Глава 31

Час спустя, когда он сидел на узком сиденье качелей, изучая дом Андерсонов, подошел парень. Мальчишка на цыпочках прошел через двор, пока не добрался до окна спальни дочери. Затем, несколько секунд спустя, девочка высунула голову, и мальчик помог ей спуститься. Двое тихо рассмеялись, затем бросились через двор в ночь.

После того, как они исчезли, он изучил окно спальни девушки. Вдохнул прохладный, очищенный дождем воздух и попытался решить, не слишком ли это рискованно, не зайдет ли он слишком далеко, делая то, что хотел.

Он раздумывал несколько минут, полированный камень яростно вертелся в его ладони, затем решил, что риск того стоит. Он и раньше видел, как девушка ускользала, и она всегда исчезала на несколько часов. В остальной части дома было темно, так что семья крепко спала.

Да, он будет в безопасности, войдя внутрь.

Он приоткрыл окно шире и протиснулся в дом. Оказавшись внутри, его сердце бешено заколотилось, когда он медленно обошел комнату, осматривая тусклую обстановку. Там было бюро с керамической балериной и шкатулкой для драгоценностей, стоявшими на его поверхности. Комод, заваленный маленькими кисточками, косметикой и большой флаконом лака для волос. Он взял щетку, его рука задела пряди волос, застрявшие в щетине. Вытащил несколько штук и потер их кончиками пальцев.

Пряди были грубыми. Вероятно, окрашенные, а не натуральные, неиспорченные волосы, как у ее матери. Но он оказался ближе чем когда-либо к своему ангелу, поэтому положил их в карман и вернул щетку обратно на комод.

Подошел к неубранной постели. В тусклом свете попытался угадать цвет одеяла. В ногах кровати лежала большая подушка. В форме сердца с вышитым именем «Келси».

— Келси, — одними губами произнес он и почувствовал, как слово слетело с языка. Имя, которое его ангел, вероятно, произносила несколько раз в день.

Он повторил его снова и наклонился, чтобы понюхать ее простыни. Они пахли по-девичьи, как у Элли. Сладкий запах.

Лег на кровать и вцепился в подушку. Здесь спала ее дочь. Это то, что она видит перед тем, как заснуть, то, что она слышит.

Он уставился в темноту, и его плечи напряглись. Кровь бурлила в жилах, и внезапно ему захотелось схватить девушку за плечи и встряхнуть ее. Тряси ее до тех пор, пока не останутся видны только тусклые белки глаз.

Разве она не знала, что ее мать будет беспокоиться, если узнает, что она ускользает из дома ночью? Эта девушка была никудышной, совсем как Элли. Совсем как те молодые девушки, которых он видел каждый день. Девушки, смотрели на него, перешептывались, а иногда доходили до того, что подмигивали, их глаза были злыми щелочками, а губы — кровавого оттенка.

Эти девушки были грязными, опасными. И он уверен, что они ничем не отличались за пределами Гранд-Треспасса. Он видел тех же самых девушек по телевизору. Они повсюду, гребаная пандемия.

Он провел пальцами по одеялу. Оно было мягким. Мягче, чем у Элли, полная противоположность шерстяному одеялу государственного образца, с которым он спал с детства. Он гадал, насколько мягким будет одеяло матери. Внезапно он понял, что ему придется это выяснить. Он должен узнать, иначе эта мысль затуманила бы его и без того переполненный разум. Он закрыл глаза и упивался этой мыслью. Затем позволил себе молча насладиться восхитительными воспоминаниями.

Тиффани была зла, когда он остановился, чтобы забрать ее с обочины дороги. Запрыгнув в грузовик, она попросила его увезти ее. Где угодно, только подальше отсюда, сказала она. Поэтому он включил передачу, и они поехали по Главной улице к дому его матери.

Вскоре ее рука оказалась на его плече, затем ее пальцы в его волосах. Длинные красные ногти с идеальными полумесяцами на кончиках.

— Мы расстались, — объявила она.

— Совсем?

— Да, на этот раз навсегда. Он думает, что владеет мной, и я ненавижу это.

— А он знает?

Она наблюдала за ним в темноте, перебирая пальцами свое ожерелье. Затем, казалось, решила, что он шутит.

— Он... э-э-э... нет, — проговорила она, и улыбка расплылась по ее маленькому лицу. Ее пальцы снова нашли его волосы.

Он ударил ботинком по педали.

Дома она перекинула свои стройные загорелые ноги через спинку кресла, пока он наполнял водкой два стакана и откручивал крышки от их пива. Тиффани начала жаловаться на своего парня, Чарльза, когда выпила первые две рюмки. Он продолжал кивать, на самом деле не слыша ее, но думая о том, что он мог бы сделать. Когда-то он мечтал убить ее, но это была всего лишь мечта. Или нет?

Через некоторое время ее глаза начали слипаться, но она все еще бормотала. Тиффани соскользнула с кресла и, пошатываясь, подошла к тому месту, где он сидел, ее теплое дыхание щекотало ему ухо. Он старался сохранять спокойствие.

Чем ближе она подходила, тем больше мучений он испытывал. Его дыхание участилось, и он сжал кулаки. Он надеялся, что Элли не вернется домой. Он представил, как она входит в дверь, видит девушку в доме, а потом говорит что-то умное или глупое. Но он знал, что не сможет остановиться. Не сейчас.

Тиффани прижалась губами к его губам, и его тело наполнилось яростью. Ему хотелось схватить ее за горло и встряхнуть, но вместо этого он откинулся назад, подальше от нее.

— Что случилось? — прошептала она, алкоголь исходил из ее теплого рта.

Он встал и взял ее за руку, длинные ногти царапнули его ладонь. Она хихикнула и позволила ему вести себя.

— Крошечная комнатка, — прокомментировала она, когда они вошли в единственную спальню, которую он когда-либо знал. В этот момент он подумал о том, как хорошо жилось ее семье. И он возненавидел Тиффани еще больше. — Но уютно, — добавила она.

Нет, здесь не уютно. По-своему она была вежлива. Он толкнул ее на кровать, и, как он и подозревал, Тиффани это понравилось.

Она подняла на него мутные от выпитого глаза.

— Это так неправильно, — проговорила она, а затем хихикнула.

Он кивнул.

— Но мы никому не скажем. Это будет просто наш маленький секрет, верно?

Он кивнул. Секрет. Это определенно будет секретом.

Тиффани снова хихикнула. Все еще глядя на него снизу-вверх, она поднесла пальцы к рубашке и расстегнула ее, затем сбросила с узких плеч, позволив ей упасть кучей позади нее. На ней был черный кружевной лифчик, и он мог разглядеть ее соски сквозь прозрачную материю.

Жар пробежал по всему его телу. У нее были полные сиськи, не такие большие, как у моделей в журналах, но они были большими для ее маленького тела. Она засмеялась, снимая одну из лямок со своего плеча.

— Знаешь, как давно я хотела это сделать? — спросила она, ее глаза казались еще более осоловевшими, чем минуту назад.

— Нет.

Она снова рассмеялась.

— О-о-о-очень давно. — Она потянула другую бретельку вниз, затем потянулась назад и расстегнула лифчик. Полные, бледные груди с тугими розовыми сосками выскочили наружу. Жар становился все сильнее. Он становился твердым.

Она снова легла на кровать.

— Тебе нравится то, что ты видишь? — невнятно спросила она.

Он стоял на краю кровати и изучал ее.

— Прикоснись ко мне.

Он неохотно опустился на кровать.

Она протянула руку и поцеловала его в шею, затем направила его рот к своей груди.

Жар поглотил его, взрываясь между ног. Он прижался губами к соску, затем открыл рот и втянул его. Его член пульсировал, он подвинул колени вперед, потянулся к другой ее мягкой груди и провел языком по соску.

Она выгнула спину, ее длинные волосы каскадом рассыпались по спине. Тиффани хихикнула в миллионный раз.

— Ты какой-то неуклюжий, — прошептала она, едва шевеля губами.

В его голове зажегся свет, и он отпрянул, мгновенно смягчаясь внизу. Весь жар в его теле собрался и переместился в голову. Она дразнила его.

Тиффани села, не потрудившись прикрыть свои грешные сиськи.

— Что случилось? Я сказала что-то не так?

Кровь ударила ему в голову, и комната, казалось, изменилась.

— Почему ты так на меня смотришь? — спросила она, широко раскрыв глаза. — Я ничего не имела в виду, честно. Просто... просто ты...

Он попятился, испытывая отвращение к своему возбуждению.

Она легла на спину.

— О боже, у меня та-а-а-к кружится голова... — простонала она, и уродливая улыбка вернулась на ее губы. Тиффани хихикнула, затем поманила его указательным пальцем. — Вернись ко мне.

Когда он этого не сделал, она наклонилась вперед и потянула его за петли ремня. Расстегнула пуговицу на его брюках, затем молнию.

Его трясло.

Тиффани протянула руку и осторожно вытащила член. Когда она поднесла его ко рту, комната начала двигаться быстрее. Он схватил ее за запястья и крепко сжал их.

— О-о-о-о, — промурлыкала она.

Ей это нравилось.

У него болела голова, но не от алкоголя, а от того, что она сказала. От того, что они делали. Он сжал сильнее.

Ее глаза расширились.

— Эй, мне становится по-настоящему больно, — пожаловалась она.

Но он не ослабил хватки.

Ее глаза метнулись между ним и тем местом, где были зажаты ее запястья.

— Тебе не нравится боль? — спросил он, пристально глядя на нее. В ее глазах появилось замешательство.

— Тогда зачем ты изменяешь своему парню? — спросил он. — Не думала, что ему будет больно?

— Что?

— Зачем тебе обманывать...

Она пристально посмотрела на него.

— Ага, кто бы говорил! Отпусти меня! Черт возьми, отпусти мои гребаные запястья!

Он сжал их крепче.

— Я не ложусь в постель со шлюхами, — рявкнул он. — Ты должна была это знать.

Когда она заговорила в следующий раз, ее голос звучал мягче.

— Мне жаль, — сказала она, и слезы навернулись у нее из-под век. — Прости... я... я думала, что нравлюсь тебе. Я имею в виду, ты вел себя именно так. Послушай, отпусти меня, и я просто уйду. Мы все равно не должны этого делать.

Он отпустил ее запястья, и она наклонилась вперед, прикрывая грудь. Жирные, жалкие слезы потекли по ее лицу, размазывая тушь.

Он поднял подушку.