В основном, пользовались мы платным пунктом связи, что рядом с расположением. Ходили туда группами – приказ меньше трёх из расположения хобот не высовывать. Звонили там все. В общем, если кто-то из боевиков имел походы к пункту связи, то мог бы получить данные о семьях практически всех бойцов.

Вообще, с защитой личных данных и секретностью в этих Кавказских войнах всегда все было через одно непристойное место. Дикие утечки шли от военных и сотрудников МВД. Разговаривал с прапорщиком бригады ВВ, который в Первую войну попал в плен. Переговоры начались, вроде договорились его обменять. И ведут его на разговор перед обменом. В палатке восседает за столом Шамиль Басаев, собственной персоной, гордый воин Ислама. Смотрит с насмешкой на прапорщика:

- Фамилия, звание?

Тот отвечает.

Перед Басаевым ноутбук. Бегая тонкими пальцами по клавиатуре, полевой командир входит в программу, набирает данные. И прапорщик видит краем глаза, что там официальные какие-то списки. Басаев удовлетворённо кивает:

- Есть такой. Числишься пропавшим без вести. Готовьте к обмену.

То есть бандитам слили базу данных с личным составом бригады внутренних войск. А, может, и всей группировки.

А вояки вспоминают случаи, когда боевики узнавали планы наступлений раньше, чем они доводились до личного состава. Утечки были массовыми. Почему, из-за чего? Да за деньги. За эти проклятые кровавые баксы.

Как все это получалось? Кто за это ответил? Что это за бардак? За подобные вещи надо сразу к стенке ставить, но что-то о громких процессах по поводу тех, кто бандитам сливал информацию, в том числе и тактическую, я не слышал. Поговаривали, что выявляли все же таковых чекисты и, чтобы не тащить сор из избы, кулуарно и радикально вопрос решали – вот пуля прилетела, и ага. Война всё спишет.

Всегда и всем, в том числе руководству, я пытался доказать, что когда людей посылают в горячие точки, им по полной программе надо делать документы прикрытия, особенно оперативным работникам. Но это же какая сложность, сколько бланков и бумаг извести надо. Через нашу бюрократию шиш прорвёшься. В общем, дела никому нет. А ведь полевые командиры неоднократно давали указание на выявление и расправы над всеми, кто воевал в Чечне на стороне федералов. Поговаривали, что одно время чеченцы, у которых кровная месть, пытались вычислить и натравить киллеров на тех, кто воевал против них. Неважно кого – лишь бы был на их земле с оружием, и тогда кровная месть будет выполнена…

Рядом с расположением раскинулся винзавод. Работающий на всю мощь, производящий различное вино, которое распродавали втихаря. Ассортимент был не слишком разнообразный. Как сейчас помню – литр белого вина стоил двадцать рублей, а литр красного аж целых сорок. Так что со спиртным проблем не было. Хотя никто не злоупотреблял. Ребята в основной массе были настроены на тяжёлую работу. Употребление спиртного всячески каралось. Да и пьянство на войне – самый короткий пусть к героической гибели.

Только один раз временный отдел упился чуть ли не в полном составе.

Чего уж скрывать, многие сотрудники согласились на командировку из меркантильных соображений. То есть из-за денег. На милицейскую зарплату особо не разгуляешься. А в зоне боевых действий исправно платили боевые. В месяц получалось что-то около тысячи долларов – для бедного мента сумма приличная. Многие мечтали урегулировать за счёт этого свои жилищные проблемы, выбраться из ставшей уже привычной, но от этого не менее тягостной, нищеты.

И вдруг в Москве кому-то пришло в голову, что слишком зажрались федералы. Много денежек уходит на них в виде этих самых боевых. Ну и решили по Тереку обрезать два якобы мирных района - Шелковской и Наурский. Там же мир, тишина и покой. Какой там был покой – об этом ниже.

Приезжает из Краснодара заместитель начальника ГУВД, кажется, по тылу. Весь такой суровый и неприступный. И зачитывает решение – мол, вы теперь не на войне, а так, прохлаждаетесь на курорте. Так что шиш получите боевые, пашите за командировочные – сто рублей в день. Но это не повод расслабляться. В общем, стоять смирно, не дышать и радоваться, что вас вообще держат в будке на поводке и позволяют лаять.

В общем, дурацкое такое выступление было. Пилюля, конечно, горькая. И с людьми так напрямик и грубо нельзя. Помягче надо. В общем, народ это воспринял как плевок в лицо. Решили, что дальше будет итальянская забастовка. Отныне ноль инициативы. Пущай кто эти деньги захапал, сам боевиков и ищет.

А тут ещё винзавод рядом. Потянулись гуськом туда гонцы. В общем, к ночи отдел упился в хлам. Гармошку вытащили, наяривать на ней стали. Чистая банда Махно. И начальство, видя, что личный состав на взводе, даже не реагировало. И мудро поступило. Бывают моменты, когда людей лучше не трогать – потом не разгребёшь последствий.

Утром народ протрезвел. Проспался. Огляделся. И вновь себя ощутил на острие борьбы. А в этих раскладах деньги никогда не были главным. А главное - это победить и выжить. И вести себя так, чтобы стыдно не было перед боевыми друзьями.

В общем, ребятишки вздохнули. Попечалились ещё немножко. И вновь закрутилась милицейская машина на всю катушку.

Правда, потом руководители все же нашли какие-то способы людям доплатить. Включали в списки боевых выездов, премии выписывали. Но у народа уже какой-то перелом в сознании произошёл. Решили, что деньги вовсе не главное. Стали настоящими людьми войны…

Очередной день начинается. Выезжают ранним утром на зачистку БТРы и "Уралы". После завтрака собираются группы и отправляются в райотдел – выполнять текущие обязанности. Колесо милицейской машины раскручивается.

А вслед уходящим с какой-то тоской смотрит Ванька - огромный, грязно белый, с бурыми пятнами пёс породы дворняга. И взгляд у него грустный, всё понимающий.

Его подобрал и пригрел квартировавший здесь Подмосковный ОМОН. Пёс освоился, стал верным хорошим другом для всех, кто в военной и милицейской форме.

А потом ОМОН снялся на передислокацию. Попал в засаду. Там была дикая неразбериха. По колонне сначала отработали из стрелкового оружия боевики, а потом вышли в эфир и затеяли какие-то мутные переговоры, так что в результате по омоновцам добавили ещё и свои со всех стволов. В итоге - несколько десятков «двухсотых».

Говорят, когда начался тот бой, Ванька в центре плаца вдруг пронзительно и тоскливо завыл и долго не мог успокоиться. Почувствовал за десятки километров, что его друзей уничтожают. Это не байка. Это военная правда…

Глава пятая

Врачи без границ

- Так, товарищи. Завтра к нам с инспекцией приезжают шпионы и вредители, - объявляет на утренней летучке верзила в серой полевой милицейской форме – это начальник штаба подполковник Павлов, сидящий по правую руку от начальника ВОВД. – Собираем всех арестованных, рассаживаем в автобусы, вывозим в лес.

- А кто приезжает и зачем нам прятаться? – с искренним любопытством интересуется заместитель начальника ВОВД по общественной безопасности.

- Я же сказал, к нам с инспекцией приезжает международная организация «Врачи без границ».

- А, рвачи без границ, - с пониманием кивает начальник МОБ. - Те самые, которые за боевиков везде вписываются?

- Они самые. Любят эту рвань, как собственных родственников, - хмыкает иронически начштаба.

- Твари эти врачи. Колесят по Чечне, как у себя дома. Фотографируются на память с бандитами. Проливают над ними крокодиловы слезы в интервью Би-Би-Си. Медикаментами духов снабжают. Сколько раз этих эскулапов встречал – хоть бы одну таблетку дали русскому солдату. Мы для них не люди, - сетует почему-то обиженно начальник МОБ, как будто ждал от этих ангажированных иностранцев другого – душевности и чудо-таблеток, а они, такие сякие, обманули его в лучших ожиданиях.

- А ещё эти суки к позициям нашим присматривались, по которым потом боевики долбили, - вклинивается командир ОМОНа, хмурясь. – Типичные бандитские пособники.

- Ну и чего возмущаться? – пожимает плечами начальник штаба. - Филиал ЦРУ, вам же сказали. Никто и не скрывает этого. Но политика – ничего не поделаешь. А теперь представьте, что будет, если эти лекари-правозащитники нос к нашим задержанным сунут? А их ведь туда пустят. Мы же международному сообществу кланяемся в пояс – мол, у нас права человека, приходите, проверяйте. А тут такое…

Да, международные организации Чечню любят. Она их главный идеологический и военный плацдарм против России. Грузия и Украина пока только раскручиваются. А тут такой подарок – сепаратистская территория внутри России. Поэтому тут вечно толкутся представители десятков мутных организаций и фондов.

Это с начала девяностых здесь идёт. Тянет буржуев сюда, как мух на дерьмо. И ведь не сказать, что путешествия эти безопасные. Сколько их перебили чеченские боевики, о которых они так трепетно заботятся.

Вон, перед отъездом тщательно изучал материалы. Листал сводки и справки. 1996 год - убийство в Атагах пяти представителей Красного креста. В 1998 году был похищен Глава Представительства Верховного комиссара ООН по беженцам Коштель. Помню еще, как головы нескольких англичан, якобы монтировавших в Ичкерии сотовую связь, отрезали и разложили на снегу для красоты картинки. Эта фотка обошла потом западные СМИ, но никого за границей не вразумила… Двух американцев из института прикладной экологии, прибывших в Свободную Ичкерию для сотрудничества по языковой работе, бандиты увели с концами, как цыгане дорогих лошадей. Кстати, один из филологов являлся штатным сотрудником ЦРУ, так что кровопийцы даже своего родного куратора не пожалели. Потому как в Чечне тогда царили бардак и анархия, когда каждая банда сама за себя и никто ей не указ.