Глава 7

Ей было холодно. Кеннеди обхватила себя руками, пока направлялась в логово Реми. Он отвёз её в старый укутанный тьмой дом, расположенный в Квартале и спрятанный за высокими воротами. Высокий потолок парил над ней, а в углу стоял большой величественный камин. Реми встал на колени перед камином, и с того места где она стояла пламя озарило его лицо.

— Купил это место около двух месяцев назад, — объяснил он, когда поднялся на ноги, отряхивая себя руками. — Собираюсь его переделать. Или, по крайней мере, таков план. Второй этаж сейчас практически район бедствия, так что тебе лучше остаться на ночь внизу. Спальня дальше по коридору. Кажется, у меня есть футболка, которой ты можешь воспользоваться, если захочешь переодеться во что-то другое.

Её взгляд заскользил вокруг логова-пещеры. Диван, два стула. Никаких фотографий. Никаких картин. Ничего личного.

— У тебя нет рождественской елки.

Он оглянулся вокруг, как будто удивился.

— Ах, да… — он потёр рукой по щетине, которая покрывала его челюсть. — Не было особого смысла доставать хотя бы одну, не тогда, когда остался лишь я.

«Лишь я».

У себя дома она тоже не ставила ёлку. Это казалось таким не правильным со всем происходящим вокруг. Не тогда, когда её брат мог умереть на дне Миссисипи. Она подкралась к нему поближе.

— Это… всегда был лишь ты? — она ничего не знала о его семье. — У тебя есть братья, сестры?

— Ни братьев. Ни сестёр. А мои родители давно умерли.

Её сердце сжалось.

— Прости.

— Как я уже сказал, это было очень давно. Моих родителей убили при ограблении, когда мне было семнадцать.

«Ограбление?»

— Парень вломился в дом. Мой отец пытался остановить его. Моего отца… застрелили. Так же, как и мою мать, — его рука упала вниз. — Я провёл ночь у друга. Даже не зная, что их больше нет, пока на следующее утро меня не подбросили к дому. Я вошёл, а они были мертвы.

Она перестала красться и просто бросилась к нему.

— Мне так жаль!

Он сглотнул.

Кеннеди хотела обнять его, но силой заставила свои руки остаться вытянутыми по бокам.

— Копы поймали человека, который убил их?

— Да. Поймали, — его губы превратились в улыбку, лишенную юмора. — Парня, которому было семнадцать также, как и мне. Только он был под кайфом. И даже не помнил, как стрелял в них, но на нём была их кровь, когда копы арестовали парня. Их кровь и драгоценности моей мамы. А ещё у него по-прежнему был пистолет, который он применил.

Ей пришлось прикоснуться к нему. Кеннеди обняла его. Реми напрягся в её объятьях.

— Я пытаюсь тебя утешить, — пробормотала она, крепче прижимая его к себе. — Я ненавижу то, что ты их потерял. — Она переживала за него. За мальчика, который вернулся домой и увидел, что весь его мир просто исчез.

— Мой дедушка вырастил меня. Заботился обо мне всю среднюю школу и колледж. У него случился сердечный приступ через год после моего выпуска.

Может, они были более похожи, чем она думала. Кеннеди отстранилась и посмотрела на него.

— Твоя жизнь не была легкой.

— Нам не обещали лёгкой жизни. Мы должны бороться за то, чего хотим.

«Да».

Она всё ещё продолжала прикасаться к нему. Вместо того, чтобы обнимать его, её руки расположились на груди. Позади него вспыхнули искры пламени, заставляя тени танцевать по всей комнате. Это Вам не газовый камин. Мужчина положил дрова в огонь и сам разжег их. Запах дразнил её нос.

— Твои родители тоже умерли, когда ты была маленькой, — прошептал он.

Кеннеди вздрогнула.

— Это был пожар. Кайлу и мне было 15. Наши родители… их лодка загорелась, и они оказались в ловушке внутри.

Его рука приподнялась и взяла её за подбородок.

— Кайл был на лодке с ними, — добавила она мягким голосом, когда треснул огонь. — Я, эм-м, болела, поэтому осталась дома. Ему пришлось прыгнуть в воду, и он оказался там совсем один. Когда он вернулся, то не разговаривал со мной несколько дней.

— И твой дедушка вырастил тебя, не так ли?

— Ты изучал историю моей семьи? — если он и так всё знает, зачем спрашивать? И когда он начал копаться в её жизни?

— Я ищу твоего брата. Я бы не стал хорошим детективом, если бы не начал расследование, — его уголки губ изогнулись вниз. — Я знал, что ты придешь ко мне в офис, так что перед твоим появлением в час, я заглянул поглубже в твою жизнь.

Не то, чтобы некоторые скверные детали было трудно найти.

— Но, — угрюмо добавил он, — читать холодные факты совсем не то, когда слышишь, как ты рассказываешь мне, что произошло.

Рука Реми согревала девушку и оттолкнула озноб, который Кеннеди ощущала. Она сглотнула.

— Да, меня тоже вырастил дедушка. Думаю, у нас есть что-то общее, — Кеннеди попыталась слабо улыбнуться. — Интересно, что у нас ещё общего?

Когда Кеннеди улыбнулась, его взгляд упал на её губы. И Кеннеди уловила его задержавшийся пристальный взгляд. Жаркий.

Реми тряхнул головой. Его рука соскользнула с неё, и он отодвинулся, сделав несколько шагов, приблизивших его к дивану.

— Каково было твоему брату после смерти родителей?

— Ему было грустно. Нам обоим. Но мы были друг у друга, — у неё всегда был Кайл. В худшие времена он был рядом с ней. — Он всегда пытался защитить меня.

Реми недоуменно поднял голову.

— От чего он защищал тебя?

Теперь, когда он не прикасался к ней, холод снова прокатилась по её позвоночнику. «Не говори ему. Храни эти секреты».

Но разве она не должна раскрыть их все? Она приблизилась ближе к огню, подняв руки к пламени.

— Я лгунья, — проще было произнести эти слова, когда она не смотрела на него. Боже, почему она не может перестать притворяться? Может из-за того, что так долго этим занималась. А возможно из-за того, что именно это вбили в неё.

Она больше не могла продолжать это делать. И она не хотела этого делать.

Её дед всегда говорил ей хранить секреты. Следовать историями. Чтобы сохранить фальшивую улыбку на лице, потому что мир не хотел бы ничего сильнее, чем разрушить семью Кларк.

Её дед, казалось, не видел общей картины. Внешнему миру не нужно было разрывать их семью на части. Они сами сделали предостаточно для уничтожения семьи без чьей-либо помощи.

Она смотрела на пламя, смотрела, как оно извивается и переворачивается.

Реми сказал, что поможет ей, только если она расскажет ему всю правду. С другой стороны, что ей терять? Всё уже кончено, и, возможно, если бы она заговорила раньше, всё могло бы быть иначе.

— Я не была больна.

Она слышала, как он сделал шаг в её сторону. Кеннеди не оглянулась на него, было проще просто продолжать смотреть на пламя.

— Мои рёбра были сломаны, — её руки затряслись. — Я осталась дома, потому что была ранена.

— Почему, бл*дь, твои рёбра были сломаны?

«Идеальные семьи — идеальная ложь».

Пламя танцевало.

— Меня столкнули с лестницы.

— Что? — его рука дотронулась до её плеча.

Она вздрогнула.

— Если ты продолжишь прикасаться ко мне сейчас, я не уверена, что смогу рассказать тебе всё.

Его рука напряглась, но потом Реми отпустил её.

— Это тяжело, — суровое признание вырвалось из неё. — Потому что по-прежнему причиняет боль.

— Кто столкнул тебя с лестницы?

— Кайл и мой отец ссорились. Я пыталась остановить их. Я встала между ними. Это был несчастный случай, — она не хотела, чтобы кулак её отца врезался в Кайла.

Но Кайл толкнул её назад, и она поскользнулась на ковре наверху лестницы. «Вниз… вниз, падая слишком быстро».

— Кто. Толкнул. Тебя?

— Это был несчастный случай, — само падение было несчастным случаем. — Кайл пытался убрать меня с дороги, чтобы я не пострадала. — Пламя вспыхнуло выше. — Видишь ли, мой отец никогда не причинял мне вреда. Он придерживал это для Кайла. — Она могла рассмотреть его в огне. — Но я так устала от того, что моему брату причиняли боль.

— Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня.

Она не хотела смотреть на него.

— Детка, пожалуйста.

— Почему ты называешь меня деткой? Твой голос становится нежным, когда ты так делаешь, и это заставляет меня думать, что тебе не всё равно, — она тряхнула головой и распрямила спину. — Мы можем стать любовниками, но ещё слишком рано для заботы. Слишком рано для красивой лжи. Вообще-то, я считаю, что уже и так устала от всей этой лжи.

— Посмотри на меня, Кеннеди.

Глядя в огонь, разве она не просто пряталась?

— Проще рассказать историю, если я не смотрю на тебя.

— А мне легче понять правду, если ты это сделаешь.

Она говорила правду. Медленно, Кеннеди повернулась к нему. Он смотрел на неё, и его взгляд был таким глубоким и тёмным.

— Расскажи мне, — настоятельно потребовал он.

Её сердце заколотилось в груди, а когда девушка заговорила лишенное эмоций и интонаций спокойствие в ее голосе сильно удивило её.

— В моём доме было много ярости.

У него дернулся мускул на челюсти.

— Всегда внутри, всегда вдали от любопытных глаз. Не для того, чтобы мир увидел, — она сглотнула. — Моя мать собиралась уйти от моего отца. Наконец-то. Неважно, сколько у него было денег. Неважно, что он говорил ей, что заберёт у неё всё. Она собиралась уйти.

Кеннеди слышала ту ужасную ссору, ту последнюю ужасную ссору.

«Хватит! Ты больше не будешь так поступать со мной или моими детьми!»

Слеза соскользнула вниз по её щеке.

— Я не знаю, почему она отправилась с ним на лодку, но я знаю, что пожар не был несчастным случаем. Я слышала, что говорил мой дед. Я знаю, что он заставил исчезнуть первоначальный отчет о расследовании поджога. Мой отец… думаю, он устроил пожар. Это было сделано намеренно. Они были заперты в своей каюте. Моя мать и мой отец. Мой брат сбежал через люк, потому что тогда был маленьким, достаточно маленьким, чтобы выскользнуть. Но он не смог вытащить мою мать. Он не мог вызвать помощь по радио. Всё, что он мог сделать, пока бушевал пожар — это спрыгнуть с лодки. Держась на воде, пока не прибыла помощь. Ему пришлось наблюдать за тем, как наш отец убивает нашу мать, потому что он не хотел, чтобы она ушла от него. Потому что он не мог смириться с мыслью, что кто-то выйдет из-под его контроля.