Глава 2

ВСЕ БОЛИТ. Мой мозг пульсирует, как будто одновременно сотни тысяч басовых партий гремят в нем, и когда я поднимаю руку, чтобы погладить свою голову, мои волосы почти также чертовски царапают ладони — вот насколько грубая каждая прядь.

— Я умираю, — пытаюсь открыть глаза, но ресницы будто склеены клеем. Мой желудок урчит от голода, и во рту так сухо, как никогда раньше. Это худшее чувство, которое у меня когда-либо было.

Я приподнимаюсь, опираясь на локоть, но вся боль и весь дискомфорт, которые испытывала, врезаются в меня как огромная грузовая фура, везущая целый магазин дерьма для Икеи.

— Боже мой, — сдаюсь, плюхаюсь обратно на кровать, только после этого голова начинает бешено кружиться, а горло разбухать от еды, поднимающейся вверх. Я быстро прикрываю рот, чтобы остановить рвущуюся наружу рвоту, но инстинктивно наклоняюсь над кроватью...

— Ведро! — откуда-то с другого конца комнаты приказывает Лейла, но, прежде чем я успеваю полностью разлупить глаза, чтобы разглядеть, где это ведро, рвота вырывается из моего рта, разлетаясь по полу. Теперь мои глаза открыты. Чертовски широко открыты. Я облегченно вздыхаю, когда вижу, что даже в слепом состоянии смогла попасть в ведро и ни капли не попало на пол. Это я могла видеть.

Стону, и откинувшись обратно на кровать, прикладываю руку ко лбу.

— Это кошмар. Думаю, я умираю. Нет, вообще-то, уже умерла и проснулась в аду.

Лейла хихикает где-то в комнате, предполагаю, лежа в своей кровати.

— Ты зло.

Подруга снова смеется и к черту ее, потому что на самом деле звучит нормально.

— Вообще-то, прошлой ночью ты затеяла немало шалостей. Я немного впечатлена твоими действиями.

— Моими действиями? — хотя сейчас мои глаза уже широко открыты, я вижу только потолок нашей комнаты в общежитии. Отвратительный бледно-розовый, от которого меня внезапно начинает вновь тошнить без всякой видимой причины. Этой причиной может быть текила. Или водка. Или все остальное, что я, черт возьми, решила вчера выпить.

— Ты ведь ничего не помнишь, да? — хихикает Лейла, прежде чем погрузиться в свою историю.

— Чувиха, я вломилась в его дом чтобы спасти тебя после того, как ты позвонила мне и сказала, что у тебя был секс на одну ночь — с просто самым горячим парнем в кампусе — и я, в моем пьяном состоянии, следовала твоим ультра-пьяным указаниям, как проехать к нему домой. Ну, на самом деле, я отдала свой телефон таксисту, который, как ни странно, точно знал, где ты была, потому что, я цитирую: «Я был там много раз. Я знаю, где она», и затем поднялась по садовой лестнице до его окна, где ты ждала, одетая только в лифчик и... — она замолкает, бросает взгляд на мою грудь и машет пальцем, — ну, это.

Я опускаю взгляд вниз и вижу, что на мне черный футболка «Raiders», который не узнаю. Мой рот отрывается от шока.

Подруга продолжает:

— Ты уехала от него ни с чем, кроме этой футболки, но не раньше, чем он проснулся, шокировав нас обеих до усрачки. Далее ты взмахнула руками, твое достоинство улетело прочь вместе с твоим телефоном, а потом мы обе вывалились через окно, приземляясь на таксиста, что ждал нас внизу. Когда красавчик выглянул в окно, чтобы посмеяться над нами, мы обе бросились к машине с водителем, следовавшим вслед за нами. Он быстро дал газу и вытащил нас оттуда. Потом всех нас накрыл приступ смеха.

— О Боже, — выдыхаю я, когда в голове, как плохое кино, начинают мелькать воспоминания. — Я помню.

Телефон Лейлы вибрирует на ее комоде, и она бесцельно тянется за ним. Я свешиваю ноги с кровати, позволяя длинным волосам упасть мне на лицо, когда массирую виски.

— Боже, я...

— Ох! — самодовольно хихикает Лейла. — О, это замечательно.

— Что? — говорю я, продолжая поглаживать виски. Я бросаю взгляд на нее из-под распущенных прядей розовых волос. — Подожди, только не говори, что ты трахнулась с таксистом.

Она не отвечает, но я чувствую, как что-то тяжелое приземляется рядом с моим бедром.

— Нет. Я имею в виду, что думала об этом, но тут сообщение, — Лейла указывает на телефон у моей ноги. — Оно для тебя.

— Что? — в замешательстве спрашиваю я, а затем хватаю телефон и открываю сообщение.

ЭМИ: идет загрузка MMS...

— О... нет...

— О... да... — пародирует мой тон Лейла, кивает головой и постукивает кончиками пальцев обеих рук друг о друга как злая девица, какой она и является.

Я нервно сглатываю, а затем нажимаю «открыть»...

— Шот текилы — это образ жизни, — Лейла сунула рюмку мне в руку. — Ну же, Эми.

Подруга начала танцевать под какую-то хип-хоп песню, играющую из колонок и на долю секунды я подумала о том, чтобы отправиться домой. Я была одета в обтягивающее черное боди с глубоким декольте и мини-юбку, затянутую поясом на талии, но это все, что я позволила Лейле. Она пыталась заставить меня обуть каблуки, но прежде, чем успела достать свои ужасные Лабутены, я уже завязывала шнурки на своих — как она называет — готических ботинках. Они не готические, или, может быть готические, в любом случае, меня это не беспокоит. Они удобные и это все, что я действительно любила носить с детства. Эсли не мои черные ботинки «Doc Martens», то что-то повседневное, как «Chuck Taylors». Меня никогда, никогда не увидят на каких-либо каблуках. Она сунула мне в руку пару сетчатых чулок и потребовала, чтобы сначала надела их, а затем она разрешит мне обуть мои ботинки, и я решила, что, вместо того чтобы слушать, как она поднимает эту тему всю ночь (потому что она очень хороша в этом) надела эти глупые вещички. Я не крашусь и сегодняшний вечер не стал исключением. Просто нанесла немного румян — хотя это мне и не нужно — и немного бальзама для губ со вкусом ананаса, который обладал больше вкусом и запахом, чем эффективностью — распустила свои бледно-розовые волосы из тугого пучка, который обычно завязывала, сняла очки для чтения, и мы отправились в путь. Но пока я стою здесь с рюмкой прозрачной жидкости в одной руке и ломтиком лайма в другой, начинаю жалеть о каждом своем решении — включая дружбу с Лейлой — которое меня привело к этому. Она, должно быть, почувствовала это как маленький датчик, какой она и была, потому что обернула свою руку вокруг моей талии и притянула к себе.

— Да ладно тебе. Только подумай... в это же время на следующих выходных ты будешь только мечтать быть в хлам от текилы, пока будешь знакомиться с новым мужчиной твоей мамы и его детьми.

Она была права. Я была слабачкой. Не разбираюсь в детях, а они не разбираются во мне. Мне действительно не нравится, когда мне говорят обо всех моих недостатках в течение тридцати секунд.

Я поднесла рюмку к губам и, запрокинув голову, проглотила горький, отвратительный напиток, затем быстро сунула лайм в рот, как видела делают во многих фильмах.

— Ууу! — Лейла подняла руки вверх. — Вот моя девочка. А теперь, давай возьмем еще.

Еще несколько шотов спустя я танцевала рядом с Лейлой, комната кружилась. Она присела передо мной, чтобы соблазнительно потереться задницей о меня спереди, давая мне вид на толпу впереди. Моя улыбка исчезла, когда я увидела, что или кто смотрел на меня. Темно-коричневые волосы торчат из-под кепки, что была перевернута назад, напряженные глаза, пробуждение к жизни все мои чувства сразу, мягкая, загорелая кожа. Увидев меня, он застывает. Он должно быть, около ста восьмидесяти сантиметров. На его стройном теле хорошо сидят поношенные джинсы и черная рубашка. Парень допивает свой напиток, все его внимание сосредоточено на мне, затем похлопывает своего друга по спине, а потом...

— О, нет, — бормочу я, как раз, когда Лейла снова встает, смеясь и перебрасывая свои волосы через плечо.

— Что? — она втягивает нижнюю губу в рот, и протягивает мне еще один напиток.

Мои ладони вспотели, и я вытираю их о свою юбку.

— Он иде..

— Кто? — Лейла поймала мой взгляд и проследила траекторию. Выглядело так, будто он идет к нам в замедленной съемке. Я задержала дыхание, когда он подходит все ближе и ближе и — он сверкнул взглядом над моим плечом, сексуальная ухмылка искривила уголок его рта, показывая ряд прямых белых зубов, а затем он прошел мимо меня, направляясь прямо к бару.

Я выдохнула воздух, который задерживала, мои плечи расслабились от облегчения.

Лейла усмехнулась.

— О, я вижу ты заметила Мэддокса Стоуна.

— Мэддокса что? — спросила я. У меня было ощущение, что я начала плыть, а стены деформироваться. — Кажется, я хочу еще выпить.

— Конечно хочешь, — пошевелила бровями подруга.

Я закатила глаза, стараясь чтобы не было так очевидно мое разочарование тем, что он прошел мимо нас. Никогда его не видела — никогда, но с другой стороны, я не часто выхожу гулять, а когда все же выхожу, почти всегда пытаюсь остановить Лейлу от самоубийства.

— Я не это имела в виду, просто я... — остановилась, решая отвлечься. Это всегда срабатывало с Лейлой. — Я имею в виду, что мне нужно больше выпить. Мне так кажется.

— Ну, — она взяла меня под руку. — Кто я такая, чтобы тебе запрещать? — подруга отодвинула табурет возле бара и заказала четыре шота и две «Ягер бомбы».

— Гм, — подняв указательный палец и глядя на рюмки, сказала я. — Не думаю, что это я име...

— Испугалась? — раздался голос рядом со мной, и инстинктивно я посмотрела в его направлении. Я слегка запнулась, и во рту стало сухо.

Дерьмо.

— Не испугалась, просто... я осторожна.

Его взгляд остановился на мне и черт побери, вблизи он был еще красивее. Его щеки, хотя и были золотистого оттенка, слегка покраснели, возможно от алкоголя. Глаза — цвета темно-зеленого авокадо, были обрамлены темными, густыми ресницами. У него угловатая челюсть, высокие скулы, как у модели. Черты лица этого парня были такими захватывающими, что я чуть не запнулась. Обе руки покрыты татуировками, и еще одна большая виднелась на шее. Также у него золотое кольцо в носу. Что-то в нем казалось угрожающим. Он, определенно, показал мне настрой плохого мальчика — не мой тип. Мне больше нравились причудливые парни. Ботаники, которым больше нравилась наука, а не вечеринки. Никогда не смогла бы встречаться с парнем, который катался как я, они всегда находили это пугающим, когда я могла перехитрить их, поэтому мне нравились причудливые парни, потому что парни как Мэддокс Стоун, ломали таких девушек как я. Понимала, что хоть и не знала его историю, я осуждала его, но в то же время хотела быть осведомленной. Так как была в баре полном пьяных людей — я была одной из них.