Как учил его Хиггинс, он выдержал многозначительную паузу, прежде чем ответить на крайне важный вопрос хозяина дома:

— Уважаю! Ты, Фомлин, настоящий мужик! Герой! Спас меня! Вымыл! Накормил! — староста расслабился, расплывшись в довольной улыбке. — Ох, как я устал… Не покажешь, где в твоём доме мне можно поспать?

Услышав просьбу о помощи, спаситель обездоленных и безбородых резко вскочил со скамьи.

— Спать! Так… хм, — после долгих раздумий, владелец дома нашёл-таки решение проблемы. Как это часто бывает в подобных ситуациях, таким волшебным «решением» оказался громкий и требовательный призыв женщины. — Гмара! Гма-а-а-ра-а-а! Да, чтоб тебя! ГМА-А-РА-А-А-А-А!!!

Выскочившая из дома гномиха в сердцах хлопнула руками по бёдрам, набросившись на буяна:

— Чего развопился как резанный?! Совсем сдурел?! Соображаешь вообще?! — пожилая женщина буквально шипела на Фомлина. — Ужрался до зелёных соплей и давай на пол Квартала орать!

— Гма-а-а-ра, — тот выглядел невероятно довольным собой. — Безбородый хочет баиньки! Хде его кроватка?

Сердито взглянув на Скалозуба, Гмара повела того за собой.

— Поспишь тут с твоими воплями! Придурошный…

Пастырь поднялся следом за парочкой:

— Пожалуй, мне тоже не помешает вздремнуть, — пророк ласково похлопал по плечу собравшегося яростно протестовать Фомлина. — Позвать твоих друзей, Бойла и Кларка?

— Друзей? Да. Дру-у-у-зей! Гхм, гхм… БОООООИЛ!!! КЛАААРК!!! Боооил! Клааарк… Боил…

Пастырь захлопнул за собой дверь, немного приглушив зазывные крики старосты.

— Воистину, питие крепких напитков есть страшный грех, разжижающий мозги даже лучшим из нас.

 

Каморка, отведённая Скалозубу, располагалась на чердаке. Маленькое оконце выходило на пустынную улицу, уборкой которой никто не занимался последние лет, этак, десять. Контраст с ухоженным внутренним двориком вызывал неприятное чувство дисгармонии у привыкшего к порядку во всём законнорожденного.

Повалившись на металлическую, невероятно жёсткую и неудобную кровать, Скалозуб ощутил такое немыслимое блаженство, какое никогда не испытывал прежде, нежась на самых мягких перинах.

«До чего я дошёл… В кого превратился? Сколько времени прошло с начала моих злоключений?

Чувствую себя словно побитая собакоморда. Неужели боль позади или это лишь только начало новых испытаний на прочность? Праотец Всеобъемлющий, как же я устал…»

Скалозуб закрыл глаза, желая провалиться в целительный сон. Но прежде чем уйти в сладостное забытье, он успел послушать похабные песенки горланивших на пределе возможностей голосовых связок Фомлина и присоединившихся к нему Бойла и Кларка: