Пётр уже знал об этом. С Семёновым у него были кое-какие делишки, но, слава богу, давно и доказать никому не удастся.

— Сам дурак был твой Семёнов. Надо дело делать, а не языком трепать. Вот и влип. Ну ладно. Спать пора.

Но сон не шёл. Супруги прислушивались и прислушивались. А вдруг придут за ними? Рядом, в соседних домах, спокойно спали люди. Как им сейчас завидовала Анна! Не нужно ей ни денег, ни обнов — ничего не нужно. Лишь бы можно было спокойно, безмятежно уснуть. Ведь живут же другие честно.

За стеной спал Славка. Анна встала и пошла посмотреть на сына.

Лицо у мальчика во сне серьёзное, словно он решает грудную задачу. Анна поправила одеяло, погладила голову сына.

— Спи, сынок, спи.

В эту ночь никто не пришёл. А через неделю Пётр вновь встретился на рынке с Ярохиным.

— Что ж, Гаврилыч, друзей забываешь? — голос Ярохина звучал зло. — Как припекло, так помоги, подскажи, а как все наладилось, так и от ворот поворот? Угостил бы, Гаврилыч, — закончил он плаксиво.

— Ну что ж, угощу. Для друга никогда не жалко.

Пётр зашёл в магазин, купил водки, закуски, и приятели расположились около станции в сквере, прямо на траве. Трясущимися руками Ярохин схватил бутылку, ловко выбил пробку и припал к горлышку.

— Хороша, стерва, — он понюхал корочку и взял кружок колбасы. — Ну? Небось, опять чего нужно?

— Да нет… — замялся Пётр. Не очень ему хотелось связываться с пьяницей. Потом подумал и решил: — Нет у тебя дружка какого, чтоб сахару дешёвого мог достать?

— Левого то есть, — уточнил Ярохин. Выпив водки, он был в хорошем расположении духа.

— А мне все равно какого, лишь бы дешёвого.

— Это — дело сложное, — протянул Ярохин. — Тут подумать надо… — Он явно что-то недоговаривал.

— Ты не крути, а говори прямо, — Пётр подвинул к нему бутылку. — Треплешься — прямо скажи. Так уж лучше.

— Тут, Гаврилыч, пол-литрой не отделаешься. Дело серьёзное.

— Ты сначала дело скажи, а о цене потом.

Ярохин придвинулся к Петру и зашептал ему в ухо. Пётр слушал недоверчиво…

— А ты, случаем, не брешешь?..

— Сволочь буду! — Ярохин даже подпрыгнул на месте. — Сам, своими ушами слышал…

…Поздно ночью к дому Бычкова подъехала подвода. Хозяин уже ждал её на крыльце.

— Вноси, ребята, только тихо…

Два дюжих парня несколько раз входили и выходили из дома.

— Все внесли?

— Все.

Бычков передал им свёрток.

— Здесь как договорились.

Подвода исчезла в темноте. Бычков обошёл вокруг дома и, не заметив ничего подозрительного, довольный, рассмеялся:

— Порядочек!

За краденный в сельмаге грузчиками сахар Бычков расплачивался самогоном. Дело стало ещё более прибыльным и доходным.

Славка щеголял привезёнными отцом из города французскими ботинками, а Анна нарядилась в трикотажный модный костюм. Это не могло не обратить внимания односельчан, и Бычков удвоил осторожность. Теперь он уже сам не продавал самогонку даже хорошим знакомым, все шло через бабку Ефросинью. Поэтому, когда к нему заглянул колхозник Князев, Бычков решил, что не продаст ни бутылки.

— Выручи, Гаврилыч, — попросил Князев. — Надо литров двадцать. У сына свадьба. Подбрось самогонки, а?

— Я больше этим делом не занимаюсь.

— Ну? — удивился Князев. — С чего бы это?

— Да так.

— Что ж делать-то? Посоветуй, Гаврилыч.

— А у бабки был?

— Был. Да у неё столько нет. Ты ж у неё был главный поставщик. А может, попробуешь выручить? Уж я тебя отблагодарю. Не пожалеешь.

Бычков колебался. Но жадность победила.

— Ладно, заезжай вечером в пятницу. Так и быть, выручу по дружбе.

Довольный Князев уехал. А Пётр тут же стал готовить аппарат. Чтобы дело шло быстрей, позвал со двора Славку. Мальчик прибежал запыхавшись.

— Звал, батя?

— Да, сынок. Придётся пособить мне.

— А что делать будем?

— Идём в заднюю комнату, там расскажу.

Славка с интересом слушал короткий инструктаж отца.

— Сейчас мы его зарядим и начнём. — Отец похлопал мальчика по плечу. — Ты мне поможешь.

Приготовления заняли немного времени. Когда из трубки появилась тоненькая струйка, Бычков-старший сказал:

— Сиди и смотри; как только струйка начнёт ослабевать, позови меня. А я пока приготовлю следующую порцию.

Пётр вышел.

В комнате было полутемно и жутковато. В чане что-то тихонько шипело и булькало. Струйка текла равномерно, и Славке стало скучно.

«Ребята в казаков-разбойников играют, — думал он, не отрывая взгляда от струйки. — Мишка, небось, опять спрятался на моем месте около старой берёзы». Славка вспомнил это место, уютное и укромное, ему даже показалось, что он чувствует запах мха… Чем бы заняться?

Славка оглянулся. В комнате стояла тишина, с улицы не долетало ни одного звука. По-прежнему равномерно текла жидкость.

— Ну, как дела? — Славка вздрогнул от неожиданности. На пороге стоял отец с двумя вёдрами в руках.

— Помаленьку, — отвечал Славка. — Только скучно очень.

— Ничего, потерпи чуток.

Пётр вылил в чан содержимое вёдер и снова вышел из комнаты. В сенях он услышал, что в огороде кто-то копается. Выскочил из избы. На участке спокойно разгуливала соседская свинья.

— Я тебе покажу! — бросился к ней Пётр, по дороге ища, чем бы ударить свинью.

Минут пять он гонялся за ней и, когда она исчезла за оградой, весь красный, тяжело дыша, вошёл в дом. Отёр лоб и шагнул к задней комнате. И вдруг дверь со страшным грохотом прыгнула прямо на хозяина, зазвенели стекла, и Петра оглушил отчаянный Славкин крик. Одним прыжком Бычков очутился в комнате. Вначале он ничего не мог разглядеть: едкий дым ел глаза. Ступая по мокрому полу, он почти на ощупь добрался до середины комнаты и споткнулся обо что-то мягкое. Это был Славка. Пётр схватил его на руки, мальчик глухо застонал.

— Славик, сынок, — забормотал Пётр, выбегая из комнаты.

— Доктора надо, доктора, — слышал он сквозь какой-то звон в ушах. Кто-то взял у него Славку, дал ему воды. Потом голос Анны, истеричный, до визга:

— Сыночек, родимый, да что с тобой?!

У дома Бычковых собралась толпа, но Пётр никого не видел и ничего не понимал.

Скрываясь от людей, он заперся в доме. Всю избу наполнял удушливый запах сивухи. Пётр машинально открыл все окна, двери, и тут его осенило. «Если придёт милиция…»

Он бросился в заднюю комнату.

Исковерканный чан, части аппарата — все, что могло скомпрометировать, он ломал, бросал, прятал.

«Может, убежать? — промелькнуло в голове Петра. — Но куда?»

Пришла милиция. Пётр сидел молча и смотрел в одну точку. Он так и не знал, что со Славкой: в дом он никого не впускал, а выходить боялся. Когда милиционер окликнул его, он молча открыл дверь и вышел на улицу. У крыльца стояла машина…

У судей, по-видимому, не было разногласий. Присутствующие в зале не успели ещё обсудить речи прокурора и адвоката, как дверь совещательной комнаты отворилась, и разговоры сразу утихли.

— Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики… — начал читать приговор судья.

Бычков слышал его глуховатый, неторопливый голос — перечисление имён свидетелей, фактов, каких-то дней и месяцев, какие-то слова о вещественных доказательствах, о найденной трубке, но никак не мог понять смысла слов. Перед глазами стоял Славка с чёрной повязкой на лице.

Когда мы встретились с помощником прокурора области Максимом Феофановичем Камышевым в следующий раз на совещании, где обсуждался вопрос об участии юристов в пропаганде права, о формах этой пропаганды, Камышев вновь вспомнил судебный процесс по делу Бычкова. Правда, он говорил о той стадии, которая не предусмотрена Уголовно-процессуальным кодексом, не фиксируется в приговоре и не приобщается к делу, но которая имела непосредственное отношение и к судебному процессу, и к теме совещания…

Помощник прокурора области говорил о том, что хорошо организованный судебный процесс, убедительный приговор — одна из эффективнейших форм пропаганды права, один из действенных методов правового воспитания.