.
— Твою за ногу, Кларк, я ведь просил вас быть осторожнее! Ядрёна колотушка, Безбородый, ты живой? Эй, Безбородый?!
Висящий на спине гном, никак не отреагировал на обращение. Чоппи громко скулил и тыкался носом в безвольно опущенные руки несчастного, но даже это не вызывало у гнома ни малейшей ответной реакции.
— Кларк, что случилось? Он жив? Жив?! — голос предательски сорвался на писк.
Подхватив изрядно отъевшегося за последние пару месяцев гнома на руки, Фомлин с помутневшим взором нёсся к дому, надрывая спину и выкрикивая ругательства. В срамословии не было ни малейшего смысла, обычно сдержанный гном костерил на чём свет стоит всех и вся. Женщины, Пастырь, Хиггинс и Бойл выбежали на шум, непонимающе уставясь на старосту и его скорбную ношу.
— Все прочь нахрен с дороги! Гмара, тащи таз с водой! Жмона, настойки! Бойл помоги мне! На кровать его! Дед, молись Праотцу, как не молился никогда прежде, чтобы Безбородый был жив!
Бережно уложив Скалозуба на койку, Фомлин застыл, напряженно всматриваясь в лицо лежащего без сознания гнома.
Пастырь осторожно, но твёрдо похлопал его по плечу, веля отстраниться. Приложив ухо к груди, пророк на несколько мгновений, показавшихся Фомлину вечностью, замер, хмуро глядя на сгрудившихся вокруг кровати встревоженных гномов.
— Вознесите хвалу Праотцу, маловеры! Жив-живёхонек!
Вздох облегчения вырвался практически одновременно у всех. Лишь Чоппи продолжал жалобно поскуливать, лижа руку полюбившемуся двуногому.
— Безбородого следует раздеть, дабы я смог должным образом осмотреть повреждения. Гмара, отцепись от своего драгоценного тазика и помоги мне!
Теперь, когда худшие ожидания не подтвердились, а Пастырь уверенно взял бразды правления в свои руки, Фомлин устало облокотился на стену, вперив вопросительный взор на виновато опустившего голову Кларка.
— Я не успел… Ничего не смог сделать, — еле слышно промямлил себе под нос прежде всегда бойкий и не привыкший оправдываться ни перед кем юноша. — Его просто вышвырнули из поместья, точно мешок с мусором! Боюсь, на сотрудничество Рыжесруба больше рассчитывать не приходится.
— Хрен с ним, с этим барыгой, прорвёмся! — Пастырь на пару с Гмарой ловко избавили Скалозуба от лишней одежды. — Праотец всемогущий, как же тебя так отделали-то?! — изумился пророк, разглядывая налившиеся по всему телу пострадавшего огромные синяки.