– Ну-с… – произнес он в пространство между Маком и Головастиком. – А здесь у нас что делается?
– Господин Сим, – сказал Головастик, краснея, подмигивая и потирая руки, – объясните господину инспектору, чем вы… кхе… гм…
– А ведь я вас знаю, – сказал великий Мак, как-то неожиданно возникая в двух шагах от прокурора. – Простите, если я не ошибаюсь, вы – государственный прокурор?
Да, иметь дело с Маком было нелегко, весь тщательно продуманный план полетел к черту сразу же: Мак и не подумал ничего скрывать, он ничего не боялся, ему было любопытно, он смотрел на прокурора с высоты своего огромного роста как на некое экзотическое животное… Надо было перестраиваться на ходу.
– Да, – с холодным удивлением произнес прокурор, переставая улыбаться. – Насколько мне известно, я действительно государственный прокурор, хотя мне непонятно… – Он нахмурился и вгляделся в лицо Мака. Мак широко улыбался. – Ба-ба-ба! – воскликнул прокурор. – Ну конечно же… Мак Сим, он же Максим Каммерер! Однако, позвольте, мне же доложили, что вы погибли на каторге… Массаракш, как вы сюда попали?
– Длинная история, – ответил Мак, махнув рукой. – Между прочим, я тоже удивился, увидев вас здесь. Никогда не предполагал, что наши занятия интересуют Департамент юстиции…
– Ваши занятия интересуют самых неожиданных людей, – сказал прокурор. Он взял Мака под руку, отвел его к дальнему окну и доверительным шепотом осведомился:
– Когда вы нам подарите пилюли? Настоящие пилюли, на все тридцать минут…
– А вы разве тоже?.. – спросил Мак. – Впрочем, да, естественно…
Прокурор горестно покачал головой и с тяжелым вздохом закатил глаза.
– Наше благословение и наше проклятие, – проговорил он. – Счастье нашего государства и горе его правителей… Массаракш, я ужасно рад, что вы живы, Мак. Должен вам сказать, что дело, по которому вы проходили, было одним из немногих в моей карьере, оставивших у меня чувство досадной неудовлетворенности… Нет-нет, не пытайтесь отрицать – по букве закона вы были виновны, с этой стороны все в порядке… вы напали на башню, кажется, убили гвардейца, за это, знаете ли, по головке не гладят. Но вот по существу… Признаюсь, рука у меня дрогнула, когда я подписывал ваш приговор. Как будто я приговаривал ребенка, не обижайтесь. В конце концов, ведь это была затея скорее наша, чем ваша, и вся ответственность…
– Я не обижаюсь, – сказал Мак. – И вы не далеки от истины: выходка с этой башней была ребяческая… Во всяком случае, я благодарен прокуратуре за то, что нас тогда не расстреляли.
– Это было все, что я мог сделать, – сказал прокурор. – Помнится, я был очень огорчен, узнав о вашей гибели… – Он засмеялся и дружески стиснул локоть Мака. – Чертовски рад, что все кончилось так благополучно. Чертовски рад сделать знакомство… – Он поглядел на часы. – Слушайте, Мак, а почему вы здесь? Нет-нет, я не собираюсь вас арестовывать, это не мое дело, пусть теперь вами занимается военная комендатура. Но что вы делаете в этом институте? Разве вы химик? Да еще… – Он показал пальцем на шеврон.
– Я – все понемножку, – сказал Мак. – Немножко химик, немножко физик…
– Немножко подпольщик, – сказал прокурор, благодушно смеясь.
– Очень немножко, – решительно сказал Мак.
– Немножко фокусник… – сказал прокурор.
Мак внимательно посмотрел на него.
– Немножко фантазер, – продолжил прокурор, – немножко авантюрист…
– Это уже не специальности, – возразил Мак. – Это, если угодно, просто свойства всякого порядочного ученого.
– И порядочного политика, – сказал прокурор.
– Редкостное сочетание слов, – заметил Мак.
Прокурор вопросительно посмотрел на него, потом сообразил и снова засмеялся.
– Да, – сказал он. – Политическая деятельность имеет свою специфику. Политика есть искусство отмывать дочиста очень грязной водой. Никогда не опускайтесь до политики, Мак, оставайтесь со своей химией… – Он посмотрел на часы и с досадой сказал: – Ах, проклятье, совершенно нет времени, а так хотелось бы с вами поболтать… Я смотрел ваше досье, вы – любопытнейшая личность… Но вы, вероятно, тоже сильно заняты…
– Да, – сказал умница Мак. – Хотя, конечно, не так сильно, как государственный прокурор.
– Ну вот, – произнес прокурор, снова засмеявшись. – А ваше начальство уверяет нас, будто вы работаете днем и ночью… Я, например, не могу сказать этого о себе. У государственного прокурора случаются свободные вечера… Вы удивитесь, но у меня есть к вам масса вопросов, Мак. Признаться, я хотел побеседовать с вами еще тогда, после процесса. Но – дела, бесконечные дела…
– Я к вашим услугам, – сказал Мак. – Тем более что у меня тоже есть к вам вопросы.
«Ну-ну! – мысленно одернул его прокурор. – Не надо так откровенно, мы здесь не одни». Вслух он сказал, просияв:
– Прекрасно! Все, что в моих силах… А теперь – прошу меня простить, бегу…
Он пожал огромную ладонь своего Мака, уже пойманного Мака, окончательно попавшегося на удочку Мака, он прекрасно мне подыгрывал, он, несомненно, хочет встретиться, и сейчас я его подсеку… Прокурор остановился в дверях, щелкнул пальцами и сказал, повернувшись:
– Позвольте, Мак, а что вы делаете сегодня вечером? Я только что сообразил, что у меня сегодня свободный вечер…
– Сегодня? – сказал Мак. – Ну что же… Правда, сегодня у меня…
– Приходите вдвоем! – воскликнул прокурор. – Еще лучше – я познакомлю вас с женой, получится прекрасный вечер… Восемь часов – вас устроит? Я пришлю за вами машину. Договорились?
– Договорились.
Договорились! – ликуя, думал прокурор, обходя последние лаборатории отдела, улыбаясь, похлопывая и пожимая. Договорились! – думал он, подписывая акт в кабинете у Головастика. Договорились, массаракш, договорились! – кричал он про себя торжествующе по дороге домой.
Он отдал распоряжение шоферу. Он приказал референту сообщить в Департамент, что господин прокурор занят… никого не принимать, отключить телефоны и вообще убираться к дьяволу с глаз долой, но так, впрочем, чтобы все время оставаться под рукой. Он вызвал жену, поцеловал ее в шею, вскользь припомнив, что не виделись они уже дней десять, и попросил ее распорядиться насчет ужина, хорошего, легкого, вкусного ужина на четверых, быть за столом паинькой и приготовиться встретить очень интересного человека. И побольше вин, самых лучших и разных.