― И как надолго ты здесь? Тебе разве не нужно обратно в Штаты?

Наклоняясь к нему ближе, чтобы слышали не все, я шепчу:

― Нет. В данный момент, у меня много свободного времени, если ты понимаешь, о чем я. ― Затем я поворачиваюсь к его спутнице, обращаясь к нему и внимательно смотря на нее. ― Деклан, она великолепна.

Мои слова, и то, как я произношу их, заставляют ее чувствовать себя не в своей тарелке. Она переступает с ноги на ногу и говорит:

― Простите, не думаю, что мы встречались. Я Давина.

― Рада знакомству.

― А вы?

― Старая знакомая, ― встревает Деклан, отвечая за меня, а я, хихикая, добавляю:

― Ну, это скромное описание.

Я вижу, как он напрягается, когда закрывает свой рот, поэтому я быстро выдаю свою просьбу.

― Я надеялась украсть тебя ненадолго. Мне кое—что хотелось бы обсудить с тобой... наедине.

― Сейчас, вероятно, не лучшее время.

― Все нормально, ― говорит Давина ему с улыбкой. ― Мне все равно нужно подойти к Беатрис.

Улыбаясь Деклану, я выдаю:

― Прекрасно.

Его улыбка натянута, когда он проходит мимо меня и, не смотря мне в глаза, произносит:

― Следуй за мной.

И я следую, стараясь успевать за его быстрым шагом, но, когда замечаю, что он выходит на улицу, подальше от людей, я хватаю его за руку и тяну назад.

― Вот здесь в самый раз.

― Я думал, ты сказала, что хочешь побыть наедине.

― Вот тут наедине в самый раз.

Мне нужна толпа, чтобы убедиться, что он будет держать в узде свои эмоции. Он хмурится и сквозь зубы злобно выплевывает:

― Какого хрена ты здесь делаешь?

― Мне нужно было увидеть тебя, поговорить с тобой, а это единственный способ заставить тебя выслушать меня, оставаясь спокойным.

Сохраняя свой голос тихим, его тон становится резким, когда он говорит:

― Что ты хочешь сказать мне, а? Мне жаль? Это не то, что ты подумал? Прости меня? Ну, пошла на хер, потому что ничего из этого я не хочу услышать, выходящим из твоего рта.

― Если ты просто позволишь мне рассказать свою версию, я уеду. Если это то, чего ты хочешь, я уеду — исчезну из твоей жизни, и тебе больше не надо будет думать обо мне.

Деклан хватает меня за локоть и притягивает ближе к себе. Его тело так близко к моему, я могу ощущать тепло его крови, пульсирующей по венам.

― Ты думаешь, это так просто? Ты думаешь, я просто могу игнорировать тебя и больше никогда не думать о тебе — женщине, которая обманула меня до такой степени, что я... ― он делает паузу на секунду, чтобы убедиться, что никого нет близко, чтобы услышать его следующие слова, ― убил человека? Я никогда не смогу избавиться от тебя, потому что ты демон, который живет внутри меня.

Слова глубоко ранят.

Желание упасть на колени и умолять у его ног простить меня проходит через мое тело. Я сделала это с ним. Это я, и груз этой ответственности делает почти невозможным шанс оставаться в живых. Это тянет меня в ад, с которым я боюсь столкнуться.

― Скажи мне, что я могу сделать, ― умоляю я. ― Потому что я сделаю все для тебя, чтобы хоть как—то загладить вину.

― Уже все сделано. Это случилось и ничего не вернуть, но ты... продолжая неожиданно возникать... ты просто поворачиваешь нож, который воткнула мне в спину.

― Тогда позволь мне исправить это.

― Это была прекрасная речь, ― пожилая дама делает комплимент, когда проходит мимо нас.

Деклан быстро благодарит ее и поворачивается ко мне.

― Тебе нужно уйти.

― Нет.

― Боже, ты упрямая.

― Деклан, нет. Я хочу объяснить.

― Не здесь.

― Тогда где?

― Завтра, ― предлагает он. ― Ты хочешь поговорить в приватной обстановке? Ладно, я позволю тебе это. Приезжай в мой дом, скажи то, что тебе нужно сказать, и затем уезжай.

― Хорошо, ― отвечаю я, кивая.

― Я говорю серьезно. Ты покинешь Шотландию. Вернешься домой.

Я продолжаю согласно кивать на его слова и уточняю:

― Тогда завтра?

Его челюсть стиснута.

― Да. А сейчас я хочу, чтобы ты покинула эту вечеринку.

Я так и делаю. Получив то, что хотела, я улыбаюсь, но это не ощущается полной победой по очевидным причинам. Получив свой палантин и клатч, я прощаюсь с Лакланом и благодарю его, что сопроводил меня как мой эскорт. Он предлагает подбросить меня до отеля, но я вежливо отклоняю предложение и принимаю его флиртующий поцелуй моей руки, прежде чем он открывает дверь машины для меня.

― Было приятно познакомиться, Элизабет. Я надеюсь увидеть вас еще, ― говорит он мне, и я возвращаю жест, говоря:

― Я тоже надеюсь на это.

― Что ты делал с этой женщиной? ― спрашиваю я, когда Лаклан подходит ко мне в баре. ― Откуда ты знаешь ее?

― Я ее не знаю. Она была одна, и я предложил сопроводить ее. А что такое?

Делая глоток своего скотча, я говорю:

― Я хочу, чтобы ты проследил за ней.

― Кто она такая?

― Просто проследи за ней. Я хочу знать, чем она занимается в течение дня.

Его смешок заставляет меня волноваться, когда он отвечает:

― Так теперь я частный детектив, МакКиннон?

― Ты хочешь работать на кого—то другого? ― огрызаюсь я, ставя свой стакан для коктейля на барную стойку слишком резко. Затем повторяю грубым голосом: ― Проследи за ней.

Я не хочу, чтобы со стороны казалось, будто я прикладываю много усилий, поэтому я отдаю предпочтение простоте, надевая черную кашемировую кофту, брюки и ботинки на плоской подошве. Я придаю макияжу естественность при помощи бесцветного блеска для губ. Моя рука нервно подрагивает, когда я наношу на кожу под глазами корректирующее средство, чтобы скрыть явное доказательство бессонницы прошлой ночью.

Когда я покинула вечеринку, я выехала из отеля, поэтому было уже довольно поздно, когда я вернулась обратно к Айле после двухчасовой поездки. Мой разум работал всю ночь, не прекращая свои размышления, меня тревожила предстоящая встреча с Декланом, и я задавалась вопросом, что именно я ему скажу. Часто меня мучает вопрос, что я вообще делаю здесь, в Шотландии. Мой разум в постоянном замешательстве, и я даже не пытаюсь оценить свои действия, потому что это изначально обречено на провал. Все что мне известно, что я нахожусь в состоянии растерянности, и Деклан единственный, кто мне знаком и кого я знаю.

Надеваю куртку кремового цвета длиной до колена и направляюсь к машине. Я замечаю, что увеличиваю скорость, чтобы быстрее добраться до Деклана, но я волнуюсь, потому что совершенно не догадываюсь, как он меня встретит, когда я приеду. С белыми костяшками от того, что сильно сжимаю руль, я делаю пару глубоких вдохов, когда поворачиваю на дорогу, ведущую к дому Деклана, и подъезжаю к воротам. Впервые я тянусь к домофону и нажимаю кнопку вызова на нем. Ответа не следует, но ворота все равно открываются.

Автомобиль неспешно следует по извилистой дороге, сбоку которой расположены покрытые снегом деревья. Когда я достигаю холма, я останавливаюсь напротив того, что должно было стать моей тихой гаванью, куда мы должны были сбежать. Это должен был быть мой дом с Декланом; вместо этого он — моя утраченная любовь, а я — его враг.

Гравий хрустит под моими ногами, когда я выхожу из машины. Я стою на месте, смотря на трехэтажный особняк, который располагается тут в уединение. Величественный и одинокий на вершине холма, и единственный звук, который раздается здесь, это завывающий ветер, что проносится между ветками деревьев, и кружащийся в водовороте снег, что легко слетает с веток. Я перевожу свой взгляд на великолепный фонтан и представляю звук льющейся воды в летнее время.

― Что ты делаешь?

Наконец я поворачиваюсь к дому и вижу Деклана, он стоит у входной двери в сшитых на заказ брюках и рубашке на выпуск, застегнутой на все пуговицы. Мое сердце мгновенно реагирует на него.

― Ничего такого. Просто любуюсь участком, ― бормочу я, направляясь к нему.

Он презрительно смотрит на меня, пока я подхожу к лестнице, что ведет к парадному входу, и когда я втягиваю запах его одеколона, я испытываю сильное желание броситься к нему в объятья. Заставить все это исчезнуть. Отмотать время назад, чтобы сделать все по—другому. Спасти его от падения со скалы, откуда я любезно сбросила его.

Он не произносит ни слова, просто жестом указывает пройти в дом.

Это отнимает практически все мои силы, чтобы суметь устоять на ногах, когда я ступаю в огромный холл. Поднимая взгляд наверх и осматриваясь по сторонам, я замечаю, что все было сделано в изящном, современном стиле, в белых и пастельных тонах. Холл тянется через весь дом, и вы можете видеть сразу же дальнюю часть дома, которая открывает вид на большое, стеклянное окно, за которым располагается атриум (прим. пер. открытый внутренний дворик).

Я двигаюсь вперёд, в то время как холодная темнота приводит меня в тщательно обставленную гостиную, которая, по—видимому, тоже должна подвергнуться изменениям. Стены гостиной представляют собой множество деревянных старинных полок, на которых расположены сотни и сотни книг. Их так много, что вы можете почувствовать запах страниц и кожаных переплетов. Старинная люстра венчает потолок гостиной, располагаясь над кожаными креслами с высокими спинками и стеганный честерфилдский диван, который был в его кабинете на Норт—Ривер.

Деклан присаживается в центре дивана, не оказывая приветствия, когда произносит:

― Говори то, что хотела сказать.

И внезапно, все, о чем я размышляла прошлой ночью, вылетело из головы. У меня ни единого слова, когда я смотрю на него. Я подхожу ближе, и вместо того чтобы присесть на диван рядом с ним или же на один из стульев, я присаживаюсь на деревянный кофейный столик, что находится перед ним, и когда я делаю так, он наклоняется вперёд и располагает локти на коленях.

Какое—то время мы молча сидим, просто смотрим друг другу в глаза. Мой взгляд наполнен горечью и болью; его — гневным презрением. Предательские слёзы обжигают и покалывают глаза, но я сопротивляюсь изо всех сил, чтобы оставаться стойкой, когда на самом деле, я просто маленькая растерянная, разрушенная девочка, жаждущая уцепиться за спасение, что находится передо мной, и никогда не отпускать.