Глава 5

Мак свернул на обочину главной улицы и выключил зажигание. «Форд» несколько секунд трясло, потом стало тихо. Гадая, добралась ли Тиффани уже до дома, Хейли открыла пассажирскую дверь и вылезла на палящее солнце.

Ее босые ноги горели на залитом солнцем асфальте. Она делала медленные, обдуманные шаги, потому что, сосредоточившись на обжигающем жаре, могла не думать ни о чем другом. Ее отец, ее мать, бессонница, ее будущее... Асфальт был мучительным, но и в некотором роде терапевтическим. Южный антидепрессант.

Мертвые, высохшие черви, некоторые в форме буквы «Г», некоторые в форме буквы «С», были приклеены к асфальту. Она медленно перешла дорогу, стараясь не наступать на их искалеченные тела.

— Должно быть, гудрон обжигает. Черт, я чувствую, как жар поднимается до лодыжек, — сказал Мак, ожидая на другой стороне дороги. — Почему ты идешь так медленно?

— Не так уж и жарко, — сказала она и постаралась не поморщиться. — Правда.

Когда они стояли перед прилавком с фруктовым льдом, старым обветшалым трейлером, который был припаркован на обочине главной улицы с тех пор, как она себя помнила, Хейли заметила девушку своего возраста, стоявшую на обочине в нескольких ярдах от нее. Эрика Дюваль. Она смотрела в лес, рюкзак низко висел у нее за спиной.

— Как думаешь, что она делает? — спросил Мак, щурясь от солнца. Он протянул Хейли конус голубого льда.

— Не знаю.

— Она ужасно часто шляется по лесу, — сказал он, беря еще один рожок у прыщавого парня, который работал за прилавком. — Обычно девчонки нашего возраста вырастают из такого рода игр. Двигаются дальше и становятся юными леди.

— У нее нет друзей, — пробормотала Хейли, наблюдая, как Эрика исчезает в лесу. Хейли находила Эрику красивой и загадочной. Тиффани считала эту девушку просто жуткой.

— Вы двое хорошо ладите в закусочной?

Хейли откусила кусочек льда, едва почувствовав сладкий сироп на кончике языка. Она кивнула.

— Да, она тихая, но достаточно милая.

Несколько недель назад Хейли устроилась официанткой в закусочную, чтобы помочь своей семье со счетами. С тех пор как она работала, Хейли оказалась загипнотизированной тихой миниатюрной девушкой, которая также была там официанткой. Эрика сильно отличалась от других, всегда читала, всегда писала, всегда жила в другом мире, чем все остальные. У Тиффани, что тоже работала вместе с ними, сложилось совсем другое впечатление об Эрике. Она находила ее странной и немного дикой и, как и со многими другими людьми, смотрела на нее свысока.

Семья Эрики переехала в Гранд-Треспасс из Сан-Франциско, когда она училась в первом классе. Хейли вспомнила, как впервые увидела ее в школе. Эрика была маленькой и худенькой, и у нее были такие же длинные темные волосы, обрамлявшие ее крошечное личико. Ее одежда и глаза выглядели слишком большими для нее.

К сожалению, в тот день в классе у нее не появилось друзей, как, впрочем, их не появилось и по окончании Эрикой средней школы. Ни одного.

***

В четыре часа того же дня Хейли осторожно сняла жирную пену, осевшую на верхушке кастрюли с гамбо. Положив большую деревянную ложку обратно на плиту, она пошла в спальню матери и тихо открыла дверь.

Женщина, казалось, все еще спала. Единственной частью ее тела, которую Хейли могла разглядеть за покрывалами, была макушка головы. Она не выходила весь день. Это было так, как будто она пыталась сном отогнать реальности смерти своего мужа.

Хейли закрыла дверь и подошла к креслу. Тело Мака ростом шесть футов и один дюйм растянулось на большом диване у стены. Его пустой конус из-под мороженого валялся на полу рядом с ним, как и две смятые банки «Корс Лайт».

— Не думаешь, что тебе следует позвонить доктору Бруссарду? — спросил он. — Это продолжается уже слишком долго. Для нее нездорово оставаться в таком положении.

Хейли вздохнула.

— Он приходил всего пару недель назад. Ей нужны были какие-нибудь таблетки, чтобы уснуть. Теперь она остается в комнате и спит больше, чем раньше. — Хейли вздохнула. — Я не знаю, что делать.

Зазвонил телефон. Хейли вскочила и поспешила на кухню.

— Это, должно быть, Тиффани.

Когда она сняла трубку, то сразу же услышала ужас в голосе на другом конце линии.

— Пожалуйста, скажи мне, что Тиффани у тебя, — прохрипела миссис Перрон.

Хейли взглянула на часы, и ее сердце пропустило удар. Было уже пять минут пятого.